Посвящается моим друзьям – Эмилии и Кристине – Вы моё северное сияние в холодные ночи.

Глава 1

После развода матери с отцом мое счастливое детство осталось в прошлом, как и любовь родителей друг к другу. На тот момент мне было одиннадцать лет – время, когда самая ужасная проблема, что могла у меня возникнуть – сломанная кукла и невкусные комочки в каше, которую меня заставляли есть. Тогда я ещё не понимала, что мои родители ненавидят друг друга и пытаются всячески задеть свои и мои чувства. Видеть такое очень больно. Слышать из другой комнаты крики и ругательства; наблюдать через дверь, как мама швыряет тарелку на пол, повторяя: «У тебя появилась другая?».

И наконец, когда настал день «X», я поняла, что любви не существует. Можно ли верить в любовь, когда даже родители разбивают сердце не только самим себе, но и своему ребёнку? Всего лишь одиннадцать лет, а уже полное отвержение романтических чувств.

После разъезда я, естественно, осталась жить с мамой. Во-первых, папа ушёл от нас к другой женщине; во-вторых, после развода маме пришлось бороться и со мной. Да, я это делала. Да, отрицать нет смысла, потому что я плохая дочь, внучка и вообще человек. Может, причина тому «излишняя» забота, только я позволяла себе наносить увечья и всяческим образом причинить вред своему телу. Даже пробовала затянуть петлю на шее. Было чертовски стыдно…

Но теперь, в семнадцать, я осознала, что самоубийство – не выход. Это были детские, однако прочные убеждения о том, что суицид якобы способен всё исправить. Да и к тому же, самоубийцы на самом деле не хотят умирать, они хотят жить, только по-другому. Потому мне захотелось измениться и всячески помогать маме. Решила усердно учиться, работать. Иначе говоря, стать нормальным среднестатистическим подростком Америки, штата Небраска.

Наш город, Митсент-Сити, напоминает страну чудес. Ох, нет, это далеко не сказка. Плотность населения пусть почти наравне с красивейшим Сиэтлом, но каким-то специфическим образом каждому известно многое о твоей жизни. Например: ой, ты сбил человека? Ничего, мы все знаем, можешь не объяснять! Или: ах, вы болели гриппом неделю назад, а вчера заразились ветрянкой? Да-да, слышали. Видимо, меня одну волнуют личные границы. Никакой конфиденциальности.

– Рэйчел, к тебе пришёл гость, – донёсся хриплый голос мамы.

Апрель месяц – время простуды.

Схватив с вешалки розовый пиджак, я распахнула дверь спальни. В лицо сразу же врезался аппетитный аромат яблочного пирога, который обычно печёт бабушка. В мыслях пронеслось, могла ли шестидесятилетняя женщина объехать весь город, чтобы просто порадовать свою дочь и внучку пирогом? Твёрдое «нет».

Я торопливо спустилась на первый этаж, одновременно поправляя растрепавшиеся волосы. Наш дом мне кажется слишком большим для двоих, и порой осознание неполноценности навеивало тоску, но я ловко отгоняла непрошеные мысли, хотя бы для того, чтобы не грустила мама.

Сейчас она в своём зелёно-жёлтом халате стояла у плиты, наблюдая за тем, как готовился кофе. Я не прогадала: в духовке румянился яблочный пирог, но, оглянувшись, бабушку не заметила.

– Мам? – окликнула с недоумением я, как вдруг некто закрыл мне глаза, подкравшись из-за спины.

Её выдали духи. Нежные, цветочные, словно я среди лавандового поля. Я улыбнулась своим догадкам и дотронулась до ладоней на моем лице. Они мягкие, словно хлопок, теплые и вкусно пахнущие ванилью и шоколадом. Только у одной девушки такие руки. Роуз. Это точно она.

– Ну-ка, Рэйчел, угадай, кто это за твоей спиной, а? – выдавливая голос, дабы скрыть свою личность, выпалила Роуз.

Держать интригу мне наскучило, поэтому я убрала чужие ладони и обернулась к широко улыбавшейся подруге, заключив её в таких крепких объятиях, которые только бывают. От переизбытка эмоций, клокочущих внутри, мы радостно завизжали, не думая ни о соседях, ни о том, Дело в том, что Роуз улетала на месяц в Италию со своим отцом. Мы лучшие подруги, и жить без её разговоров, смеха, шуточек или даже привычек – значит, просто-напросто исчезнуть.

– Боже мой! Неужели ты вернулась! Наконец-то! – разглядывая Роз с головы до ног, воскликнула я.

Судя по тому, что на ней до сих пор серое пальто и шарф, Роуз пришла недавно. Я сразу обратила внимание на цвет её кожи: она приобрела бронзовый загар, и этому любые модели могли бы позавидовать; её белокурые волосы красиво уложены под короткую стрижку. Она постриглась? Сколько лет её не было со мной?

– Мисс Милс, ваша дочь на строгой диете? Она питается только воздухом? – с шутливой строгостью подразнила меня Роуз, успев увернуться, когда я попыталась её ущипнуть.

