Глава 3. Заброшенный объект

Дрезина между тем стала замедлять ход. Впереди уже были видны постройки: два длинных двухэтажных кирпичных дома, притом хорошо построенных и выкрашенных на совесть; за домами забор метров пять в высоту с колючей проволокой; посередине – ворота выкрашенные в зеленое с ярко-красной звездой по центру; по обеим сторонам вышки, справа – флагшток с флагом Российской Федерации. На одном из домов лозунг: «Служим России». Все вокруг было чисто. Придраться не к чему.

Рельсы уходили за ворота. Дрезина остановилась метрах в двадцати от них, возле небольшой площадки. Рядом стояли двое солдат без оружия.

– Убрать транспортное средство, – приказал Перлов, и солдатики быстро стащили дрезину с рельс и поставили ее возле небольшого сарая в стороне.

Верьмеев осмотрелся. Выполнив работу, солдаты встали перед ним по стойке смирно. Не буду описывать всякие разные формальности, как Верьмеев с ними здоровался, как они представлялись ему. Все было обычно. Минут через пять, солдатики ушли выполнять свои обязанности, а Перлов пояснил:

– Сейчас личное время.

– И где они?

– Кто где. Кто-то в красном уголке телевизор смотрит, кто-то в спортзале. У нас тут и тренажерка имеется неплохая. Через час общее построение, со всеми и познакомитесь. Давайте пока покажу вашу комнату.

Но Верьмеев предпочел сначала осмотреть вверенную ему территорию. Все прошло минут за двадцать, наверное. В первом здании была казарма, притом достаточно странная. У каждого солдата была своя личная комната, правда, маленькая, как келья монаха: кровать, стол, стул, тумбочка и все. Расставишь руки в стороны и до стен дотронешься. На втором этаже в дальнем углу четыре офицерские комнаты. Одна для Верьмеева, вторая для Перлова, в третьей жил прапорщик Нефедов, четвертая пустовала. Офицерское жилье было гораздо просторнее, по прикидкам Верьмеева, метров тридцать каждая. Там же была комната для гостей с массивной резной кроватью и достаточно пафосной мебелью.

– Часто приезжают?

– В 92-м году в последний раз были, – ответил Перлов.

Во втором корпусе были кухня, столовая, красный уголок, тренажерный зал, библиотека, штаб, оружейная и несколько других технических помещений. В стороне небольшая котельная, слева – деревянная баня. И то и другое – вотчина Нефедова. Он работал там одновременно и истопником, и банщиком. Нефедов оказался очень мрачным толстым человеком с лицом, покрытым бородавками. На Верьмеева он никак не отреагировал, только коротко сказал, что проблем на вверенном ему участке нет.

– Все автономно?

– Да. Уголь, мазут имеются, есть стратегический запас. В крайнем случае два года можем просидеть без связи, не замерзнем.

– Гражданские на объекте есть?

– Никак нет. Откуда им здесь взяться!? Не дойти сюда никак.

– Болота?

– Если б только болота… Тут еще с советских времен по лесам мин столько разбросано, не пройти.

– Что ж тут за объект-то такой? Карта минных заграждений есть?

– Приказ есть. В километре отсюда забор, дальше него не ходить. Переход за забор воспринимать как дезертирство.

– Ладно. Потом поговорим.

В ближайший час провели построение, на котором Верьмеев познакомился с личным составом. Сразу со всеми познакомиться не получилось. Из тридцати восьми человек роты десять находились в карауле. Но принцип формирования роты был понятен.

Все они были разных национальностей, но их объединяло одно – запуганность. Стояли вроде ровно, но на Верьмеева смотрели с нескрываемой нервозностью. Верьмеев провел стандартную проверку, после чего отправил воинов на ужин, к которому сам и присоединился. На ужин был плов, который готовил местный повар, узбек по национальности, в караул его не брали, так как он испытывал серьезные проблемы со слухом. Но готовил он отменно.

– И часто у вас плов на ужин?

– Три раза в неделю. Он бы каждый день готовил, да бойцы возмущаются. Но вы не волнуйтесь, с кормежкой у нас тут неплохо.

Сразу после ужина по плану шла смена караула. Периметр охраняемого объекта был немаленький. В длину забор шел восемьсот метров, в ширину – четыреста. Не сложно посчитать, что общий периметр забора был два километра четыреста метров. Вышек всего было десять, вроде все стандартно, а дальше начинались странности.

