Забавно, уже к июлю меня здесь не будет. Никаких уроков и школьных занятий, парт и биологии. Взросление несет за собой перемены. Почему с уходом детства теряются и лучшие моменты в жизни? Папа нашёл себе новую семью, где мне нет места. Я навечно осталась в его мусорном ведре. Это тоже странно: ты любишь человека, а он любит тебя, но не успеваешь моргнуть, как тебя бросают и забывают.

– Чего сидим и умираем? – ко мне подсел Бен – один из игроков школьной команды по баскетболу.

Парень застал меня врасплох, я испуганно ахнула, на что тот рассмеялся.

– Я вижу, за это время у тебя мозгов не прибавилось, – пожурила Роуз, даже не удостоив того взглядом.

– Так, может, одолжишь мне свои? Ах, стоп, у тебя же их нет, – громко захохотал блондин, чуть было не упав со стула.

Бен и Роуз – кошка с собакой. Они все время спорят, шутят, пытаются друг друга уколоть. Любому известно, что их постоянная грызня шутливая, тем не менее до меня дошли слухи, будто Бену симпатична Роуз.

– Одно очко в пользу Бена, – прокомментировала я, и мы с парнем дали друг другу «пять».

– Предательница! – воскликнула Фишер. – Вот теперь ты точно пойдёшь со мной в кино!

Покачав головой, я села прямо.

– Я могу пойти с тобой в кино, – вставил Бен.

– Нет! – одновременно ответили мы.

Бен махнул рукой и убежал к своей команде.

Заканчивая с обедом, я вдруг вспомнила, что мама, должно быть, уже раскладывает наши старые вещи, которые забрала от отца. Интересно, она виделась с его невестой? Кто она такая и как отреагировала на появление мамы? Мама у меня вежливая и слишком порядочная. Она не станет делать куклу Вуду и желать своему бывшему простаты.

– Мне написал Скотт! – слишком громко прозвучала Роуз.

Она крикнула так, словно выиграла в лотерею, и теперь её имя будет в списке миллионеров.

Очевидно же, что они с боксёром обменялись номерами.

– И что он пишет?

– Скотт приглашает меня сегодня в его «логово».

Неудивительно, что он с самого начала показался мне странным. Скотт – маньяк! О нет, бедная Роуз!

– Он зовёт тебя к себе домой? Роуз, ты должна отказаться!

– Что? – удивлённо нахмурилась она и следом засмеялась. – Он зовёт меня не домой, а в место, где он тренируется. Там будут все его друзья!

Ещё лучше! А если эти боксёры нападут на Роуз? Здесь явно чувствуется подвох. Она знакома с ним меньше суток, но соглашается на любые его предложения. Почему Роуз такая легкомысленная?

– Нет, ты не должна соглашаться на эту встречу! Я против, – не терпящей возражения интонацией проговорила я. Пусть знает, что мне это всё не нравится.

– Хорошо. Пойдём вместе? – в её глазах загорелись звёзды.

– Ты спятила?

– А что такого? Вместе мы непобедимы.

– Нет! Я туда точно не сунусь! Ни за что! – от волнения мне стало душно.

– Как хочешь, – внезапно успокоилась Роуз, а потом под нос пробурчала. – Просто кое-кто боится пойти со мной и влюбиться в какого-нибудь парня.

Ну и бред… Кажется, Роуз сбрендила. Вообще-то я о другом переживаю, но… Может, этот Скотт хороший парень, а я на него зря наговариваю из-за своих предрассудков? Боже, неужели я докатилась до такого? Поливать грязью человека, совершенно не зная, какой он, лишь бы скрыть свой страх.

– Я не собираюсь спорить, – я сложила пустые банки на пластиковый поднос. – Ладно, иди, но потом, если я буду права, не говори, что я тебя не предупреждала!

– Хорошо, дорогая. Не скажу.

И всё-таки она намерена сходить в это «логово». Хоть запирай её, но своё решение Роуз не изменит. Ладно, пусть делает, что хочет. Теперь мне хотя бы не нужно идти с ней в кино.