– Ты же знаешь, я много ем! – однако мои оправдания не сработали: Роуз иронично изогнула брови и, ничего не объясняя, вышла за дверь, а вернулась с кучей пакетов разных брендов.

– А у меня сюрприз! – загадочно протянула она, размахивая подарками.

Мама вовремя вспомнила про кофе, убрала турку с плиты и разлила напиток себе в чашку. Поудобнее усевшись за прямоугольный стол, женщина с интересом рассматривала каждый пакетик. Роуз очень милая. Она никогда не забывает обо мне и любит сделать приятное. Роуз – тот человек, которому гораздо важней сделать подарок, нежели получить его. Её чуткость подкупила меня ещё с начальной школы. Нас сблизила любовь к одному и тому же мальчику. Многие девочки из-за этого бы ссорились, но не мы. Вместо того, чтобы воевать друг против друга за внимание Тима, мы объединились и строили грандиозные планы по его завоеванию для одной из нас. Это ведь классно!

– Мисс Милс, это вам, – Роуз протянула желтый блестящий пакет маме.

Та отложила кофе в сторону и с улыбкой на лице приняла презент.

– Спасибо, милая.

– Мама, открой уже его! – поторопила я. Мне ведь интересно.

И мама послушалась. В глазах Роуз горели огоньки. Она рада, что смогла сделать кому-то приятно. Ко всему прочему, Ро поддерживала нашу семью в тяжелые времена. Она умела подобрать нужное слово, чтобы утешить маму и образумить меня. Остановите любого человека на улице, и он подтвердит мои слова о том, что Роуз Фишер – прекрасная подруга.

– О-о-у, это просто замечательно! Спасибо тебе огромное, Роуз! – мама держала в руках чёрный кожаный клатч.

Он выглядел стильно, но не вычурно, простенько и со вкусом, как и любит мама. Я сказала, что подарок Ро идеально будет смотреться с маминым черным платьем, которое она купила специально для моего выпускного вечера. Мама согласилась с моим мнением.

– Надеюсь, я угадала с вашим вкусом? Было сложно выбрать, но сердце подсказало взять этот, – смущаясь, Роуз отвела взор к следующему пакету.

– Не накручивай себя, ты попала в «яблочко».

– Как будто бывало по-другому, – покачала головой я, подмигнув отчего-то чересчур сияющей Ро.

– Ну, а это тебе! – блондинка резко поднесла к моим рукам розовый блестящий пакет.

Не имея никаких догадок, ведь задумки Фишер умели удивлять, я робко раскрыла пакет и на мгновение перестала дышать. А потом завизжала так, словно заведенная игрушка, слёзы брызнули из глаз и первым делом я уткнулась в плечо Роуз, отвечая на сюрприз объятиями.

– Ты запомнила…

– Конечно! Ты каждую секунду о ней болтала, даже на ночёвке! Даже, когда мы пошли на восковую эпиляцию!

Я засмеялась, вспомнив минувшие деньки. Увы, блондинка не преувеличивала с моим фанатизмом – я всецело была поглощена увиденным на просторах интернета. Роуз привезла мне картину. Но это не просто какая-нибудь картина, а живопись моего любимого художника Ричарда Хортана под названием «Лунный шторм». На картине изображены юноша и девушка, чьи лица прикрыты солнцем и луной. Над ними вырисовывались звёздное небо и темно-синие волны океана. Эта картина – история трагичной любви двух противоположностей, которые несмотря на поверки судьбы не перестают любить друг друга. Мне показалось это грустным, нечто в стиле Шекспира.

Я передала картину маме, чтобы она тоже пользовалась ею и вновь осыпала подругу благодарностями.

– Замечательная картина, Роуз! – ахнула мама.

– Да, – согласилась я, – и теперь она моя!

<center>***</center>

Мы с Роуз перешли дорогу, смеясь и обсуждая всё то, что накипело у нас в течение долгого месяца. Как хорошо иметь человека, который тебя никогда не предаст, никогда не уйдёт и не бросит, ведь я уже знакома с подобными вещами. И потому мне ценны люди, вроде Роуз. Верных друзей необходимо занести в «Красную книгу».

Улицы Митсент-Сити многолюдны. Словно шестеренки в часах, каждый никогда не сбивался с ритма. Например, мистер Ван Цукерберг, старик, работающий в книжном магазине, бежит со всех ног, придерживая одной рукой свою шляпу, а другой чёрное, как его настроение, судя по хмурым бровям, пальто. Ой, а вот и миссис и мистер Дюпре. Молодожёны, поглощенные друг другом, прошли мимо, даже не оглядываясь по сторонам. Глядишь на людей, вроде Дюпре, и начинает казаться, что всё-таки любовь существует. Однако это не просто чувство. Это ещё и взгляды, это жесты. Любовь – это цветы за красивую улыбку, объятья, когда холодно. Любовь – это забота, если плохо. Это слёзы, когда больно. И это спокойствие, если оба вместе. Наверное, любовь, просто мне её не суждено познать.