Поскольку официально Верьмеев вступал в должность только с полуночи, на этом разводе он формально был посторонним. Всем командовал Перлов. Верьмеев просто стоял рядом и не вмешивался. Развод проходил следующим образом: Перлов построил перед собой десять солдат, проверил у них личное оружие, наличие караульных патронов, лично вручил каждому по термосу с крепким кофе, а потом выложил на стол небольшую коробку с таблетками и поставил рядом графин с водой.

– По одному, начиная с первого, лекарства принять.

И все по одному подходили к столу, принимали таблетку, запивали водой и показывали Перлову язык, как в психиатрической клинике. После этого шли вдоль забора. Караульные вышки были устроены странно, все они были хоть и деревянными, но достаточно массивными. Внизу у каждой была дверь, которая запиралась на большой амбарный замок. Очевидно, чтобы караульный не сбежал. Верьмеев поднялся на первую же вышку, Перлов же остался внизу из соображений безопасности. Не могут одновременно два офицера подниматься на вышку, а вдруг солдаты запрут? Выбраться не просто. Поэтому гидом Верьмеева был солдатик бурятской внешности. По-русски он говорил достаточно плохо и, судя по виду, страдал легкой степени олигофрении . Но майор более-менее разобрался.

Площадка была полтора на полтора метра, с обеих сторон – грамотно сделанные небольшие застекленные окошки. Смотреть через них можно, стрелять можно, если открыть, а вылезти и спрыгнуть через них никак не получится, места не хватит чтобы пролезть. Там же стоял радиопередатчик, сверху прожектор, и, что самое странное, окошки смотрели только в сторону забора. В другую сторону окошек не было.

Даже Перлову было понятно, что охраняют объект не от проникновения посторонних, а чтобы никто оттуда не выбрался наружу. А выбраться было не просто. Вышка была на высоте десять метров. Оттуда неплохо было видно, что находится внутри: там шла контрольно-следовая полоса, тщательно вспаханная. А метров через пять еще один забор, бетонный, облупленный, не такой солидный, но крепкий. В общем, охрана не хуже, чем на границе. За вторым забором росли деревья. На секунду Верьмееву показалось, что на одном из деревьев сидит какая-то непонятная фигура, похожая на обезьяну, и машет ему рукой. Но нет, просто показалось.

Сама смена караула занимала около пятидесяти минут. После нее все снова оказались на плацу возле казарм. Все по очереди доложили, что инцидентов и внештатных ситуаций не было. Далее следовала сдача оружия и прочие формальности. Часа через два Перлов был свободен, и Верьмеев пригласил его поговорить, а поскольку погода стояла хорошая, Перлов предложил посидеть на улице. Где-то в двадцати метрах от казармы был оборудован столик с двумя скамейками. Узбек, повар, притащил самовар, чашки и несколько свежеиспеченных булочек.

– Ну рассказывай, что за таблетки?

Перлов пожал плечами:

– Откуда мне знать?! Не медик же. Приказ. Всем заступающим в караул принимать по одной таблетке. У нас в медпункте запас на год, наверное.

– Ты че, этикетку не проверял?

Вместо ответа Перлов выложил из кармана облатку с таблетками. На ней ничего не было написано, ни одного символа.

– Вы тоже возьмите. Будет нервозность, примите, и сразу пройдет.

– Не люблю я эту химию.

– Инструкция.

Верьмеев взял.

– Ну, докладывай, что там с нарушением воинской дисциплины.

– Если вы про неуставные отношения, то спокойно. Не нарушают. Да они и не понимают-то друг друга особо. Поговорить им не о чем, все интроверты. Только таких сюда и посылают. Я еще удивлен, что вас прислали.

– Почему?

– Деятельный вы слишком.

– Откуда ты меня знаешь?

– Кто ж вас не знает!? Когда приказ пришел, я его перед бойцами зачитал. Выяснилось, двое в вашем дисбате по году провели. Чуть не поседели на месте, но дисциплину, как видите, соблюдаем.

– А тот забор, который за КПП, почему не покрашен?

– Не наша территория. КСП наша, мы ее каждый день вспахиваем. Второй забор не наш, не трогаем.

– А что мне этот машинист говорил про то, что груз-300 отсюда увозил. То есть что-то произошло?

– Разные тут были и груз-200 и 300, не выдерживают люди. Натурально с ума сходят. Ужасы всякие начинают казаться там за забором. И самоубийства бывают и самострелы, но редко.

– А что там?

– Кто ж его знает? Никто там не был.

