Глава 4. Между прошлым и будущим

Пространство продолжало трещать по швам, будто сама реальность пыталась понять, где я нахожусь – и кем теперь являюсь. Серебристый свет застывал в воздухе, словно частицы времени прилипли к моей коже. Я стоял на грани: между тем, кем был, и тем, кем, возможно, стану. Анабель смотрела молча. Ждала.

Я уже знал – старые рамки больше не удержат меня.

Кира с Максом внимательно следили за происходящим.

– Итан… – она тихо позвала меня, но я уловил нотку предупреждения.

Я видел нитевые связи, как они сплетаются и распутываются, как я могу менять их, вытягивать, вплетать себя в ткань реальности.

Я чувствовал, что могу вернуться в нужный момент.

Чувствовал, что могу изменить ход событий.

Но стоило мне сделать шаг, как леди Анабель вдруг спросила:

– Ты хочешь знать, кто первый разорвал время?

Я замер.

Перед глазами вспыхнула новая сцена.

Великолепная башня. Огромные шестеренки, вращающиеся, замедляющиеся, рассыпанные искры магии, которые будто скользили в воздухе.

И я там.

Стою у самого механизма, протягиваю руку…

Я судорожно вдохнул.

– Что это?

Леди Анабель улыбнулась.

– Ты видел себя в прошлом? Или это будущее, в которое тебя тянет?

– Ты врешь, – выдавил я, но голос дрогнул.

Она покачала головой.

– Я всего лишь открываю тебе глаза.

Вокруг нас реальность треснула. Я чувствовал, что если сейчас не остановлю это, если не удержу свой разум в одном моменте, то растворюсь в хаосе времени.

– Нам нужно уходить, – резко сказала Кира.

Она была права. Я не мог доверять ни своим глазам, ни своим воспоминаниям. Я сжал кулаки, заставляя себя удержаться в настоящем. Леди Анабель сделала шаг назад.

– Ты вернешься ко мне, Итан. Время само приведет тебя туда, где ты принадлежишь.

Ее голос растворился в вихре серебристых потоков, разлом начал схлопываться. Мы рванули прочь, я не оглядывался. Иначе я бы увидел самого себя – того, кто уже стоял на месте, где когда-то началась катастрофа. И вот, мы бежали. Мир вокруг нас сжимался, заворачивался в сам себя, как бумага, которую скрутили и подожгли с обоих концов. Воздух вибрировал, искажал формы, будто реальность была не твердой материей, а зыбким песком, который кто-то медленно пропускал сквозь пальцы. Я чувствовал, как пространство дрожит, как время скользит по моей коже, словно проникая внутрь. Нити серебристого света мелькали у меня перед глазами, искрились, скручивались в узлы, а потом рвались, создавая вспышки пустоты.

Я не знал, что произойдет, если нас засосет в эту бурю, но мне не хотелось проверять. Кира мчалась впереди, ее движения были быстрыми и точными, будто она заранее просчитывала каждый шаг. Ее взгляд скользил по окружающим зданиям, ищя пути отхода или потенциальную угрозу. Макс, который обычно находил силы для сарказма даже в самых ужасных ситуациях, сейчас молчал. Он держался рядом со мной, словно готовясь в любую секунду рвануть в другую сторону или броситься в бой. Его дыхание было прерывистым, рваным, но не от усталости – от напряжения, которое висело в воздухе.

Позади нас что-то разламывалось.

Я слышал, как шестеренки гигантского механизма точно ожили. Казалось, они с грохотом крушились, застывали, меняли направление, а потом снова рвались в хаос. Я знал, что она наблюдает. Знал, что она не гонится за нами, потому что теперь ей не нужно было этого делать. Я сжал зубы, ускоряя шаг, чувствуя, как тяжелеет воздух, как каждое движение становится чуть медленнее, будто мы пробирались сквозь невидимую, вязкую субстанцию. Похожу на усталость, но я знал, что это нечто иное.

Время сопротивлялось, я чувствовал это. Каждый шаг давался тяжелее, каждая секунда длилась дольше, чем должна. Мы застревали.

– Да что же это, – выдохнул Макс, замедляя шаг. – Что происходит?!