– Здесь ничего почти не изменилось, – ожидающе глядела Роуз по сторонам, пытаясь заметить какой-нибудь прогресс.

Но все осталось прежним: и яма посередине дороги, и магазины, и неисправные часы в местном кафе.

– Вряд ли здесь хоть что-то поменяется. Это Богом забытое место, – чеканила я.

– Ах, как было прекрасно в Италии! Какие люди, какие ценности и развлечения! А какие магазины! – кружась, будто в танце, весело рассказывала о своей поездке Роуз, напрочь, подобно Дюпре, не замечая никого перед собой. Её детская беспечность закончилась столкновением в спину незнакомца, который на удар тут же удивлённо обернулся.

– Ты в порядке, Ро? – поспешила к ней я, помогая сохранить равновесие.

Она кивнула.

– Простите. Вам очень больно? – вежливо обратился к блондинке безымянный.

Его волосы черные, будто воронье перо, были уложены набок, на плечах красовалась коричневая кожаная куртка, под которой виднелся свитер.

– Пустяки. Это я в вас врезалась, так что это мне нужно извиниться.

– Согласен, пустяки, – отмахнулся парень, пристально разглядывая улыбающуюся как ни в чем не бывало Роуз.

О, да ведь он буквально пялился на неё, паршивец!

– Значит, никаких проблем? – подытожила я, заражаясь скептицизмом на их безмолвные гляделки. Или они переговаривались с помощью глаз?

– Угу. Только, – шагнул в сторонку тот, когда я захотела уйти. Парень снова взглянул на Роуз. – Может, выпьем чашечку чая? Чтобы я не чувствовал себя виноватым.

Отлично. Мы его совсем не знаем, и с какого перепугу он вдруг решил, что мы выпьем с ним чай? Его пикап хуже, чем у парней из картонных фильмов с банальным финалом. Нет, мы на это не поведёмся.

– Почему бы и нет? – пожала плечами Роуз, и я выпучила глаза от негодования.

Пока мерзлый ветер лизал моё отчуждение лицо, Фишер и парень без имени уже обсуждали предстоящий перекус. Я схватила её под локоть и потянула к себе.

– Мы его не знаем, Роуз! Мы не должны с ним идти! – я даже не постеснялась того, что этот человек все слышал. Пусть знает, что я о нём думаю!

– Черт возьми, моя вина. Меня зовут Скотт, будем знакомы, – вмешался он, подняв руки так, словно сдавался в плен.

Я фыркнула, а блондинка, заряженная позитивом, улыбнулась.

– Очень приятно, Скотт! Я Роуз, это моя подруга Рэйчел. Теперь можно идти!

Я закатила глаза и надула щеки. Единственная отрицательная черта Фишер – влюбчивость. Не было такого дня, чтобы Роуз не позвонила с новостью о предстоящем свидании. Причем назначили его двое парней, а я должна решить, кого из них отшить. Конечно же, Ро хорошенькая, милая, добрая, но как можно влюбляться в каждого красивого парня?

И вот мы заняли крайний столик рядом с аквариумом с тропическими рыбками, ожидая заказ. Скотт сел напротив Роуз, обмениваясь типичной информацией о себе, как это обычно бывает. Ощущение, будто меня силком потащили на двойное свидание, но мой кавалер не явился. Какая лажа!.. Осмотрев кафе, я с треском для себя осознала, что меня окружили одни влюбленные парочки. Это похоже на издевку жизни. Какого любить и быть любимым? После развода родителей я поклялась не страдать из-за мальчика, ведь его пребывание рядом со мной – явление временное. И клятву я намерена сдержать, даже если меня ждёт будущее миссис Друнберг – старой и одинокой кошатницы.

Мальчики порой заглядываются на меня, на этом всё и заканчивается. Просто существуют люди, рожденные для одиночества. Книги, сериалы, еда – вот, чем я интересуюсь, а не какими-то там мальчиками!

– Ты боксёр? – восторженный вопрос Роуз привёл меня в чувство.

Я хлопнула ресницами и снова без энтузиазма взглянула на парня. Он откусил шоколадную вафлю и кивнул.

– Да. Я с десяти лет занимаюсь боксом. Не хочу хвастаться, но за моими плечами двадцать пять побед и два проигрыша, – горделиво произнёс Скотт.

«Не хочу хвастаться», – эхом послышалось в моей голове. Именно это он и сделал.

– Наверное, это очень больно? – сочувственно вздохнула Роуз.

– Поначалу да, но затем привыкаешь…

Дальше я его не слушала. Боль, насилие… Нет, это не мое! Я не могу слушать о таких вещах, а тем более представлять их. Этому парню на вид лет девятнадцать. Когда он успел заработать столько побед? Скотт крупного телосложения. Тренированные мышцы было видно даже сквозь одежду, а на его лице красными линиями проходила пара царапин. Хоть его внешность и говорит о том, что Скотт уделяет много времени спорту, я никогда бы не подумала, что он боксёр.