Глава 2. Исчезновение Серафины

Вернувшись в свою тесную квартиру на окраине города, я открыл дверь и скинул мокрый плащ на пол. Окна, заляпанные дождём, выходили на серый, угрюмый Веридиан. Этот вид отражал то же смятение, что крутилось у меня в голове. Я оглядел пространство – изношенное кожаное кресло, переполненные папки, чашки из-под кофе, и запах сигарет, который никуда не исчезал. Весь этот бардак резко контрастировал с роскошью особняка Блустон.

«От блеска к убожеству. История моей жизни», – подумал я с мрачной иронией, крутя в руке рюмку с виски. Как всегда, пусто и бессмысленно. Пустая квартира, пустой банковский счёт, а теперь ещё и дело, которое не сулило ничего хорошего. Этот привычный ритуал – выпить после долгого дня – стал моим якорем. Хотя уже давно я осознал, что он не приносит утешения.

– Сёстры Блустон, – пробормотал я себе под нос, усаживаясь за стол и раскладывая перед собой тонкую папку с их делом. Не густо, если честно. Почти ничего конкретного, только адреса, профили в соцсетях, и несколько общественных связей. Я пролистал бумаги, пытаясь отыскать что-то, что могло бы стать зацепкой.

Серафина Блустон. Младшая сестра. Художественные школы, благотворительность, светские мероприятия. Публичный профиль выглядел так, словно был выстроен по шаблону для идеальной жизни. «Привилегии», – подумал я с циничной усмешкой. Все эти люди с их богатством живут в другой реальности. Но это исчезновение? Здесь было что-то неладное. «Никто не исчезает просто так», – размышлял я, взглянув на фотографию Серафины. Красивая, но в её взгляде было что-то тревожное, что-то, что она пыталась скрыть.

Я вернулся к информации о Лиле. Её связи были более сложными, запутанными. Семья Блустон не просто принадлежала к элите Веридиана – они были её вершиной. Их влияние распространялось на политику, бизнес, искусство. Весь этот город вращался вокруг таких, как они.

– Лила – не просто встревоженная сестра, – пробормотал я. – Она – часть этой большой игры.

Эти связи с верхушкой города могли стать серьёзной проблемой. Я знал, что подобные дела могут завести очень далеко. Такие люди, как Блустон, имеют доступ к тем, кто стоит за кулисами. Эти люди действовали вне закона, но управляли всем, что происходило на сцене.

Я снова пролистал папку, добавляя детали: адреса, встречи, места, которые Серафина посещала. Чувствовалось, что её жизнь была тщательно выстроенной, слишком «идеальной», как если бы кто-то хотел скрыть что-то за этим фасадом. «Лила, что ты мне не договариваешь?» – подумал я, вспоминая её взгляд. Она была напугана, но держала всё под контролем, как будто знала, что дело выйдет за рамки обычного расследования.

– Слишком мало информации, – пробормотал я, закрывая папку. – Придётся копать глубже.

Открыл ноутбук и начал отмечать ключевые места, которые посещала Серафина. В основном это были закрытые галереи, светские мероприятия, но несколько мест показались мне странными – они не вписывались в привычную картину её жизни. Что-то личное, не для всех глаз. «Тайные встречи», – мелькнула мысль. Люди такого уровня не исчезают без следа. Если она скрывалась, то явно от кого-то очень влиятельного. Или кто-то тщательно следил за каждым её шагом.

Когда я дошёл до информации о Викторе Мартеле, внутри у меня всё напряглось. Это имя вызывало неприятные ассоциации. Мартел был фигурой в тени – один из тех, кто владел достаточной властью и связями, чтобы никто не задавал лишних вопросов. Я уже сталкивался с ним в прошлом. Тогда дело закончилось неудачей, но теперь… его имя снова всплыло. И это было не случайно.

– Ладно, Виктор, – прошептал я, глядя на имя в файле. – В этот раз всё будет иначе.

С Мартелом дело становилось опасным. Он был не просто богатым человеком – он игрок, чьи ходы были скрыты от глаз большинства. Его интересы касались самых тёмных сторон Веридиана. Если он замешан в этом деле, значит, предстоит непростой путь.