Я слышал страх в его голосе. Кира резко развернулась, вытащила кинжал и провела лезвием по руке. Я заметил, что кровь стекала медленнее, чем должна была. Она сжала кулак, выдавливая алые капли, наблюдая за их движением.

– Мы попали в зону временной вязкости, – ее голос был ровным, но я заметил, как напряглись ее скулы.

Макс раздраженно дернул плечом, будто хотел скинуть с себя липкий воздух.

– Это что, опять какое-то проклятие?

Я знал, ощущал всеми фибрами. Это было не проклятие, но своеобразная пауза. Мы остановились внутри. Причем остановились не сами, а потому что время решило, что нас здесь быть не должно.

Я оглянулся и увидел нити, разбросанные в пространстве, мерцающие, будто живые.

И в этот момент мне вдруг стало смешно. Не в том смысле, что ситуация была хоть немного забавной – наоборот, от осознания этого мне хотелось врезаться лбом в стену.

– Откуда ты всегда все знаешь? – я повернулся к Кире, слабо ухмыляясь.

Она даже не моргнула.

– Читаю много.

Макс фыркнул.

– Да ну?

Это правда. Кира не просто читала. Она погружалась в любую тему до самого дна, пока не выуживала все, до последней капли. Пока другие усваивали базовые принципы, она докапывалась до самого механизма их работы, проверяла теории, искала пробелы. Если она бралась за что-то, то изучала это так, будто ее жизнь стояла на кону. А в нашем случае – зачастую именно так и было.

– Ты вообще когда-нибудь читаешь для удовольствия? – усмехнулся я.

Кира посмотрела на меня, как на идиота.

– Я получаю удовольствие от того, что понимаю, как устроены миры.

И я не сомневался, что так оно и есть. Но шутки в сторону.

Эти нити касались меня, тянулись к моим рукам, будто узнавая, принимая, соединяя меня с чем-то большим, что я пока не знал. Кира заметила, куда я смотрю.

– Итан, не трогай их.

Я резко перевел на нее глаза. Было видно, что она боялась. И не чего-то абстрактного, она боялась меня. Макс смотрел на нас обоих, стоя в боевой стойке, будто чувствовал, что сейчас произойдет то, что выйдет за рамки нашего понимания.

Я не мог остановиться, я видел линии времени и чувствовал их движение. Я знал, что могу схватить одну из них и потянуть – и тогда мир изменится. Но Кира была права, я не знал, что именно произойдет.

– Мы должны двигаться, – ее голос прозвучал твердо.

Она держала меня в настоящем, я кивнул, заставляя себя оторвать взгляд от нитей. Внутри все еще звенело напряжение, но я заставил себя двигаться. И тогда время разомкнуло свою хватку, словно неохотно отпуская нас. Мы рванули вперед.

Вокруг все по-прежнему искажалось, но теперь пространство становилось твердым, улицы возвращались, город собирался заново, будто мир пытался сделать вид, что ничего не произошло.

Мы выбежали на мостовую, и там нас уже ждали. Я резко остановился, Кира и Макс замерли.

По обе стороны улицы, прямо перед нами, стояли они. Я уже видел их прежде. Их тела были покрыты механическими пластинами, шестеренками, испещрены рунами, и на их лицах отсутствовали глаза. Только гладкие латунные маски с выгравированными символами времени. Осколки времени.

Один из них плавно шагнул вперед, но его движения все равно казались странно смазанными, будто он двигался вне времени и пространства. Он сделал еще один шаг, и мне показалось, что мир вокруг дрогнул. Пространство накренилось, воздух стал густым, как смола, и мне пришлось напрячься, чтобы удержаться на ногах.

– Это ее работа, – тихо сказала Кира, не отводя взгляда от Осколков.

Я взглянул на нее. В глазах Киры читалась не злость, не страх – понимание. Как будто она знала, что этот момент наступит. Как будто все шло именно к этому.

– Думаешь, это все ее люди? – пробормотал Макс, медленно поднимая арбалет.

– А кто еще? – Кира перевела взгляд на меня. – Все эти сбои, искажения, сама структура этого мира… Последствия ее действий. Она специально все это устроила. Анабель не ждет, что ты просто так встанешь на ее сторону, Итан. Она вынуждает тебя. Она создает хаос, чтобы вынудить тебя.

