Глава 2 Клин клином

Брайан

В столицу США мы прилетаем ночью. Набор на мастер-класс «Лабутена» закрыли еще на днях, но благодаря кругленькой сумме, поступившей на счет стилиста, место чудесным образом появилось. С нами отправились еще две сотрудницы Ханны, которые и будут брать у него уроки. Если бы я был рядовым человеком, клал бы на такой занимательный отпуск с прибором, но мне необходимо было экстренно попасть в Вашингтон и сбагрить куда-нибудь дочь Робертса.

Мы заезжаем в пафосный отель чуть ли не в шаге от Капитолия, но брякнуться на что-то горизонтальное и забыться мертвым сном – мое единственное желание на остаток ночи. Меня устроил бы и вонючий хостел с десятью иммигрантами под боком – настолько я вымотан. И речь не о физической усталости.

В самолете Ханна донимала меня пустой болтовней, и я сделал самую банальную вещь в мире: напялил маску для сна, взятую из пассажирского набора, и притворился спящим. Но вместо сновидений, уносящих в мир забытья, я видел перед собой карий взгляд, полный осуждения и, что самое дерьмовое, испуга… Так Кэсси смотрела всего лишь раз: когда я обвинял ее в смерти моих родителей.

Ее не приводил в ужас пистолет, приставленный Мэддоком в автобусе, но напугала крохотная таблетка.

На протяжении всего пятичасового перелета я так и не уснул. Меня съедали сотни наболевших вопросов, и главный из них касался нашей беседы в кабинете. Не совершил ли я ошибку? Как показала личная практика, убийцей быть несложно, а каково быть убийцей собственного нерожденного ребенка?

Я не поклонник выпивки, но сегодня чувствую в нем острую необходимость. Как только заходим в наш номер, плетусь прямиком к бару. Выуживаю бутылку с коричневой жидкостью и, не прочитав название на этикетке, до верха наполняю стакан, услужливо приготовленный для гостей. Со сноровкой матерого пьяницы заливаю в себя все содержимое разом. Язык и глотку обжигает горечью, но она справляется со своей функцией: отвлекает от паскудных мыслей. Давно мне не было так паршиво от самого себя.

– Брай, что с тобой происходит? – раздается рядом обеспокоенный голос спутницы.

Ее взгляд мечется между моими глазами и бутылкой, как оказалось, бренди. Ханна боится. Только не меня, а того факта, что я не принадлежу ей. Никогда не принадлежал. Читаю ее мысли без труда, потому что то же самое испытываю и я за одним исключением: все мои страхи связаны не с ней.

– Ничего. Просто устал, – возражаю я нехотя.

Наливаю добавку и сажусь на край кровати, продолжая заглушать потерю, которой еще даже не случилось.

– Я не слепая. Ты отдаляешься от меня. Что не так?

О, «пила» подъехала. Зря переживал, что Ханна идеальная. Видимо, у женщин это в крови. Но некоторые пилы – родные и любимые и пилят как-то ненапряжно, а некоторые – действуют на нервы.

Залпом осушаю стакан, не понимая, как я смог проглотить этот горлодер без закуски. Дрянь, но эффект не заставляет себя долго ждать: конечности наливаются искусственной тяжестью, напряженные мышцы расслабляются, а в голове доминирует чувство легкости. Издаю захмелевший смешок, вспомнив, что алкоголь убивает клетки мозга. Скорее всего, павшие смертью храбрых оказались тяжелыми.

– Я перестала тебя привлекать? – никак не угомонится Робертс-младшая.

Не глядя на нее, встаю и, вернув стакан на место, начинаю стягивать с себя вещи.

– Детка, иногда усталость – это правда усталость. Без всякого скрытого подтекста.

– Все изменилось с тех пор, как в твоем доме появилась эта мексиканка.

Лучше бы Ханна была глупее. Ей было бы куда легче жить. Говорю, конечно же, не это:

– Вчера ты ревновала меня к какой-то девке из клуба, а сегодня приплетаешь Марию? Ты хотя бы определись, в чем конкретно меня обвиняешь.