Я взял в руки рюмку и сделал глоток. Холодное жжение виски отозвалось внутри, но мысли только усиливались. «Мартел не просто так всплыл в этом деле, – размышлял я. – Серафина каким-то образом оказалась на его пути». И теперь мне нужно было выяснить, как это произошло. Все ниточки вели к нему, и если я хотел разгадать эту загадку, мне придётся начать с него.

Я открыл файл ещё раз, пролистывая страницы. Количество информации о Серафине раздражало меня. Вся её жизнь казалась выстроенной, словно она играла в спектакле, который кто-то режиссировал. А теперь эта сцена обрушилась. Я должен был выяснить, кто был за этим.

– Пора выяснить, какую роль вы играете в этой истории, Мартел, – пробормотал я, закрывая файл.

Я вытащил телефон и начал набирать сообщение. Мне нужно было встретиться с несколькими людьми, узнать, что происходит за кулисами. Официальные источники не дадут мне ответов – слишком многое скрыто. Это одно из тех дел, где нужны неофициальные каналы. Люди, которые знают, как работает этот город в тени.

Закончив, я встал и подошёл к окну. Дождь всё так же струился по стеклу, как слёзы на чьём-то лице. Веридиан жил своей жизнью – серой, безжалостной, скрывающей все свои секреты за пеленой дождя. Я знал, что вскоре придётся выйти на улицы и начать искать ответы. И ответы эти не будут простыми.

Стиснув зубы, я вернулся к столу и открыл новый файл. В этом деле больше вопросов, чем ответов, но одно было ясно – Мартел был ключевой фигурой. А значит, завтра я найду его, как бы это ни было трудно.

Мерцающий свет старой газовой лампы отбрасывал длинные искажённые тени на стены, и я сидел, наблюдая за этим бессмысленным танцем, словно это зрелище могло дать мне ответы. Квартира, как всегда, была убогой и захламлённой. Повсюду контейнеры из-под еды на вынос, переполненные пепельницы, и пустые бутылки. Всё здесь отражало меня – изношенного, измотанного и бесконечно усталого.

«Ещё одна ночь, подпитанная ложью», – пробормотал я себе под нос, кидая взгляд на наполовину пустую бутылку на тумбочке. Янтарная жидкость в ней мерцала в свете лампы, вызывая сомнительный соблазн. Я покрутил бутылку в руках. «Ещё один глоток не повредит… или повредит?» Этот вопрос не раз стоял передо мной в тёмные ночи, когда прошлое возвращалось, чтобы тянуть меня вниз. Ответ был ясен – повредит. Но знал я и другое: как бы сильно не хотел оставить этот ритуал, я всегда возвращался к нему.

Тесное пространство комнаты давило на меня, стены казались ближе, чем раньше. Каждая скомканная газета, каждый незавершённый отчёт на столе – всё это напоминало о неудачах. И теперь новое дело – очередное эхо старых ошибок, очередной шанс погрузиться в те тени, из которых, казалось, не выбраться.

«Сёстры Блустон», – произнёс я вслух, словно это могло прояснить что-то. Лила и Серафина… это дело было больше, чем простое исчезновение. Я видел в глазах Лилы не только тревогу за сестру, но и что-то глубже – страх, скрытый под маской уверенности. Они обе были частями сложного узора, сплетённого из их прошлой жизни. Но что именно они скрывали?

Мои мысли снова вернулись к Серафине. Этот холод, который она принесла с собой… Воспоминание вспыхнуло в голове яркой картиной: мокрый от дождя переулок, мерцающий неон, отражающийся на мокром асфальте. Я был там, моложе, более отчаянный. Мои пальцы были окрашены в алый, и женщина в моих руках… её лицо – знакомое, но в то же время чужое, как если бы я видел его сквозь треснувшее зеркало. Это была Серафина? Я не мог точно сказать, но что-то в этом воспоминании цеплялось за меня. Оно было слишком реальным, слишком пугающим, чтобы быть просто плодом воображения.

Я вздрогнул, бросив взгляд в окно. Дождь лил так же, как в том переулке. Параллели были слишком очевидны, чтобы их игнорировать. «Это не просто исчезновение», – пробормотал я себе. Это воспоминание – оно словно наводило мосты между прошлым и настоящим, и я не мог избавиться от чувства, что это дело как-то связано с тем, что я пережил тогда.

