Я погрузился в себя и стал отрабатывать науку первого абзаца. Итак, для начала мне нужно соединить точку выхода с внутренним конденсатором. Я, конечно, не технарь, но смысл, кажется, уловил. Сжав зубы и напрягшись, я создал собственный канал силы. От природных, что были разбросаны во внутреннем мире в бесчисленном множестве, он отличался, как картина Микеланджело от моих школьных художеств на полях тетрадей.

Природные каналы просто светились силой, они были гладкими и мощными, да еще и синего цвета. Мой же получился дохленьким и бугристым, да еще и серебристо-серым, того и гляди порвется от одного лишь косого взгляда. Но делать нечего, мне как-то лениво тратить несколько часов на изготовление добротного материала. Во-первых, все равно не получится, да и медпункт недалеко… В общем, недолго думая, я присобачил один конец к источнику, а второй подвел к краю системы, где, судя по ощущениям, находилась точка выхода.

Вернувшись в реальный мир, я продолжил следовать инструкции. Волевое усилие, и по спине побежали мурашки, в скором времени с указательного пальца моей правой руки стала свисать непонятная серая сопля, по-другому и не назовешь.

Сглотнув, я взял лист бумаги и стал аккуратно размазывать эту магическую субстанцию. Водя пальцем, я оставлял на бумаге бледно-серый чертеж. Увы, идеально ровный круг у меня не получился, но, может, и овал сойдет? Закончив с первой частью, я припомнил руну «Геб» и вывел ее на листе. Вот вроде и все. Очередное волевое усилие, и жижа втягивается в палец, мерзкое зрелище, если честно.

Прошла минута, три, десять, полчаса, но ничего так и не произошло. Не понял, я зря, что ли, в буквальном смысле жилы из себя тянул? Открыв учебник, я принялся листать главу и в дебрях непонятных терминов обнаружил родное «Активация». Пять минут ушло на освоение материала, и вот я прикладываю ладонь к рисунку. По спине снова пошли мурашки: если верить написанному, то это источник устанавливает контакт с моим художеством. Удаленный доступ, блин.

Через десять минут дрожь пропала и я стал ощущать рисунок частью себя. Еще раз осмотрев свое художество, я решил, что ему пришло время практических занятий. Прикрыв веки, я активировал магический круг. В тот же миг из меня как душу вырвали, руки ослабли, сознание помутилось. Такое впечатление, что я целых три часа занимался интенсивной силовой тренировкой.

Открыв глаза, я увидел весьма нетривиальную картину. Аудитория была повергнута в сущий хаос. Перевернутые парты, разбросанные листы пергамента, осыпавшаяся штукатурка. Сам я лежал на полу, а пятерка ботанов распласталась у стены. Виновником данной феерии оказался небольшой, но очень плотный серебряный шарик. Он висел примерно в двух метрах над полом и создавал вокруг себя воздушные завихрения небывалой силы.

– Ты какой катализатор использовал?! – закричал, перекрывая невозможный гул, один из ботанов.

– Чего?! – Я уже успел отползти подальше и теперь цеплялся за раму в попытке удержать равновесие.

– Рисунок, демоны, рисунок!

– Овальный круг и «Геб»! – ответил я.

– Темные боги! – завопил другой. – На кой ляд ты в изменчивый контур весь запас-то втюхал?!

И я ему ответил – весьма грубо, поминая всю родню очкарика вплоть до великих предков. К сожалению, столь многоэтажную конструкцию перекрыл резко возросший уровень шума.

– Он концентрирует давление! Необходимо дезактивировать! – прокричал один из ботанов, с виду он был более-менее нормальный, даже не худой, только толстенные очки весь образ поганили.

– Шар оперирует воздухом, а землю поглотит гномий «Геб». Стоит попробовать высокотемпературное пламя, оно создаст разность в давлении на площадь!

– Так чего ты ждешь?! – гаркнул я и уклонился от балки, упавшей с потолка. Либо у строителей руки из одного места, либо не я первый так развлекаюсь.

– Я не уверен, что мой круг не войдет в резонанс с твоим…

– Демоны! Я сейчас тебя сам резонирую, рисуй уже.

Парень кивнул. На миг застыв, он стал водить пальцем по стене, и там начала отчетливо проявляться замысловатая пентаграмма ярко-оранжевого цвета. Потом он приложил к ней руку и посреди комнаты взвился столб пламени.

– Резонанс! – вскрикнул он, и ботаны рухнул на пол.

– Да что за резонанс?

