Глава 2

Утро началось с борьбы – я против целого мира. Будильник издавал надоедливый и самый ненавистный для меня звон, из-за которого хотелось отрезать себе уши. В конечном счёте, я сдалась.

Простояв под горячими струями воды, я привела себя в порядок и заколола длинные темно-каштановые волосы вверх так, чтобы они мне не мешали.

Последние месяцы в старшей школе, а потом новая, взрослая жизнь, к которой, кстати говоря, я не готова.

– Рэйчел, я ухожу, – окликнула мама снизу. Я выхватила с вешалки верхнюю одежду и подбежала к парапету, отыскав маму у входной двери. Она обувалась.

– Ты куда? – спустилась я к ней.

Мама мимолетно взглянула на меня, застегнув кожаные сапожки, достала сотовый, набирая чей-то номер. По звуку клавиатуры мне он показался смутно знакомым, однако вспомнить, как бы не старалась, не удавалось. То же самое, что пытаться вернуться в сон, из которого тебя вывели.

– Твой отец просил забрать наши оставшиеся вещи из подсобки.

Ого, неужели у него осталось хоть что-то от нас? Впрочем, это не важно, раз уж он захотел от вещей избавиться. Чем они ему мешают? Папа за последний год навестил меня два раза. Два раза за триста шестьдесят пять дней. За пятьдесят три субботы, по которым у него выходные. Я ему не нужна. И он всячески это доказывает.

– И что? Ты должна забирать вещи? Если ему мешают, пусть сам и привезёт, деловой! – огрызнулась я, переносясь в дни, когда из-за отца мама много страдала.

– Рэйчел, не говори так. Он же твой отец!

Она ещё и заступается за него!

– Он мне не отец! Не хочу слышать ничего о нём, ладно? Он мне противен! Этому человеку совершенно все равно на меня! Папа не хочет меня видеть!

Я резкими движениями зашнуровала левый ботинок и принялась за второй, только из-за жужжащих мыслей мне было сложно сконцентрироваться на обуви. Наконец завязав бантик, я рванула на кухню, чтобы забрать рюкзак, между тем не заканчивая приводить триллион доводов о том, почему мой отец бессовестный негодяй. Факт: я быстро говорю, если нервничаю. Этакий словесный торнадо из уст Рэйчел Милс. Это у меня от мамы.

– Дорогая, ты же знаешь, что неправа. Он тебя очень любит… А вещи я и так хотела забрать, все хорошо, – мама выдавила из себя поддельную улыбку и раскрыла дверь.

О, черт! Это карма, точно карма. Около дома ждала папина машина, и тот собственной персоной сидел за рулём, уставившись в сторону нашего коттеджа. Это издевательство!

– Мам, не говори, что мы едем с ним! – в панике протянула я, испуганно выпучив глаза на машину, словно передо мной нечто мерзкое.

– Прости. Давай, он уже заждался нас, – таким образом мама в пух и прах уничтожила мои последние надежды на сегодняшний день.

В этот момент мне хотелось демонстративно развернуться и скрыться в доме, всем видом давая понять, что папе я не рада. К сожалению, поступить таким образом – значит огорчить маму, и лишь по этой причине я смирилась и приняла реальность такой, какая она есть. Очень странно. Будто совсем ещё недавно мы все вместе ездили по магазинам, а теперь мы все вместе вычёркиваем себя из жизней друг друга.

Дернула за ручку, и задняя дверь автомобиля открылась. Сперва я бросила рюкзак, затем и сама запрыгнула в кожаный салон, всеми фибрами души испытывая отвращение.

Папа повернулся полубоком, обнажив ровные, явно отбеленные у дантиста зубы в улыбке. Он похорошел за это время, цветёт и пахнет после расставания с мамой. Папа теперь делает укладку своим тёмным, почти как мои, волосам. Серый костюм с галстуком идеально выглажен. Это говорило о том, что за ним хорошо ухаживают.