Я стиснул зубы. Черт, конечно. Конечно. Все, что с нами происходило, не было случайностью. Она не просто наблюдала. Она управляла этим процессом.

– Она хочет, чтобы ты отчаялся, – продолжила Кира. – Чтобы ты сам пришел к ней, уверенный, что другого выхода нет.

– И чем дальше мы будем продвигаться, тем хуже будет становиться, – добавил Макс, кидая быстрый взгляд на Осколки. – Бьюсь об заклад, нам предстоит еще куча приятных сюрпризов.

Я выругался. Это объясняло слишком многое. Время в этом мире не рушилось само по себе. Оно рушилось под ее контролем.

– Значит, она просто толкает меня к единственному возможному выбору? – я усмехнулся, но во рту был привкус горечи. – Делает так, чтобы я считал, что ее путь – единственное решение?

– Именно, – Кира чуть сильнее сжала лук. – Если хочешь доказать, что ты не ее пешка, тебе придется найти другой путь.

Я посмотрел на Осколки. Они не двигались. Не нападали. Просто стояли, словно ждали, когда я сделаю шаг.

– Ну что, Маршалл? – Макс бросил на меня кривую ухмылку. – Ты собираешься подыгрывать ей или у тебя есть идеи получше?

Я вгляделся в лица – точнее, в их отсутствие. Осколки были просто инструментами, такими же, как нестабильные временные потоки, как иллюзия выбора, которую пыталась создать Анабель.

Я медленно выдохнул.

– Тогда будем искать другой выход, – сказал я.

Один из Осколков выступил вперед. И игра Анабель продолжилась.

– Ты изменился, – проскрежетал он глухим, подобный прочим голосам в этом искаженном временем мире. – Мы потеряли привязку, Итан.

Я сжал руки в кулаки. Он говорил не о себе, он говорил обо мне. Кира подняла лук, но я протянул руку, останавливая ее. Макс нервно передернул плечами, но не сделал ни одного резкого движения. Я смотрел на существо перед собой и чувствовал связь. Что-то внутри меня узнавало их. И тогда оно сказало:

– Ты теперь такой же, как мы.

Меня обдало холодом, но я знал, что это правда. Я стал частью разлома, и теперь они пришли за мной. Я стоял напротив них, чувствуя, как мир вокруг замедляется, сжимается, словно ткань реальности стягивалась вокруг меня, вокруг них, вокруг самого момента, который должен был случиться. Эти существа, Осколки времени, не просто наблюдали – они ждали. Ждали, когда я сделаю шаг, когда произнесу слово, когда двину пальцем. Они не нападали, не угрожали, не пытались схватить меня, но во всей их неподвижности ощущалась тяжесть ожидания.

Их тела, обрамленные металлическими пластинами, гудели тихим, вибрирующим звуком, как шестеренки сломанного часового механизма. Гладкие латунные маски, в которых не было глаз, смотрели на меня так, будто они знали меня лучше, чем я сам. Я чувствовал их присутствие не только перед собой, но и внутри. Где-то в глубине себя я чувствовал этот гул, это дрожание воздуха, эти нити, протянутые между мной и ними.

Кира стояла рядом, ее рука на автомате потянулась к тетиве лука, готовая в любую секунду выпустить стрелу. Она чувствовала угрозу, даже если эта угроза пока не проявляла себя. Макс, прищурившись, медленно поднял арбалет, но палец его не коснулся спускового механизма – он ждал.

А я?

Я смотрел на них. На Осколки, на самого себя.

– Чего вы хотите? – мой голос прозвучал хрипло, я не был уверен в том, что хотел услышать в ответ.

Фигура, стоявшая впереди, чуть склонила голову набок, и выгравированные руны на ее броне вспыхнули бледным синим светом, отражая магические линии, которые едва видимо тянулись от меня. Я услышал лишь глухой гул голосов, но ничего четкого.