И тут ответ сам нашел искателя. Серебряный шар и оранжевое пламя слились воедино, образуя непонятный сгусток неопределенного цвета. С каждой секундой этот сгусток набухал подобно почкам по весне, все мое существо ревело об опасности, а я, как идиот, продолжал глазеть на жуткий шар. Через пять секунд у меня пересохло горло и стала зудеть кожа, следом по глазам резанула яркая вспышка и сознание унеслось в темное ничто.

Уже давно я не просыпался от боли, примерно с тех самых пор, как лекари решили подлатать меня после осады. Только меня никто не предупредил, что служивые костоправы относятся к наемникам еще хуже, чем к животным. Приоткрыв глаза, я увидел до омерзения белый потолок. Вот бывают такие, когда на одноцветном полотне нет ни следа хоть чего-нибудь, что разогнало бы искристо-снежную белизну. Нетрудно догадаться, что лежу я в лазарете, и говорит об этом не столько потолок, сколько не самая удобная койка, куча бинтов на теле и тумбочка с бесчисленным количеством флаконов и бутылок. Интересно, они на мне эксперименты ставили или им просто лекарства девать некуда? Так пусть мне отдадут, уж я-то найду им применение.

Минут через пять я смог пошевелить рукой, еще через полчаса, кривясь и корчась, принял полусидящее положение. Ну, не все так плохо, торс и левая рука плотно обмотаны тугими бинтами, но это не страшно, парой шрамов меньше, парой шрамов больше. Кто считает-то?

А вообще лазарет ничего так, длинное помещение с двадцатью койками, каждая огорожена ширмой. В окно бьет дневной свет, а через приоткрытые форточки слышно пение птиц. Если честно, то это прямо курорт какой-то. Откинувшись на подушку, я зевнул и завернулся в теплое одеяло. Так и бы пролежал все пять лет, отсыпаясь за все то, что упустил за прошедшие годы. Скажу вам по секрету, сон в постели куда приятнее сна на холодной земле, когда ты разве что землянку не роешь, чтобы скрыться от пронизывающего ветра. Закрыв глаза, я расслабился и забылся.

– Как самочувствие?

Вскочив как ошпаренный, впрочем, тут же схватившись здоровой рукой за правый бок, я встретился взглядом со знакомым мне старичком с седыми полупрозрачными волосами, желтыми ногтями и ярко-голубыми глазами. Он все так же продолжал смотреть сквозь меня, и оттого становилось как-то неуютно.

– Нормально, – ответил я. – Что с остальными?

Старик чуть прищурился, отчего морщины в уголках глаз растянулись еще шире.

– Заботишься о своих одногруппниках?

– Да нет, – пожал я плечами. – Из вежливости спросил.

Заведующий кафедрой чертильного искусства, если его так можно назвать, чуть приподнял уголки губ, поднялся со стула, непонятно откуда здесь взявшегося, и отошел к окну. Одет маг был в простую бежевую робу, на ногах его красовались потертые шлепки с кожаными ремнями и, что самое удивительное, ни одной регалии я не обнаружил.

– Как ярко светит солнце, – ни с того ни с сего выпалил волшебник. – Когда небо затягивают тучи, разумные говорят, что мир погружается во мглу. Но в это время мы не выходим с факелами, не зажигаем светильники и не хватаемся за обереги, ведь как бы ни были черны тучи, солнце все равно освещает Ангадор.

Эм. От Нейлы я узнал, что чертильщики – это те еще ребята, но чтобы такое…

– С вашими товарищами все в порядке, – вернулся к теме старик. – Отделались легким истощением, ушибами и порезами, их еще с декаду назад выписали.

– С декаду? – удивился я.

– Ах да, – вздохнул маг. – Вы, молодой человек, непонятно зачем истратили весь свой энергозапас, и восстановление у вас заняло четырнадцать дней. Надо признать, я удивлен. При полном отсутствии какого-либо таланта вы поразительно быстро восстанавливаетесь. У простого мага на это ушло бы как минимум два сезона.

Утешил, блин. Восстанавливаюсь я быстро. Ты бы провел пять лет в лесу в компании маньяка-учителя, вот я бы на тебя тогда посмотрел.

– Надеюсь, с меня не взыщут за разрушение собственности академии, – буркнул я.

Маг обернулся, и на миг в его глазах сверкнула озорная смешинка.

– Если бы мы взыскивали каждый раз, когда какой-нибудь студент моей кафедры что-нибудь разрушает, то академия уже давно бы озолотилась. Хотя вы превзошли многих своих предшественников, в первый же день разнести целую аудиторию – это сильно.

