Глава 263
Шакар убрал палаш в ножны и повернулся к Хаджару и островитянину. В глазах караванщика не было особой радости. Несмотря на то что в этот раз ему удалось заполучить в охрану двух весьма крепких ребят, он все же ощущал, как подвел племянника. На Шакха в этот момент было страшно смотреть.
Казалось, у мальчишки вся жизнь рухнула в одночасье. Да и Ильмена выглядела не лучше. Видимо, если что и объединяло этих двух, так это желание сбежать из родного города и отправиться в опасное путешествие.
– Завтра на рассвете я буду ждать вас у южных городских ворот, – сухо произнес Шакар, – не опаздывайте.
Подняв с песка кафтан и повязав на волосы тюрбан, адепт забрал с собой племянника, и те удалились в сторону ближайшего кабака. Вернее того, что в Лидусе являлось бы кабаком, а здесь называлось так заумно, что у Хаджара язык не поворачивался произнести.
Следом ушла Ильмена, напоследок бросив в сторону Хаджара полупечальный, полузаинтересованный взгляд. Хаджар же, вздохнув, почесал дрыхнущую Азрею за ухом, оделся и отправился в противоположную от Шакха и Шакара сторону. Не то чтобы он их избегал, но считал, что достаточно потрепал нервы мальчишке.
Причем, как оказалось – зря. Понять суть техники он так и не смог, так что понапрасну испортил отношения с караванщиком (тот явно дорожит племянником) и впустую проливал свою кровь.
– Проклятье, – вздохнул Хаджар.
Зрители тоже постепенно расходились. Некоторые, кто поцелее, помогали охранникам нести тело к отчему дому. Делалось это буднично и практически безэмоционально. Все же менталитет здесь сильно отличался. Но Хаджар уже почти привык. Можно было даже сказать, что здесь ему было проще, чем на родине.
Ну или просто чувство вины не могло догнать Хаджара, заплутав где-то среди скал и песчаников.
На город уже опускались сумерки. Хаджар слегка поежился под холодным северным ветром. Такая вот особенность пустыни – днем можно умереть от жары, а как спрячется солнце – от холода. Ну или от когтей мириад тварей, обитавших на бескрайних просторах Моря Песка.
Что удивительно, именно с приходом мороза оживлялись улицы приграничного города. Зажигались огни, на базаре начиналась торговля, слышались отголоски чьих-то гулянок в чайных и кабаках. Играли музыканты, кружились в танце бронзовокожие красавицы и сверкали на их лодыжках тяжелые, золотые браслеты. Их звон весьма мелодично вливался в общую симфонию.
Подойдя к двери кабака (плотной циновке, повешенной на уже давно проржавевшие гвозди), Хаджар резко обернулся. Кроме пробегающих рядом детей со сверкающими огоньками и томно улыбающихся девушек, никого больше не было. Но развитое за годы службы чутье подсказывало бывшему генералу – в кабак он пришел не один.
Внутри было не так уж много народа. Это заведение стояло на отшибе, пользовалось дурной славой. У местных было не принято привечать иностранцев. Мол, пришел белокожий, ну и пусть идет себе дальше – ищет смерть среди песчаных волн. Если кто задерживался дольше, чем на день – сразу косо смотрели. А в кабаке «Песчаный Прибой» почти только иностранцы и сидели.
Да и убранство здесь было более… родным. Северным, что ли. Обычные стулья, нормальные столы. Не дубовые, конечно, но тоже крепкие. Вместо чая и различных вин – крепленая брага и медовуха. Откуда они ее брали – не знал, наверное, даже сам бог пьянств и праздников.
Усевшись за столик в отдалении и кивнув нескольким наемникам (от них Хаджар и узнал про караван), заказал порцию жареной рыбы и две пинты браги. На большее у Хаджара просто не было денег. Благо, что на его уровне практикующего еда требовалась не так уж часто.
Заказ принесла девушка из тех, которым среди местных приходилось тяжелее всего. Смесок. Отец ее заправлял заведением, а вот мать была из балиумских бродячих артистов. Рыжий цвет волос, синие глаза и бронзовая кожа – взрывное сочетание.
– Твой заказ. Поставить сюда. Приятный аппетит, – щебетала девушка на ломаном балиумском.
Хаджар улыбался ей и кивал, делая вид, что речь у официантки чистая и правильная. Ужин вскоре уже стоял перед Хаджаром. Он аккуратно спустил Азрею. На стол. Стоило только котенку учуять запах еды, как он тут же очнулся и накинулся на пищу.
Хаджар кое-как, под недовольное шипение успел схватить половину рыбы и пинту браги. Вторую Азрея уже почти вылакала под ноль. Второй любимый напиток тигренка после молока – все, что горит. Он бы и сорокаградусную медовуху залпом осушил, будь у него к этому физиологическая возможность.
– Никогда не видел таких тигрят, – прозвучал легкий, свистящий голос.
Хаджар не удивился тому, что напротив него сидел лысый островитянин, спокойно грызущий точно такую же рыбу. Его больше удивило осознание того, что сидел там островитянин как минимум последние минут пять. А его не заметил не только сам Хаджар, но и Азрея. А чутье тигренка порой превосходило аналитические способности нейросети.