«Почему именно сейчас?» – этот вопрос не давал мне покоя. Совпадений не бывает, особенно в таком городе, как Веридиан. Сколько раз я твердил себе, что каждое новое дело – это просто очередная работа? Но вот я снова здесь, снова чувствую этот горький вкус напоминания: от прошлого не убежать.

Я стиснул зубы, пытаясь отогнать мысли. «Это просто работа», – сказал я. Но даже произнося эти слова, знал, что обманываю себя. Всё это слишком похоже на то, что было раньше. Тот случай тогда… Я выдохнул. Внутри росла уверенность, что это дело – часть чего-то большего, чего-то, что я ещё не понимаю. И как только это осознание пробралось ко мне, я почувствовал холод – тот самый, что всегда появляется, когда опасность уже рядом.

Я поднялся, подошёл к окну и посмотрел на улицы Веридиана. Свет фонарей едва пробивался сквозь потоки дождя, отражаясь на мокром асфальте. Вода лилась по стеклу, словно слёзы. Я не помню, сколько ночей я провёл, глядя на этот город, пытаясь понять, что он скрывает. Но в этот раз казалось, что всё связано с чем-то гораздо более личным.

Я вернулся к столу, зажёг сигарету и сделал глубокий вдох. Дым заполнил лёгкие, отдаляя на время те мысли, которые не давали покоя. «Мартел», – снова всплыло в голове. Я видел это имя в связях Серафины. Виктор Мартел – одна из тех фигур, что всегда действуют в тени, но имеют огромное влияние. Если он замешан, это может быть гораздо более опасным, чем казалось на первый взгляд.

– Ладно, Виктор, – пробормотал я себе. – В этот раз всё будет иначе.

Мартел был известен мне по старым делам, и каждый раз его след вёл к мраку и безысходности. Но если он снова всплыл, значит, предстоит нелёгкий путь. Возможно, Лила не знала всех подробностей, но её интуиция не обманывала. Серафина оказалась на пути тех, кто привык скрываться за деньгами и властью.

Я снова посмотрел на бутылку. Рука сама тянулась к ней. «Ещё один глоток?» Но в этот раз я убрал руку. В этой игре нужно было сохранять ясность, несмотря на хаос в голове. Вздохнув, я потушил сигарету и встал.

«Это не просто ещё одно дело», – мысленно повторил я. Это было личное. Я не знал, как глубоко зайдёт это расследование, но одно было ясно – я должен был идти до конца.

В голове снова вспыхнуло воспоминание о женщине в переулке. Кровь, дождь, её лицо… это преследовало меня. Возможно, теперь я был ближе к ответу.

Мой взгляд упал на тонкую папку, лежащую на столе. В ней почти ничего – несколько листков с датами, профилями и пустыми подробностями. Никаких очевидных зацепок. Но это уже привычное дело – всегда слишком много пробелов, нестыковок и странных совпадений. Я вглядывался в эти страницы, зная, что опасность ближе, чем хотелось бы признать.

«Опасность здесь, рядом», – подумал я, в который раз ловя себя на этом чувстве. Логика говорила одно, но интуиция кричала о другом. Каждое такое дело заставляло меня возвращаться к одним и тем же вопросам. «Что я упускаю? Почему эти детали кажутся такими знакомыми?» Я ненавидел это чувство, ненавидел, что что-то ускользает из-под носа.

Я провёл рукой по столу, вздохнув. Недостаток информации грыз меня изнутри, перфекционизм не давал покоя. «Оставить дело на полпути? Не в этот раз», – мысленно я взял себя в руки. Я не из тех, кто бросает недоделанные дела. Да и, откровенно говоря, не могу себе этого позволить. Это мой способ доказать, что я ещё на что-то годен. Пустота в жизни заполнялась работой, а работа была всем, что у меня оставалось.

–Блустон, – пробормотал я, устало листая заметки. Лила, Серафина… чем глубже копаешь, тем больше странностей находишь. Всё выглядело слишком гладко, слишком правильно на поверхности, но стоило копнуть чуть дальше – и начинались странные совпадения. Чутьё подсказывало, что здесь кроется что-то большее. Но пока я не мог разглядеть это что-то.

