Проснулся он так же неожиданно, как и заснул. Его глаза открылись в полумраке. Сквозь запотевшие окон не было видно, что происходит на улице. По звуку Гордан понял, что дождь продолжал идти. Стрелки часов стремительно приближались к семи вечера. Сразу после пробуждения он ощутил, насколько похолодало внутри машины. Пар шел изо рта при каждом выдохе. Тонкая рубашка плохо сохраняла тепло. «Если дождь пройдет всю ночь, то к утру я могу заболеть. Надо что-то делать.» – думал он. Дорога, на которой оказался сыскатель, не пользовалась большой популярностью. За все время лишь одна машина промчалась мимо, окатив Астреб волной из брызг.

В какой-то момент за лобовым стеклом замелькал тусклый свет. Гордан протер мокрое холодное стекло ладонью и вгляделся вдаль. За стеной дождя постепенно вырисовался силуэт дома. Свечение шло от окон. В голове тут же всплыл образ сухой теплой комнаты, где на столе стоит блюдо с аппетитно выглядящим ужином, а в хрустальных рюмках плещется терпкая траварица. От этого всего заурчало в животе. Мужчина с досадой вспомнил о закусочной на заправке, где мог взять что-то перекусить, но не сделал это из-за спешки.

Время шло, и надежда на окончание дождя таяла. Чинить машину под ливнем было бессмысленно. Становилось все холоднее. Свет окна за стеклом манил все сильнее. Наконец, Гордан не выдержал и решил, что не намерен замерзать здесь. Он взял в руки коричневый саквояж, выждал момент, когда дождь немного поутихнет, и выскочил на улицу. Холодные капли мгновенно превратили одежу в тяжелые, мокрые тряпки. Закрыв машину на ключ, он сгорбился над саквояжем и побежал в сторону дома. На лужайке перед крыльцом сыскатель чуть было не поскользнулся на траве, но вовремя ухватился за забор. Сердце бешено заколотилось от волнения. Гордан забежал на крыльцо под навес и замолотил в дверь кулаком. Прошла минута, но никаких звуков за дверью не было слышно. «Видимо, дождь заглушает меня» – подумал он и заколотил в дверь изо всех сил. Вскоре раздались шаги. Лязгнула щеколда, и массивная дверь отворилась. За ней стоял старый мужчина. На очень узком лице были крупный нос и торчащие уши. Хозяин дома оглядел Гордана и почесал седую бороду.

– Ну и угораздила тебя, хлопец, под ливень попасть. Какими судьбами сюда?

– Ехал мимо вашей деревни. Машина намертво заглохла, и, как на зло, начался проклятый ливень. Ужасно замерз в ней сидеть. Пустите погреться к себе до окончания дождя. Я заплачу вам.

– Если пообещаешь не бедокурить, то заходи.

Вход в дом вел через большое неотапливаемое пространство. Вдоль одной из стен стоял внушительных размеров старинный ткацкий станок. Такой Гордан видел однажды в музее. На противоположной стене висели деревянные грабли, цепы, короба и серпы. Внизу стояли сундуки и низкая лавка, под которой аккуратно в ряд были составлены глиняные горшки. Рядом лежала косматая собака. Как только старик и Гордан зашли внутрь, она подняла голову и посмотрела в их сторону.

– Спи, Ржавчик. Спи, – сказал мужчина. Собака опустила голову обратно на лапы. – Не боись, он у меня добрый. Просто так не обидит. Только за дело.

От того, что приходилось ступать грязными ботинками по длинным половичкам, Гордан испытывал неловкость. Старик раскрыл небольшую дверь, вошел внутрь и поманил за собой гостя. Тело сыскателя приятно окутывало теплом. В одно мгновение стало куда комфортнее, даже несмотря на мокрую одежду.

– Постой пока здесь, хлопец. Сейчас найдем что-нибудь на замену.

Мужчина пошел в большую комнату, откуда до Гордана донесся разговор.

– Кто там был?

– Хлопец из города. Похоже, проездом. Говорит, машина заглохла, а сам весь вымок. Ну я его и пустил.

– Ему одежка нужна сухая.

– Сам знаю. Сиди. Скажи лучше, где мои старые рубашки лежат.