Тигренок, словно в подтверждение мыслей Хаджара, резко повернулся к гостю. Встопорщилась шерсть, выстрелили когти, и Азрея весьма угрожающе зашипела.
– Мне кажется, было бы неплохо представиться, – на языке островов произнес Хаджар, попутно поглаживая и успокаивая свою пушистую спутницу.
Островитянин склонил голову набок. Сложно было понять, куда он смотрит, потому как из-за узкого разреза глаз казалось, что и вовсе – никуда. Что глаза попросту закрыты.
– Обычно у жителей материка акцент центральных островов. Почти никогда – южных. У тебя, Хаджар Травес, акцент южных островов.
– Ты знаешь мое имя, я твое – нет, – парировал Хаджар, всем своим видом демонстрируя, что разговор продолжать не собирается.
Какое-то время они сидели в тишине. На улице веселились граждане. Они старались не замечать назойливого пятна в виде кабака, где находились одни лишь иноземцы. В основном – наемники. Из них, по сути, и состояла большая часть охраны каравана. Все же не каждый пустынник согласится рискнуть жизнью и отправиться в путешествие сроком шесть лет.
Три-то года – это только в одну сторону, а потом еще и возвращаться придется.
– Меня зовут Эйнен, – представился островитянин.
У их народа не было фамилий, а представляться по принципу «такой-то, сын такого-то» у них считалось унижением. Очень свободолюбивый и индивидуалистичный народ. Семья у них воспринималась исключительно с точки зрения практичности, и никак иначе.
Ну, когда твоя страна – это тысяча островов, разделенных огромными водными массивами, такой принцип кажется весьма рациональным.
– Что ты здесь делаешь, Эйнен?
Островитянин отпил немного браги.
– Пью, говорю с Северянином. Хочу узнать, откуда у него акцент южных островов.
Хаджар улыбнулся.
– Ты ведь понял, что я имел в виду совсем другое?
Островитянин кивнул и продолжил спокойно пить. Хаджар никогда не был силен в подобных «молчанках». Общение с людьми, спасибо десяти годам жизни в теле беспомощного уродца, в принципе давалось ему с трудом. Так что неудивительно, что вскоре он сдался.
– Некоторое время назад я знал твою землячку. Ведьму с южных островов. Ее звали Нээн.
Впервые Хаджар смог распознать цвет глаз островитянина. Наверное, лучше было бы, если бы он этого не сделал. Очень необычно оказалось видеть почти фиолетовую радужку. Впрочем, Эйнен быстро взял себя в руки и действительно – прикрыл веки.
– Это многое объясняет.
– Что, к примеру?
Взяв посох в руки, островитянин поднялся.
– То, что ты пытался понять то, чего понять не сможешь. В варварских королевствах уже давно забыли истинный путь развития.
С этими словами, оставив Хаджара сидеть в недоумении, Эйнен вышел из кабака, на мгновение пуская внутрь прохладный вечерний ветер.
Глава 264
Закончив с ужином, Хаджар какое-то время молча курил и смотрел за окно. Суть визита Эйнена осталась для него загадкой. А вот следующий визитер, вернее визитерша, была в своих намерениях весьма откровенна.
Ильмена пришла в кабак уже порядочно набравшейся. Она качалась, на щеках блестел ржавый румянец. Глаза сверкали ничуть не тусклее, чем у Азреи. Но даже в таком состоянии она была достаточно обворожительна, чтобы заставить мужчин обернуться.
Шатаясь, она подошла к столику Хаджара и опустилась напротив. От нее пахло чем-то сладким, а еще алкоголем. Весьма сильно.
– Северянин, – слегка заторможенно произнесла воительница, – пойдем со мной.
Она схватила Хаджара за запястье и попыталась поднять с места, но слишком много яда было в ее крови. Слишком мало осталось силы и разума. Сделав несколько нелепых попыток поднять человека втрое ее больше, она сдалась и уселась обратно.
– Ну ладно, – пожала Ильмена плечиками. – Хочешь, можем прямо здесь.
Все так же не отпуская запястья Хаджара, она дернула его за руку и приложила ладонь к собственной груди. Все нутро Хаджара тут же вскипело. Мужское естество напомнило о том, что существуют в подлунном мире не только меч и войны, но еще и плоть. Женская. Теплая. Упругая. Мягкая.
Хаджар выдернул ладонь. Не сразу.
От наемников вокруг буквально веяло завистью и похотью. Благо алкоголя в них было еще не настолько много, чтобы потерять голову и схватиться за клинки.
– Северянин…
Хаджар, как он это умел, заставил замолчать собеседницу одним лишь многозначительным взглядом. Ильмена кивнула, прокашлялась и вылила в горло остатки чужой браги.
– Что за пойло вы пьете у себя на севере! – скривилась девушка, замахав ладонями рядом со ртом. – Ну так что, варвар, пойдем? Или у тебя из двух мечей хорош лишь один, а вторым боги в достаточной степени не наградили?