Каждая мелочь в этом деле тянулась за мной, как призрак прошлого. «Прошлое никогда не отпускает», – думал я, чувствуя, как эти мысли грузом ложатся на плечи. Оно не забывает, не прощает, не даёт покоя. Всё, что оставалось нерешённым, всегда возвращается, пока не найдёт финала. Я знал это лучше всех.

Я снова перевернул страницу, пытаясь найти хоть что-то, что могло бы разорвать этот круг. Странности множились, как куски пазла, который никак не складывался. Лила… её отчаяние чувствовалось в каждом её слове, в каждом жесте, но что-то в ней не давало мне покоя. Она явно не договаривала. Возможно, не до конца понимала, насколько глубоко это дело зайдёт.

– Чёрт, – выругался я вслух, когда мысли снова вернулись к Лиле. Мне нужна была вся правда, но что она скрывала?

Тишина в комнате нарастала, и я почувствовал напряжение, словно натянутую струну внутри себя. Я не мог позволить себе ошибиться. Ошибки здесь означали конец – и не только для меня. Каждый раз, когда я беру дело, это становится вопросом выживания. Не для клиента – для меня самого. Я должен разобраться, должен держать всё под контролем.

Но именно неопределённость и риск заставляли меня чувствовать себя живым. Я давно понял, что мне нужно именно это. Каждый раз, когда я оказывался на грани провала, когда ошибаться было нельзя, это становилось моим способом доказать самому себе, что я всё ещё чего-то стою. Что я не просто детектив с изношенным плащом и пустым стаканом в руке, но человек, который способен увидеть свет в самых тёмных углах этого города.

Мои мысли снова вернулись к Лиле. Её образ преследовал меня, как и многие другие лица в прошлом. Она отчаянно нуждалась в помощи, и я видел, как страх проскальзывал в её глазах, когда она говорила о Серафине. Я чувствовал, что это дело тянется глубже, чем она сама осознавала. И мне предстояло выяснить, насколько глубока эта кроличья нора.

– Сёстры Блустон, – повторил я себе, как будто это могло что-то прояснить.

Я сделал шаг к окну, прислушиваясь к собственным мыслям. Ответы там, в тенях…

***

Ночь медленно заползала во все уголки моего сознания, и я вновь очутился в том, давнем кошмаре. Я знал, что это всего лишь сон, но всё происходило так реально,будто я вернулся в тот день, когда погас свет, навсегда разделивший мою жизнь на до и после…

…Мы с Томом стояли у скрипучей двери, где-то на тёмной окраине Веридиана, в переулке, который тянулся узкой змейкой среди грязных кирпичных стен, совсем рядом с пропахшими насквозь рыбьей чешуей доками. Он тихо постукивал себя по ноге, как будто создавая ритм, чтобы не дать страху захватить контроль. Мы готовились к аресту, к решающему моменту, которого тогда ещё я не понимал. Вокруг разливалась тишина, такая гулкая, что я слышал, как она пульсирует, вибрирует, будто сам воздух пытался предупредить нас о надвигающейся беде.

«Корбин, будь на чеку», – шепнул Том, глядя на меня с такой решимостью, что мне на миг стало стыдно за своё напряжение. Он был чуть старше и опытнее, и каждый раз, когда мы отправлялись на дело, казалось, что весь мир видел перед собой лишь его, а не меня. Я знал: это был его город. Город, с которым он боролся и в котором жил, как будто это была часть его плоти и крови. Я же чувствовал себя чужаком, который пришёл сюда слишком поздно, слишком неопытным, чтобы на самом деле понять, где заканчивается Веридиан и начинается преступление. Мы переглянулись, и я почувствовал, как лёгкий, спокойный взгляд Тома скользит по мне, словно ободряя. Его рука, крепкая и уверенная, дотронулась до моего плеча.