– Теперь главный вопрос. А что с бывшим начальником?

– Пропал, – спокойно ответил Перлов. – Только не спрашивайте, куда да как. Пропал и все. Ночью пошел к себе, а утром нет его. Я, конечно, тут же доложил, мне пришла телефонограмма, что этим делом будут заниматься компетентные органы, а мне продолжать нести службу.

– И что эти органы постановили?

– Откуда я знаю. Сюда никто не приезжал, рапорт составил, отправил, все.

– Как ты рапорт-то отправил? Что-то ни компьютера, ни факса не видел.

– Когда поезд приезжает, один вагон наш. Там ящик висит, туда все документы кладем, оттуда документы забираем. А что уж с ними делают, это не ко мне.

– Слишком спокойный ты. Удивлен.

– Обстановочка. Да у меня, знаешь, натура такая, ко всему приспосабливаюсь. Как говорится, жить захочешь – не так искорежешься.

– Слушай, тебе сколько лет? Чувствую, ты постарше меня будешь.

– Постарше… – усмехнулся Перлов. – Сорок шесть мне.

– И все в лейтенантах.

– Разжалованный. Только не спрашивай за что и в личном деле не ищи. Все равно не найдешь. Разжалованный и точка. Вот, два года здесь.

– Дольше всех? Или прапор подольше?

– Не… Мы с ним одновременно приехали. А дольше здесь почти все. Кто-то три года, есть трое по шесть, один вообще восемь.

– Не понял.

– Мозг включи, товарищ майор. Ты солдат видел? Личные дела посмотри, все детдомовцы, все с отклонениями. Думаешь, глухой здесь просто так оказался, пусть он и повар? Круглый сирота. Всеми правдами и неправдами пытался в армию попасть, хоть и медкомиссию не проходил. Но попал, сбылась мечта идиота. А дальше искать и ждать их никто не будет. Они хоть и олигофрены поголовно, но мозг на выживание работает хорошо. Дадут ли им жить после того, как здесь побывали…

– Слушай, вот только не надо мне сказки рассказывать про кровавую гэбню, которая солдат, что слишком много знают, казнит. Не лох какой-то.

– Не буду. И гэбня здесь не причем, другие прибьют. Те, кто там, за забором.

– Кто там?

– Не знаю, но кто-то есть. Когда поезд 21 числа придет, ты посмотри повнимательнее. К чужим вагонам, конечно, подходить нельзя, но увидеть можно. Посмотри на двери. Порожки чистые, а как будет выезжать, порожки грязные. Значит, кто-то выходит, заходит… Спрашивается, кто? Либо кто-то на поезде приезжает. Либо кто-то там.

– В жизни не поверю, что, если б кто-то там и был, ты бы не засек. Вижу, человек не глупый. Площадь-то маленькая, еда, электричество есть, а если генератор врубят, слышно будет. Видел кто-то из караульных?

– Видеть не видели, а слышать слышали. Но редко. Бывает иногда, в основном в сентябре, доносятся оттуда какие-то голоса. Слов не разобрать, даже, на каком языке говорят, непонятно. Но такое ощущение, что то ли молятся, то ли поют, но не долго это продолжается, час-полтора где-то. Потом опять затихает. Всегда первого сентября.

– Ничего, послушаем. Хотя до первого сентября еще три месяца.

Перлов усмехнулся и добавил:

– Совет тебе. Тут из птиц только во́роны летают, да и те редко. Но, если увидишь, не смотри за ним. Они это не любят. Будешь смотреть, он вокруг тебя полетает минутки две, а потом раз, крылья сложит и прямо как ястреб тебе в глаз…

Таких баек Верьмеев наслушался много и на них не реагировал, хотя внезапно вспомнил полковника Шолохова и его стеклянный глаз. Стало немного не по себе, но волновало его совсем другое. Уж слишком откровенно Перлов рассказывал странные вещи совершенно постороннему человеку. Быстрая дружба кончается долгой враждой, это любой офицер знает, а тут Перлов тайн разных наговорил…

– Думаешь, дурак, что я тебе все это рассказываю? – внезапно усмехнулся Перлов. – А что ты мне сделаешь? Ну, рапорт напишешь? Разжаловать меня все равно некуда, и отсюда не заберут, на мое место некого ставить. Тебя почти полгода искали, а на мое место вообще никого не найти. Так что мотай на ус, майор.

– Ты, небось, до этого полковником был?

– Бери выше, – ответил Перлов и, допив чай, медленно пошел в сторону казармы.