– Спасибо, – хмыкнул я и плюхнулся на подушку.

– И вот что меня удивляет больше всего. – Казалось, волшебник вообще не замечает моих подколок на грани хамства, а может, ему просто все равно. Ведь не будет же лев гоняться за назойливым москитом. – В академии на сто учащихся примерно десять простолюдинов, и каждый из них в течение первого сезона проходит дополнительную подготовку. Сделано это потому, что начальная база этих студентов далека от их сверстников, которых с детства обучали наставники, нанятые заботливыми родителями. И вот представьте себе, в числе моих подопечных появляется юноша, бывший крестьянин, слуга, наемник, который, оказывается, умеет читать, знает гномий алфавит, словари-то на первую лекцию никому не выдавали. Но дальше больше: этот самый наемник за полчаса решает задачку, которую дают, хорошо если на второй сезон обучения.

Закончив, маг скрестил руки за спиной и стал с интересом наблюдать за маленькой серой птичкой, прыгающей по подоконнику.

– У меня тоже был наставник, – заметил я.

– Это тот странствующий воин? – Демоны, голос Сонмара просто источал ехидство и усмешку.

– Он самый, – кивнул я. Хорошо, что он стоит ко мне спиной. Когда не видишь лица человека, который может убить тебя одним щелчком пальцев, то хамить как-то проще.

Мы снова замолчали. Сонмар все продолжал смотреть на птицу, та же вдруг замерла, будто почувствовав что-то неладное, а секунду спустя сорвалась в небо.

– Помните нашу первую встречу? – задал риторический вопрос седовласый старик. – Тогда у вас спросили, почему вы решили стать магом, и вы ответили «Потому что могу». Хороший ответ, а главное, правильный. Я тоже считаю, что разумный должен делать то, что он может, независимо от того, к каким последствиям это приведет. Ведь если судьба дает вам какие-то способности, то значит, это не просто так, и возможно, за этим стоит нечто большее, нечто, что нельзя рассчитать при помощи логики или жизненного опыта. Я не стану выпытывать ваши тайны или подвергать сомнению сказанные слова. Мне хватит и того, что у меня появился очень интересный ученик с весьма занятным прошлым и, я надеюсь, будущим. Так что поступим мы так. С завтрашнего дня вы можете не приходить на лекции по специальному курсу, вместо этого я выпишу вам полный допуск в библиотеку, а в конце рабочей недели буду принимать небольшой экзамен.

Волшебник резко повернулся, но на этот раз его глаза отливали сталью.

– Ваше слово? – спросил он.

– Согласен, – не раздумывая, ответил я. А чего тут вертеться-то, меня в течение четырнадцати лет учили учиться, и тратить время на изучение каких-то основ и прочего я не собираюсь. Да и полный допуск в библиотеку академии, где собраны труды величайших умов Ангадора, – это просто подарок судьбы. А уж то, что меня будет обучать сильнейший чертильщик империи… Правда, один момент меня все же беспокоит. – Позволите задать вопрос?

– Спрашивайте.

– Зачем вам это нужно?

Уж если меня чему и научила жизнь, так это тому, что ни один разумный, не входящий в твой ближний круг, не пошевелит и пальцем, если данное действие не отвечает его собственным интересам. Старик снова отвернулся к окну и, подняв руку, закрыл ладонью солнце.

– Как бы ярко ни светило солнце, через сколь плотные тучи ни пробивалось бы оно, но на земле все равно останутся тени. Здание моей кафедры имеет не самое выгодное расположение, ученикам приходится заниматься в сумерках, и мне бы не хотелось, чтобы их и без того плохое зрение портилось из-за теней.

И с этими словами маг исчез, вот зуб даю, просто взял и испарился, будто он не человек, а мираж, навеянный зноем. Что же до меня, то я так и остался лежать, глядя в потолок. Глупо гадать, когда и как Сонмар узнал о том, что я принадлежу к не самой притягательной касте воинов. В конце концов, у магов свои пути, а у смертных свои. Впрочем, в который раз я убеждаюсь в правдивости некоторых пословиц. И одна из них – «что ни делается, все к лучшему». Ведь действительно, не взорви я кабинет – не получил бы допуск к рогу изобилия всех знаний мира, ну и разговор по душам с будущим учителем также расставил свои акценты. Во-первых, мы поставили рамки – он не лезет с расспросами ко мне, а я не должен доставлять ему особых хлопот. Конечно, с последним будут проблемы, но я не я, если не смогу найти способ «выпить» в стенах академии. Как сказал бы Руст – ладная сделка.