<center>***</center>

Уроки закончились. Я собиралась домой. Не могу сказать, что мне ненавистна школа, но как и любой нормальный подросток я испытывала к ней лёгкую неприязнь. Вообще-то, из-за моих стараний и нескольких побед в городских олимпиадах, мне выпала честь выступать с выпускной речью! Осознание этого подпитывает во мне чувство гордости за саму себя, к тому же я смогла обрадовать маму, поэтому мне нельзя провалиться.

Роуз убежала раньше, чтобы подготовиться к, как она выразилась, «свиданию». Я очень надеюсь, что Скотт оправдает мои надежды и не окажется полным козлом.

Спустившись по ступенькам лестницы, я подняла голову вверх, застав над собой тучи, казавшиеся совсем близкими. Мне не хотелось промокнуть под дождем и подхватить простуду, поэтому я ускорилась.

– Рэйчел, постой! – Бен дозвался до меня, когда я уже вышла за ворота школы.

Его лицо было красным подобно перцу Чили. Он дышал часто и блестел на свету из-за пота от тренировки.

– Бен, ты спятил! Холодно же, возвращайся в школу! – потребовала я наставнически и отодвинулась в сторону, пропустив пару человек: мы стояли у прохода посередине двора, задерживая людей.

– Я закалён, помнишь? – улыбнулся тот, перебросив мяч в другую руку. – Где Роуз?

Ох, может, слухи все же правдивы, и ему нравится Роуз? В таком случае мне его искренне жаль, ведь подруга смотрит на него только как на одноклассника. Тем более отныне у неё на уме один лишь боксер Скотт.

– Она ушла домой.

– Что-то случилось?

Не уверена, что ему следует знать про свидание.

– Нет, у неё возникли дела… – в надежде угодить всем, смолчала я.

– Ладно. Что я хотел сказать… Рэйчел, в среду будет игра. Противники «Ястребы», вы ведь с Роуз придёте? – блондин смотрел на меня своими темно-синими глазами и прямо-таки умолял сказать «да».

Как же отказать ему?

– Конечно… конечно, придём, о чём речь?

– Отлично! Это последняя игра сезона, будет потрясное зрелище! Достану вам билеты в лучших местах! – мечтательно выпалил Бен. Я криво и без энтузиазма улыбнулась ему.

Замечательно, Рэйчел. Теперь ты обязана пойти на игру и всенепременно захватить с собой Роуз. Почему из-за чьей-то симпатии страдаю я? Хотя, если подумать, то возможно мне понравится.? Кого я обманываю?! Я же ненавижу баскетбол, как и волейбол, и футбол…

О своем легкомыслии я думала всю дорогу до автобусной остановки, и даже в самом транспорте, стоя у окна и слушая музыку в наушниках. Зря я дала обещание, которое будет сложно сдержать. Словно почувствовав мою тревогу, музыка в наушниках переключилась на песню про неразделенную любовь, и почему-то мне показалось, что её пел Бен. Но в какой-то момент автобус хорошенько тряхнуло, и наваждение исчезло, как и навязчивые мысли о предстоящем матче.

Вдруг я почувствовала чей-то взгляд.

Я оглянулась, и мне удалось найти парня, которому он принадлежал.

О, черт! Я узнала его: это был тот брюнет, который вчера чуть не прибил меня дверью в кафе. Парень, держась за поручень и зная, что я его поймала, все равно таращился на меня, как на неведомую зверюшку. Не сомневаюсь, он меня узнал. Автобус остановился, часть людей вышла на остановке, поэтому незнакомца стало лучше видно. Если верить моим глазам, он довольно высокий, хорошего телосложения. Его кофейные кудрявые волосы неаккуратно уложены. Мне понравилась его черная кожаная куртка с мехом. Но больше всего мне импонировали его зелёные, словно хвойный лес, глаза – они такие глубокие, как чаща, в которую войти – значит никогда не выйти.

Наши переглядывания длились ещё три остановки. Вскоре мне это надоело, а когда он приподнял уголок рта в ухмылке, я совсем растерялась. Ну все, достал! Я вопросительно нахмурила брови, как бы спрашивая: «В чем дело?», но тот отвел взгляд, едва подавив улыбку.