«Корбин, не беспокойся, мы это сделаем», – тихо сказал он, и я кивнул, чувствуя, как тревога отступает под его взглядом, как если бы он был щитом, защищающим меня от всего, что скрывалось за этой дверью. Мы вошли, и темнота сразу сгустилась вокруг нас. Единственный источник света, тусклая лампочка под потолком, мигнул и погас, оставив нас во мраке. Глаза привыкали к темноте, и я ощущал, как нарастает напряжение. Это был простой арест, говорил я себе, обычное дело. Впрочем, ничего не было обычным в том моменте, когда ты в темноте, и каждый угол может таить что-то смертельное. Я слышал, как Том шагнул вперёд, звук его шагов раздавался в тишине чётко и ясно. Но тут что-то мелькнуло в тени – так быстро, что я не успел различить, что именно.

Я успел только крикнуть: «Том!» Его фигура рванулась вперёд, и я видел, как что-то блеснуло в воздухе. Движение было резким, сокрушительным. В следующую секунду он упал на колени, а затем рухнул на пол, его руки инстинктивно потянулись к груди, из которой пробивалась кровь.

Я застыл, словно парализованный, и ощущение собственного бессилия было таким осязаемым, что я едва не упал рядом с ним, подкошенный этой силой. Он был там, лежал на полу, а я стоял в стороне, беспомощный и оглушённый. Мои руки не слушались, голос застрял в горле, словно я сам был поглощён этим мраком, который в тот момент казался бесконечным.

«Том…» – прошептал я, как если бы это могло вернуть его к жизни, но он не шевелился. Лицо его стало белым, губы чуть приоткрылись, как будто он пытался сказать что-то, что-то важное, но мне так и не суждено было узнать, что именно. Это было наше последнее мгновение, и я стоял рядом с ним, как мальчишка, не умеющий ничего, кроме как смотреть на этот мир, который ускользал у меня из-под ног. Где-то вдали раздались крики. Тени вокруг нас стали колыхаться, будто ожившие. Я наконец подался вперёд, опускаясь рядом с ним. «Том, нет, это… это не должно было случиться», – выдохнул я, но он уже не мог услышать. В этот момент боль и страх смешались, и я ощутил, как что-то рвётся внутри меня, какой-то стержень, который до этого держал меня на ногах. Всё, что я знал, всё, во что верил, рухнуло, пока я сидел там, на холодном, липком полу, чувствуя, как его кровь проникает сквозь мою одежду. Далёкий свет фар вдруг осветил переулок, и чьи-то руки подхватили меня, уводя в сторону. Я не сопротивлялся, не понимал, что происходит. Лишь слышал, как инспектор Дэвис тихо повторял: «Корбин, всё кончено. Это не твоя вина. Ты сделал всё, что мог». Я не сделал ничего, хотел ответить ему. Абсолютно ничего. Том погиб, потому что я был здесь, рядом с ним, и в решающий момент оказался бесполезен. Но слова застряли в горле, словно бетонный блок, и я молча слушал его увещевания, словно пустой сосуд.

Инспектор увёл меня прочь, но я не мог избавиться от образа Тома, лежащего на холодном полу. Каждый раз, закрывая глаза, я видел его лицо, обескровленное и белое, с теми несказанными словами на губах. С того самого вечера я больше не принадлежал этому городу, но он всё равно не отпускал меня.

После той ночи я начал пить. Каждый глоток был попыткой забыться, попыткой вымыть из памяти воспоминания, что преследовали меня каждую ночь, и даже инспектор Дэвис уже не мог убедить меня в обратном. Сколько бы раз он ни повторял, что Том погиб не по моей вине, я слышал лишь собственный внутренний голос, тихий, но неумолимый: «Ты подвёл его».

Я осознавал, что Веридиан больше никогда не будет для меня местом, где можнонайти что-то светлое или надёжное. Этот город питался такими, как Том, и это был закон улиц, который я не мог изменить. Я не был в силах спасти даже того, кто доверял мне больше, чем я сам себе, и этот факт грыз меня изнутри, становясь неизбывной болью, от которой, как оказалось, нет спасения…

Внезапно я резко открыл глаза и сел, хватая ртом воздух. Комната была тёмной, но я всё ещё видел его силуэт, слышал его голос. Холодный пот проступил на лбу, а сердце колотилось так, будто вот-вот пробьёт грудь. Я огляделся вокруг, понимая, что это был лишь сон, очередной кошмар, который тянул за собой всю ту боль, что я пытался забыть. Веридиан тихо дрожал за окнами, как будто сам тоже помнил.