– Дорогая! Привет, – папа улыбался глазами. Серыми, отталкивающими от себя.

Кха! Будто счастлив меня видеть. Какая фальшивка!

– Привет, – коротким взором одарила его.

– Ты выросла! С годами всё краше.

Нащупывает почву и прокладывает дорогу между нами.

– Конечно, столько времени прошло… – недовольно отрезала я и уставилась в окно, тем самым поставив точку в нашем разговоре.

– Рэйчел имеет в виду, что ты мог бы почаще её навещать, Джордж, – поправила меня мама, садясь рядом с отцом.

– Конечно, Хейли, как только улажу все дела с работой и со свадьбой, сразу же заберу Рэйчел к себе на уикенд.

Свадьба?! Челюсть от неожиданной новости отвисла. Сперва буравя сквозные дыры в затылке отца, я прикусила губу, чтобы не заплакать, затем перевела взгляд на соседнее место. Мама, словно чувствуя моё состояние, оглянулась. В её глазах я заметила бесконечное сожаление. Почему она так делает? Это ведь не она бросила свою семью, ей незачем обливаться сожалением. Уверена, ей также больно, как и мне, ведь сложно видеть человека, которого любишь, с кем-то другим. А я точно знаю, мама все еще любит отца.

И как ему только ума хватило спокойно говорить о свадьбе при маме? Мне обидно за нас обеих. Возможно, я не хочу отпускать папу, не хочу видеть его с кем-то ещё помимо мамы. Только, чем больше я его держу, тем больнее будет отпускать.

Следующие минуты я провела в своих запутанных мыслях. Не хотелось слушать беседу родителей, поэтому уши легли в объятия наушников. Я прислонилась головой к окну, наблюдая за исчезающей под колесами полоской. Машина вскоре остановилась недалеко от кампуса школы, и, стянув с ушей наушники, я схватила рюкзак, намереваясь выйти.

– Рэйчел, – позвал папа.

Пришлось с огромной неохотой остановиться.

Он достал из портмоне деньги и протянул мне. Я подняла хмурый взгляд.

– Джордж, это много для неё, – с наставлением выдала мама, но отец настаивал на своем.

Я покачала головой и твёрдо произнесла: «Нет».

– Это мой тебе подарок, – улыбнулся тот, опустил купюру на мою ладонь, зажимая её моими пальцами.

Вот это да! Словно одолжение сделал.

– Деньги? – с прискорбием и одновременно с ненавистью усмехнулась я. – Деньги мне не заменят отца! – деньги полетели на колени отца, после чего я сильно хлопнула дверью и ушла.

Он не появлялся год, и теперь, вместо того, чтобы узнать, как мои дела, не болела ли я, он суёт мне свои грязные деньги. Нет, никакой речи о прощении и быть не может! Он бросил нас, бросил и забыл. Ненавижу его!

***

На уроке я не могла найти себе места, мысленно возвращаясь к одному и тому же. Утренний инцидент подпортил настроение, поэтому я сидела молча. Мне надоело чувствовать себя ненужной, надоело гадать, почему отец отказался от меня. Разве я сделала что-то плохое? Порой хочется накричать на каждого мимо проходящего, обвинить их во всех своих проблемах, чтобы стало легче. Мы же это хорошо умеем – отрываться на других, лишь бы себя утешить.

– Простите за опоздание, миссис Грэм, – донёсся голос Роуз прямо с порога.

Она тяжело дышала, видимо, из-за быстрой ходьбы. Если бы мы не были друзьями, я бы предположила, что произошло нечто страшное, но это ведь Роуз. Она могла просто проспать. Или три часа выпрямлять волосы.

– Надеюсь, у вас веская причина, Фишер? Не успели вернуться, как уже опаздываете и прерываете урок биологии! – маленького роста старушка в клетчатом костюме не уставала отчитывать Ро, которой приспичило засмеяться.

– Простите! Этого больше не повторится, – пообещала подруга, подавив приступ смеха, и лишь тогда старушка сжалилась.