Их голоса звучали не как один, а как множество наложенных друг на друга, искаженных временем, разорванных в потоках. Они говорили из разных моментов. Я почувствовал, как время дрогнуло. И увидел вспышку. На мгновение мир передо мной изменился. Они не стояли здесь. Они лежали на земле, распавшиеся, рассыпавшиеся в пыль, как сломанные шестерни, выброшенные из механизма. И я видел себя стоящего над ними. Того, кем я мог стать. Я моргнул, и видение исчезло, но ощущение осталось. Они не двинулись, но теперь я знал, что они тоже видят это.

– Ты теперь точка между моментами, – сказал их лидер. Его маска медленно треснула, но не сломалась, и не упала на пол, а осталась висеть в воздухе, будто сама реальность не могла решить, должна ли она быть здесь или нет.

Я чувствовал, как что-то внутри меня движется, как магия времени вплетается в мои кости, и впервые не просто чувствовал потоки, а мог контролировать их.

– Я не хочу быть частью вас, – крикнул я.

Но один из них тоже сделал шаг, и время дрогнуло, мир пошатнулся. Я почувствовал, как меня тянет. Как будто нити прошлого и будущего обернулись вокруг меня, сжимая, требуя ответа, требуя выбора.

– Не тебе решать, – произнесли они все разом, и я почувствовал, как меня затягивает в их мир.

Я не мог двигаться, не мог дышать. Мир изменился, я больше не был здесь. Я стоял на мосту. В воздухе витала тишина, тяжелая, как свинец. Я узнал это место. Это был Кроуфорд. Но это вновь была какая-то новая реальность. Город был пустым, на улицах не было людей. Паровые машины стояли замерев, их механизмы будто застыли во времени. Фонари не горели, но воздух вокруг них искрился, переливался, словно в каждом из них заключена застывшая молния, не способная вырваться. И тогда я увидел его – человека, стоящего напротив меня. Это была очередная версия меня. Дыхание вновь перехватило. Он был таким же, как я, но старше. Его глаза были чужими. Не теми, что я вижу каждый день в зеркале.

– Ты понимаешь, что натворил? – спросил он.

Я не мог ответить.

– Ты уже разорвал себя на части.

Я шагнул вперед, но он исчез, а город взорвался хаосом времени. Стены растаяли, улочки смазались, и я начал падать. Я проснулся в реальности. Кира трясла меня за плечо, а Макс кричал мое имя.

– ЧТО ЗА ХРЕНЬ?! – рявкнул он.

Я резко выдохнул, осознавая, что я все еще здесь. Осколков не было, а мир все еще был целым. Но я знал и видел. Я уже изменился. И теперь обратного пути не было.

Кира держала меня за плечо, ее пальцы были сильными, движения уверенными, но в хватке ощущалось не только стремление удержать меня в этом мире, в этом моменте, но и страх, который она никогда не показывала открыто. Макс стоял чуть в стороне, его лицо было сконцентрированным, губы сжаты в тонкую линию, а арбалет в руках чуть дрожал, но я знал, что не от страха, а от непонимания, что сейчас происходит. Я моргнул, пытаясь восстановить дыхание, все еще ощущая, как внутри меня пульсирует что-то чуждое, как линии времени все еще едва заметно струятся вокруг меня, соприкасаясь с пальцами, цепляясь за них, прося о внимании, о взаимодействии.

Воздух был густым, давящим, будто сам мир сопротивлялся тому, что я все еще здесь, что не растворился в хаосе времени, не стал частью разлома. Я ощущал, как пространство вокруг дрожит, как оно пытается определить, где я должен быть – в прошлом, в будущем, в этой реальности или в той, что открылась передо мной на мгновение, когда я увидел себя, но старше.

– Ты снова исчез, – я слышал, что Кира была в растерянности, ее глаза внимательно изучали мое лицо, будто пытались найти там трещины, разломы, следы того, что я уже не тот, кто был с ней с самого начала. – Буквально на несколько секунд, но ты был не здесь.

Я сглотнул, чувствуя, как по спине пробегает холод, не от страха, а от осознания.

– Я видел… – я осекся, потому что слова звучали слишком реально, слишком весомо, слишком осязаемо, как если бы, произнеся их, я утвердил бы некую истину в этом мире. – Я видел Кроуфорд, но не тот. Он был… застывшим, мертвым, не мертвым в смысле разрушенным, а мертвым для времени. Людей не было, воздух был странным, неподвижным, будто время просто остановилось.