– На второй полке. Давай я схожу и принесу.

– Да сиди уже тебе говорят. Вот неймется. Сам схожу.

Снова послышались шаги, за которыми последовал скрип дверцы шкафа. Вскоре к Гордану вышел хозяин дома с аккуратно сложными вещами на руках. Он передал их гостю и указал рукой на вход в ближайшую из комнат.

– Вот там можешь переодеться. Вещи положи на лавку у печи. Она свежеистопленная, поэтому быстро просохнут. Потом приходи к нам на ужин. А это, – Он указал рукой на саквояж, – можешь тут поставить.

Только в этот момент Гордан заметил, насколько крепко его пальцы сжимали кожаную сумку с тех пор, как он чуть было не свалился на мокрой траве. Он расслабил задубевшую кисть и опустил саквояж на пол.

– Большое спасибо, – сказал он и уединился в комнату на время переодевания.

На кухне за большим прямоугольным столом находился уже знакомый Гордану мужчина. Рядом сидела милая старушка с кудрявыми седыми волосами и в толстых очках. Ее рука мелко тряслась, когда она подносила ложку с дымящейся жидкостью ко рту. При виде Гордана женщина улыбнулась. Сидящий спиной старик развернулся вполоборота и подозвал гостя к столу. Тарелка с супом уже ждала промокшего и замерзшего Гордана. Нежная разваренная телятина таяла во рту. Хрустящая краюха хлеба и половина большой луковицы дополняли ароматную чорбу.

Во время еды все трое вели неспешную беседу. Гордан рассказал о том, что направлялся в Зарнистый. В какой-то момент старик засуетился и вскочил из-за стола. Он ненадолго покинул комнату и возвратился с пузатой бутылкой. Внутри плескалась мутноватая жидкость.

– Вот же голова дырявая, совсем забыл. Так бы и просидели без дела.

Содержимое бутылки перетекло в три выставленные рюмки. Сначала Гордан пытался отказаться, сославшись на то, что ему еще ехать. Старик активно настаивал.

– По радио передали, что дождь будет идти всю ночь, так что никуда уже не поедешь сегодня, хлопец. Оставайся на ночь. Будь у нас, как дома. И давай выпьем, наконец.

В конечном счете Гордан сдался и осушил рюмку до дна. Напиток оказался довольно крепкой, но при этом очень вкусной грушевой настойкой. Ему показалось, что в ее составе было что-то еще. Когда он попытался узнать об этом, то старик только хитро поулыбался и отказался раскрывать секрет. Периодически женщина расплескивала часть похлебки у самого рта из-за усиливающегося тремора, и тогда мужчина брал со стола тканевую салфетку и аккуратно вытирал ей подбородок и уголки губ.

После нескольких выпитых рюмок разговор стал куда более непринужденным. Старики рассказывали о своей жизни, о деревне и о соседях. Мужчину звали Бранко. Он был потомственным гончаром в третьем поколении. Сейчас старик отошел от дел из-за боли в локтях. Его супруга по имени Сандра долгое время была известнейшей ткачихой в округе. За ее изделиями приезжали даже из больших городов. Вместе с мужем они ездили торговать на ярмарках, пока здоровье им позволяло. Сейчас стариков во много содержат дети, которые приезжают пару раз в месяц и привозят все необходимое для жизни. Гордан, в свою очередь, рассказал о делах в современном Антарни.

– Давненько мы с тобой не бывали в столице, мать. Уже и не припомню, когда это было в последний раз, – сказал Бранко и сделал глоток чая.

– А помнишь, как мы ездили через несколько лет после революции? Такой там был ужас. Нищета, грязь. Деревья все облезлые. По городу бегают стаи собак. До сих пор неприятно, – добавила Сандра после того, как отломила кусок пирога.

– Сейчас столица выглядит вполне себе хорошо. Думаю, вам бы понравилось. Нынешняя антарнийская управница следит за порядком.

– А королевский дворец не снесли? В одно время помню, больно сильно грозились дармоеды из парламента, что снесут его, – спросил Бранко.

– От этой идеи отказались. Сейчас там сделали исторический музей.