Наверное, какого-нибудь мальчишку такое заявление задело бы и раззадорило, но только не Хаджара. Его холодный разум почти всегда мог взять верх над горячим телом. Иначе, спасибо драконьему сердцу, он бы по малейшему пустяку впадал в приступ звериной ярости.
– Ты пришла сюда, чтобы обидеть мальчика или чтобы забыть о поединке?
Нетрудно было догадаться, что под «мальчиком» Хаджар подразумевал племянника караванщика.
Ильмена, смерив Хаджара надменным взглядом, пьяно фыркнула и чуть не упала со стула-табуретки.
– А может, я пришла за тобой, – сказала она, приняв практически ровное положение. – Ты статен и силен, Северянин. Многие местные женщины, даже несмотря на твой цвет кожи, будут рады разделить постель с тобой.
– Но не ты, – едва заметно улыбнулся Хаджар.
Ильмена прищурилась, а потом выругалась. Неумело, неловко, сильно при этом краснея. Может, она и была прежде весьма близко знакома с явно не одним мужчиной, но при этом оставалась совсем юной. Осознание этого сняло желание Хаджара быстрее, чем ведро холодной воды, вылитой на промежность.
– Но ты ведь все равно пойдешь со мной, – даже не спрашивала, а утверждала Ильмена.
– Пойду, – кивнул Хаджар.
Она снова схватила его за запястье. На этот раз Хаджар не сопротивлялся. На ходу подняв Азрею и убрав ее в тюрбан, Хаджар смерил взглядом наемников. Ильмена вывела его на улицу. Она прижалась к нему, будто довольная кошка, и повела куда-то в сторону жилых домов.
Вокруг сновали люди. Многие из них косились в сторону парочки весьма недружелюбными взглядами. Они миновали базар, свернули в сторону неосвещенного пространства.
Хаджар схватил Ильмену и прижал ее к себе.
– А ты горяч, Северянин, – прошептала она ему на ухо.
Ее ладонь скользнула за тесемки на его кафтане. Хаджар улыбнулся и прошептал:
– Давай останемся друзьями.
Ошарашенная Ильмена не успела ничего понять, как Хаджар аккуратно, но быстро и точно ударил большим пальцем ей в висок. Глаза девушки закатились, и она обмякла в чужих руках.
– И почему люди без сознания столько весят, – прокряхтел Хаджар, поднимая Ильмену на руки.
Легко оттолкнувшись от земли, Хаджар вскочил на крышу дома. Размазавшись вороном, он миновал центральную часть города, пока не оказался около стены. По сравнению со стенами городов Лидуса, этот песчаный вал, увенчанный заточенными бревнами, особого уважения не внушал. Тем не менее, Хаджар решил, что идти к воротам – идея не из лучших.
Там несли ночной караул шестеро стражей. Каждый на уровне не ниже последней стадии формирования. На севере им бы сразу дали чин старшего офицера, не ниже. Здесь же – простые стражники. Не самая почетная и не самая оплачиваемая должность для воина.
Хаджар мог бы легко вырубить всех шестерых, но зачем?
Вновь оттолкнувшись, он быстро и незаметно переместился на стену. Стоя на кончике одного из бревен, Хаджар вглядывался в лежавшую перед ним пустыню. Совсем скоро он отправится в путь, который, возможно, закончится, не успев начаться. А возможно – изменит его жизнь. Но все это не сейчас.
Поправив тело Ильмены и придерживая ее за весьма пикантную часть тела, Хаджар такой же незаметной тенью соскользнул со стены и оказался за пределами города.
Здесь, всего в получасе ходьбы от города, находился схрон Хаджара. Под небольшим кустарником – сундук, вкопанный в песок.
Положив Ильмену рядом, Хаджар отрыл свои небогатые пожитки. Внутри сундука лежало всего несколько свертков. Шуба из белого меха (которая вряд ли пригодится в ближайшее время), спальник, медальон генерала Лунной армии, свитки и несколько покрывал.
Собственно, именно их Хаджар и искал.
Расстелив полотна на песке, Хаджар переложил на них Ильмену и накрыл ее плотным одеялом. Сам же, запалив костер из того самого кустарника, поджег табак в трубке и поднял глаза к звездам.
Небо пустыни, по сравнению с небом Лидуса, все равно что ювелирная лавка по сравнению с лотком уличного торговца бижутерией. Порой Хаджару даже казалось, что ночью здесь было светлее, чем днем. Свет лился с неба, как вода сквозь прорези черного бархата.
– Может, хватит прятаться, Эйнен? – произнес в пустоту Хаджар.
Спустя пару секунд из тени, отбрасываемой костром, буквально «вышел» островитянин. На его плече висела простая тряпичная сумка, в руках все тот же посох с железными набалдашниками. Разве что вместо сандалий он носил подобие сапог – обмотки из шкур животных.
– Ты не мог меня почувствовать, Северянин.
– Не мог, – согласился Хаджар, – просто я знал, что ты будешь поблизости.
Островитянин сел рядом и достал из складок одежды длинную, тонкую трубку. Совсем не похожую на ту, которую использовал Хаджар.
О проекте
О подписке