Макс выругался и резко выдохнул, его глаза вспыхнули яростью, но эта ярость была направлена не на меня – защитная реакция человека, который чувствует, что что-то страшное происходит, но не может это остановить.

– Это все очень неправильно. Сначала ты исчезаешь в разломе, потом Осколки времени появляются из ниоткуда, а теперь ты еще и видишь… что? Будущее?

Я провел рукой по лицу, стараясь упорядочить мысли, собрать их воедино, сделать так, чтобы они перестали разбегаться в разные стороны, как песок, который не удается удержать в руках.

– Я не знаю. Это было будущее или что-то другое, но я видел себя. И этот "я" сказал мне, что я уже разорван.

Кира резко напряглась, а Макс выругался еще раз, теперь глухо, почти срываясь на злобный смешок.

– И что это, нахрен, значит? – спросил он, не сводя с меня взгляда, который был одновременно внимательным и напряженным.

Я покачал головой, потому что не знал. Я действительно не знал, но внутри меня что-то шевелилось. Какая-то часть меня понимала, что значит быть разорванным, но я не был готов произнести это вслух, не был готов столкнуться с этим осознанием, потому что тогда мне пришлось бы признать, что я уже не принадлежу этому миру целиком.

– Нам нужно двигаться дальше, – Кира приняла решение так, как она всегда это делала – быстро, уверенно, не оставляя времени сомнениям.

Она не смотрела мне в глаза, но я видел – она хочет спросить что-то еще. Мне казалось, она чувствует, что что-то изменилось, но не готова озвучить это. И, возможно, это было к лучшему. Мы двинулись вперед по незнакомой улице, по которой шли сюда совсем недавно.

Мир, который мы знали, начал медленно меняться, словно магические механизмы, вплетенные в его основу, перестали работать так, как должны. Ветер не был ветром, он был эхом чего-то другого, а свет фонарей на улицах был неестественно размытым, как у старого, поврежденного кинопроектора. И я чувствовал, как что-то наблюдает за мной. Не леди Анабель, и не Осколки времени. Что-то более глубокое. Что-то, что знало, что я изменился. Но никто из нас не догадывался, что настоящая угроза уже совсем близко. Я чувствовал, как мир вокруг нас адаптируется к моему новому состоянию. Он признавал меня, и это пугало.

– Стоп, – Кира резко вскинула руку, и мы замерли.

Я напрягся, чувствуя, что она что-то услышала. Тишина. Но это была неправильная тишина. Она была слишком ровной, слишком глухой, слишком идеальной. Я закрыл глаза, концентрируясь, позволяя себе почувствовать потоки времени вокруг нас. И я понял, что мы здесь были не одни. Мы увидели силуэты, стоящие вдалеке, в тени улицы, их движения размытые, словно они существовали везде и нигде. Это были не люди и не призраки. Это были те, кто застрял во времени. Они ждали. И я понял, что мы приближаемся к чему-то, что не должно было быть найдено. Но теперь, когда мы были здесь, отступать было поздно.

Мы стояли, вцепившись в реальность, как в канат, натянутый над пропастью. Впереди улица разрывалась на клочья, словно ее не успели достроить, а слои времени перепутались, превратив пространство в хаотичный калейдоскоп теней, движущихся быстрее, чем мог бы увидеть человеческий глаз. Но я видел, и я чувствовал.

Фигуры вдалеке не двигались привычным образом, они дрожали, будто время, к которому они принадлежали, не могло до конца решить, где именно они должны находиться. Их очертания размывались, становились двойными, тройными, а затем снова соединялись, словно сама реальность пыталась исправить ошибку, но каждый раз терпела поражение. Эти существа – если их вообще можно было назвать так – были застрявшими во времени.

Макс первым изменил стойку, будто предугадывая, что сейчас все может пойти не так. Он незаметно развернул арбалет, не касаясь спускового крючка, но приготовившись к выстрелу. Его мышцы напряглись, взгляд метался, высчитывая возможные пути отхода.