Роуз села передо мной, вытащив принадлежности на парту.

– Ну и? Почему ты опоздала на пол урока?

Цыкнув на мой вопрос, она дождалась, пока преподаватель отвернется к доске и достала зеркальце, чтобы убедиться в своем прекрасном виде. И да, все было отлично. Роуз выглядела как всегда отменно. Сегодня она решила нарядиться в черное. Даже кожаный плащ, и тот черный.

– Да ничего не случилось. Просто не могу привыкнуть к местному времени, – ответила Роуз после небольшой паузы, – ну что, мы идём сегодня в кино?

Я криво улыбнулась. После ошеломляющей новости о женитьбе отца, мне вообще от жизни ничего не хочется.

– Прости, Ро, я пас.

– Чего? – взглядом ужалила меня она. – Ты обижаешься на меня?

Я посмотрела на неё с усталостью. И вовсе я не обижена. Я даже забыла о вчерашнем.

– Конечно, нет! Я же сказала, все нормально, – мы обе замолчали. – Кстати, как тебе Скотт?

Роуз не успела открыть рот, ведь за неё это сделала миссис Грэм. Угрожая выгоном с занятия, старушка вернула внимание к теме урока, а мы на время, будто улитки, спрятались в своих раковинах.

– Рэйчел, он такой забавный! – перешла на шёпот Роуз, не дожидаясь перемены. – Оказывается, Скотт – поклонник искусства! Он, как и я, обожает Пикассо, представляешь?

Я недоверчиво прищурилась.

– Боксёр – поклонник искусства? Это что-то новенькое… – с сарказмом брякнула я, следив за миссис Грэм. Вдруг она снова обернется?

– Угу, – согласилась Роуз, не поняв насмешки, – а потом пришёл его друг, он такой душка! Просто красавчик! Жаль, что ты ушла, возможно, у вас бы что-то вышло.

– Ничего у нас бы не вышло! Меня не интересуют парни, а тем более боксёры, – железно заявила я.

– Его друг не боксёр. Ему на вид лет семнадцать, в общем, он наш ровесник. Всё равно, Рэйчел, когда-нибудь ты влюбишься, это только вопрос времени.

– Не в моем случае, – отнекивалась я, но в глубине души осознавая, что Роуз права.

Я не хочу влюбляться. В книгах всё так прекрасно, но в реальность в разы сложнее.

Любовь схожа со снегом. Снег падает на землю хлопьями, появляются сугробы, но потом он тает, а на его месте образуется либо гололедица, либо слякоть. Нет ничего в этом мире вечного. Любовь не длится месяц или год. Любовь, я имею в виду настоящую, бессмертную, непорочную и такую недосягаемую, человек испытывает ежесекундно. Это не обязательно любовь именно к человеку, нет. Это может быть любовь к домашнему питомцу, к солнцу, к цветам, к игрушкам. Да к чему угодно! Это неважно. Важно лишь то, чтобы человек любил и был любимым.

Да, любовь – прекрасное чувство, чего нельзя сказать о людях. Мне сложно доверять. Вдруг меня бросят, как папа бросил маму? Я боюсь доверять людям, потому что любой человек может сделать больно.

<center>***</center>

В воздухе витал вкусный запах печенья и свежих сплетен, а это означало, мы в кафетерии. На сегодняшний день многие пользуются лозунгом «толерантность», но наша школа живет прошлым. Здесь многие дразнят друг друга, обижают и радуются, если кому-нибудь плохо. А если вы принадлежите субкультуре, которая обычно у многих вызывает ксенофобию, тогда школа вас непременно занесет в «низшие» касты.

– По этой школе я точно не скучала, – поправив причёску, выдохнула Роуз, принимаясь за обед.

– А ты представь, что всё это – простое испытание, и если ты выстоишь, то вновь отправишься в Рим, – предложила я и мысленно отправилась в кругосветное путешествие.