– Памятник былому величию. Видел бы ты, хлопец, как была прекрасна столица до революции. Лучшего города в мире и не сыщешь. Правильно говорю, мать?

– Правильно, Бранко, правильно. Помню, ездили мы с родителями, братьями да сестрами туда. Какие красивые сады с фонтанами там были! Все в золоте и мраморе. А еще был королевский павлинник. Никогда в жизни я не видывала на столько прекрасных птиц.

В воспоминаниях у Гордана всплыла история, которую он однажды слышал про этот павлинник. Когда повстанцы вошли в столицу и постепенно пробивались к дворцу, король приказал перевести всех птиц за крепостные стены. Некоторые дозорные утверждали, что слышали по ночам жалобные крики птиц. Когда дворец взяли штурмом, павлинов там не обнаружили. Поговаривали, что в одном из подвальных помещений осаждающие нашли множество перьев птиц. Правду точно устанавливать никто не стал. В те годы было не до этого. Странно лишь то, что склад дворца к тому моменту был еще полон провизии, которой могло хватит на месяцы осады. Погруженный в мысли Гордан не заметил, как изменился тон разговора.

– А что потом стало со страной? Разруха и голод. К власти пришли непонятные люди, которые никогда не занимались управлением. Никого не спросив, поменяли название великой страны, без спроса людей всем принудительно заменили паспорта. А защитника государства публично казнили. Никто и разбираться не стал, кто прав и виноват. И в голову им не пришло, что войну развязал не король. Он просто выполнял долг в интересах своих людей. Мерзавцы! – с пылом говорил Бранко.

– Тише, спокойнее. Гостя напугаешь.

– Пусть знаешь, что память о Драшковичах жива. Я королевский морской офицер, в конце концов!

Коротким мощным ударом кулака Бранко сотряс стол. Стоящая на нем посуда зазвенела. После этого мужчину схватил приступ кашля. Одной рукой он прикрыл рот, а вторую приложил к груди.

– Проклятая пыль, – сказал он и закашлялся еще сильнее.

Сандра аккуратно взяла мужа за локоть и стала гладить морщинистой ладонью по его спине. Бранко осушил до дна сначала свою чашку чая, а после и кружку жены. Постепенно кашель пошел на спад.

– Вы служили во флоте? – спросил Гордан.

Мужчина попытался начать рассказывать, но почувствовал першение в горле и остановился. Кивком он попросил супругу сделать это за него.

– Мой Бранко ушел в армию, когда ему только исполнилось восемнадцать лет. Это было в самом начале войны двух морей. Тогда накануне корабли Бьела-Планины установил блокаду на проливе, а король объявил, что наша страна присоединяется к Азуритному союзу. Помню, был теплый солнечный день, когда провожала Бранко на отплывающий корабль. Он был такой статный, в новенькой форме. Я поклялась, что дождусь его, а он поклялся непременно вернуться. Как видите, молодой человек, мы оба сдержали свои обещания.

– Там на флоте я быстро дослужился до младшего офицерского состава. К тому моменту, когда Морнара вышла из войны, я был помощником капитана. После этого я сошел на берег и больше ни разу не бывал в море. Когда началась революция, меня призвали вновь, но тогда я серьезно повредил ноги и, увы не мог нести службу. Пока болел, я решил взяться за дело отца. И вот так до седых волос лепил горшки.

– Оно и к лучшему. Кто знает, что могло произойти, – сказала Сандра.

Мужчина нахмурил брови и посмотрел в сторону жены, но ничего не ответил. Вместо этого он встал и подошел к печке за тихо свистящим чайником.

– Вспоминая про те года, всегда становится грустно, что жизнь прошла. Иногда так хочется хотя бы на секунду оказаться там и посмотреть одним глазком. Чтобы увидеть живой маму и папу, посмотреть на нас самих молодых и счастливых. Моя несбыточная мечта. Очень жаль, что так не бывает, – сказала Сандра.