Может, я испачкалась, поэтому он надо мной смеётся? Я включила камеру мобильника и посмотрела на своё лицо. Всё чисто. Тогда не ясно. Транспорт снова остановился на очередной остановке, и парень, заплатив за проезд, покинул салон, оставив меня без ответов.

«Да что ты, Рэйчел? Он просто издевался над тобой, забудь», – посоветовала я себе, но не послушалась.

Зашибись! Теперь я весь год буду вспоминать этот случай и думать, что же со мной всё-таки не так?

По крайней мере я больше не думала о Бэне. Добравшись до дома, я облегченно выдохнула. Никогда бы не подумала, что буду рада вернуться в дом, от которого поначалу отказывалась. Без папы дом нельзя было назвать домом. Но потом, впервые побывав здесь, я признала свою ошибку: дом – это то место, где тебя любят и хотят видеть.

Наша улица имеет квадратную форму: одни дома расположены слева, другие справа, а также есть дома между ними, то есть, посередине. Чтобы выехать на главное шоссе, приходится делать круг, объезжая небольшой фонтан, находящийся в центре улицы. Очень атмосферное место, особенно во время таких праздников, как Рождество и Хэллоуин.

Мама ещё не вернулась с работы: она кондитер и часто задерживается допоздна, поэтому бывать в одиночестве мне не в новинку. Я прыгнула на свою кровать и засмотрелась на потолок со звёздным небом. Сотни маленьких огоньков уставились на меня, затягивая в совершенно в другой мир – в мир грёз, только я не собиралась терять вечер. К тому же моё внимание привлекла коробка с надписью «Рэйчел». Я прошла к туалетному столику, под которым лежала та самая коробка, и вытащила её, обо всем догадавшись. Это мои вещи, которые столько лет хранились в доме отца. Уже и не припомнить, что внутри могло быть. Внутренний голос не советовал заглядывать в коробку, но я не могла сдержать любопытства. Хочу посмотреть, хочу узнать!

Отыскав в шкафчике канцелярский нож, я с лёгкостью избавилась от скотча и наткнулась на свое детство… Воспоминания ударили прямо под ребра, лишая возможности глотнуть воздуха, отчего я замерла в болезненном спазме. Как будто вокруг шеи завязалась петля, которая всё затягивалась и затягивалась, намереваясь убить.

Я достала из коробки детские игрушки, поделки из пластилина, свои рисунки. Чёрт побери. На пожелтевшем от сырости листке разноцветными карандашами изображены счастливые родители и я. Они держат меня за руки и улыбаются. Только улыбка размазалась из-за капнувших слезинок.

Я заплакала. Так просто. Боже, почему я плачу?! Рэйчел, возьми себя в руки! Обида за испорченное детство побудила желание разорвать наивный рисунок в клочья. Стоило послушать внутреннюю себя и не ворошить прошлое, потому что оно причиняет боль. Следом я достала детскую одежду: розовые кофточки, чулки, брючки. Я всхлипнула, услышав земляничный запах стирального порошка и шоколада, который забыли отстирать с воротника кофточки. А ведь это папа меня подкармливал шоколадками. Этого больше не будет. Он был когда-то рядом, но сегодня он призрак из прошлого, очередное мое воспоминание. Очередная моя боль. Разве он заслуживает всех тех шрамов на запястьях, которые есть и которые я снова хотела бы оставить на себе? Это ненормально – желать заглушить душевную боль физической, правда? Тогда разрешается считать меня сумасшедшей.

Стянув с себя свитер, я перевела туманный взор на запястья. На руках не осталось живого места, но мне этого мало. Я резко вскочила с пола и решительно побежала в ванную комнату в поисках лезвия. Сглатывая слезы, зажмурила глаза и медленно провела холодным металлом по коже. Странная, но знакомая боль. Линия мгновенно обрела красный оттенок, но одного пореза мне мало. Я делала ещё и ещё.

А я ведь даже не понимала, зачем делала то, что делала. Слёзы градом падали на запястья, смешиваясь с кровью. Шрамы на руках – пустяки по сравнению со шрамами на сердце – они не затягиваются.