Держа тканевой ухваткой железную ручку чайника, Бранко наклонил носик над чашкой супруги и наполнил ее до краев ароматным напитком. Затем он сделал то же самое с двумя другими чашками. Пар медленно поднимался. Гордан сидел в раздумьях. Так вышло, что он был именно тем, кто мог осуществить мечту сидящей перед ним старушки, а она даже и не подозревала об этом. За годы практики иногда с такими просьбами к нему приходили люди, но лишь немногие могли себе позволить оплатить процедуру. Чертатель памяти стоил очень дорого, ресурс его использования весьма ограничен, а сопутствующие расходные материалы обходились в десятки тысяч сребко ежегодно. Именно поэтому цена за погружение в пучину воспоминаний была стабильно высокой. К тому же за день Гордан устал и ему не хотелось сейчас ничего включать и настраивать. Расслабленный после сытного ужина и домашней настойки все, что он хотел, это лечь и уснуть.

По оконным стеклам продолжал неистово молотить дождь. Улица окончательно погрузилась в вечернюю темноту. Гордан взглянул еще раз на стариков, и почему-то ему стало их очень жаль. Желание сделать для них добро медленно, но верно побеждало жадность и лень. В последний раз он задался вопросом, точно ли хочет этого, и получил однозначно положительный ответ.

– То, о чем вы говорите, вполне себе осуществимо. По странному стечению обстоятельств перед вами сейчас человек, который зарабатывает подобным на жизнь.

– О чем это вы говорите? – ничего не понимая, спросила Сандра.

– По профессии я сыскатель. С помощью специального прибора я могу заглянуть в ваши воспоминания и показать их на телевизоре.

– Но разве такое вообще бывает? Вы не шутите?

– Я абсолютно серьезен. И сейчас, в качестве благодарности за гостеприимство, могу провести сеанс для вас.

Женщина в смятении посмотрела на мужа, который был не меньше ее удивлен. Стало заметно, как от волнения у нее сильнее затряслись руки, и чтобы хоть как-то унять тремор, она крепко сжала в руках полотенце.

– А это не опасно для мозга?

– В худшем случае может быть головокружение. Если станет плохо, то тут же выключу.

Старики переглянулись, подумали какое-то время и одобрительно кивнули друг другу. После этого Гордан встал из-за стола и отправился в прихожую за саквояжем. На освобожденный от посуды стол он выставил две фанерные коробки с раздвижными крышками. В одной из них лежал переносной квадратный телевизор, а во второй шлем. Из недр саквояжа также оказались вынутыми моток удлинителя и скрученный толстый кабель. Пока Гордан подключался, супруги внимательно наблюдали за его действиями. Когда все было готово, он взял чертатель памяти в руки и аккуратно опустил его на голову Сандре.

– Какой год вам бы хотелось посетить?

– А давайте тот, о котором говорили. Когда мой Бранко уходил в армию. Мы тогда все вместе его провожали. Почти вся деревня была.

– В каком году это произошло?

– Дайте подумать, – супруги встретились глазами и стали перебирать даты. В итоге они сошлись во мнении. – Это было весной четыреста семьдесят седьмого года эры единства.

– Хорошо. Когда я скажу, максимально сконцентрируйтесь на этом воспоминании. Тогда мне будет проще его отыскать.

На дисплее шлема Гордан ввел значение «минус пятьдесят семь» и принялся настраиваться на изображения. Картинка в черно-белых тонах с помехами – это лучшее, на что можно было рассчитывать. Гордан приложил все усилия, чтобы сделать ее максимально четкой.

Глядя на слезящиеся от радости глаза стариков, он понял, что для них это было чудом. Супруги с непринужденной детской радостью тыкали в экран телевизора и вспоминали о людях, что были там. Несколько раз они просили отмотать назад, чтобы увидеть наиболее трогательные моменты прощания еще раз. Гордан наблюдал за ними и чувствовал, насколько ему приятно, что он погрузил этих людей в беззаботную юность.

Вскоре Сандра сказала, что у нее начала кружиться голова, и сыскатель тут же щелкнул тумблерами вниз. Бранко помог супруге встать и неспешно отвел ее в спальню. Гордан стал собирать аппаратуру обратно в саквояж. Когда он уже заканчивал, на кухню вернулся старик. Лицо его расплылось в благодарной улыбке, а глаза еще блестели от недавних слез. Он крепко сжал руку Гордана двумя своими и мелко затряс.