Раздраженно отбрасываю половину одеяла и ложусь в постель, миновав вожделенный душ. Если пойду в ванную, ко мне непременно присоединится и подружка. Будет слишком по-свински трахаться с ней, когда мое тело еще не покинул запах другой женщины, пусть и иллюзорный. Чем сейчас занимается Кассандра, интересно?

– То есть это нормально, что уже несколько дней мы с тобой живем, как престарелая пара?

– Не раздувай трагедию. Завтра мы наверстаем, – говорю ей и с протяжным зевком ложусь на живот, утыкаясь лицом в подушку.

Хочу погрузиться в темноту и увидеть горящие укором глаза Кэсси. Готов проходить эту пытку по замкнутому кругу, пока не устану думать о ней.

– Бра-а-ай… – Ханна залезает на меня сверху и начинает томно дышать в область шеи, разгоняя толпу мурашек вниз по спине. – Ты можешь просто лежать. Я все сделаю сама.

Она елозит на моей заднице, а я ломаю голову над ее предложением. Может, «клин клином вышибают» – не такая сомнительная мудрость? Сдаюсь и переворачиваюсь на спину, сжимая упругие бедра девушки. Она снимает мини-платье через голову, оставаясь в одних трусах. Бренди начал вовсю гулять по организму, поскольку изображение перед глазами плывет. Пытаюсь сосредоточиться на лице Ханны, но и оно куда-то ускользает, как бы я ни хватался за эту точку опоры.

Поэтому решаю закрыть глаза и получать удовольствие.

***

Кассандра

Я потеряла счет времени, глазея на свою раскрытую ладонь с маленькой белой «гранатой», которую всучил Брайан, выдернув перед этим чеку. Наш однократный секс, может, и не будет иметь последствий, как выразился Кроу, но отчего-то на душе так гадко, будто в эту минуту своими раздумьями я предаю нечто особенное и важное. Гораздо более важное, чем моя собственная жизнь. Настолько значимое, что поиск оправданий мнимому презрению Брайана теперь кажется ничтожной чепухой. Дурак! Он осознает, что творит?

– Привет, Мария! – Выпрямляюсь по стойке смирно, пугаясь голоса Лорен, так внезапно ворвавшегося в мои тревоги.

Натягиваю на себя приветливую улыбку, быстро спрятав пальцы в кулак, и здороваюсь с женщиной:

– Hola.

На этом наше общение заканчивается. Спасибо «языковому барьеру», иначе в данный момент я все равно не смогла бы поддержать разговор из-за сплошной сумятицы в мыслях. Напевая себе под нос, эта веселушка приступает к кухонным хлопотам, и мне удается незаметно ретироваться в спальню, чтобы избежать встречи с Кроу и тем более Ханной. Пусть они сначала укатят в медовый отпуск, а потом я вылезу из своей «кельи».

Спустя четыре часа безделья и просверливания дыр в потолке над головой я покидаю укрытие. В доме господствует гробовая тишина, а это значит одно: они уехали. Вот и славно: мне позарез надо выяснить, какую роль играет Кроу в этой банде. Он просил меня быть паинькой? «Бегу, теряя кроссовки» – фраза Брайана, которой я тоже имею право воспользоваться. Не думаю, что в самолете у него будет возможность наблюдать за мной через свои шпионские штуковины в режиме реального времени. Это и подстегивает к решительным действиям.

Вхожу в его запретный кабинет и иду сразу к книжным полкам, манившим к себе еще утром. Машина-убийца и по совместительству книголюб? Охотно верю.

До поступления в университет я почти два года работала мерчандайзером в крупном супермаркете. Не должность мечты, но зато я выучила назубок, на какие полки выкладывают самый залежалый или дорогой товар. На те, что находятся на уровне лица или на расстоянии вытянутой руки, потому что такие продукты необходимо распродать в первую очередь. Какую полку выбрал бы Брайан, если бы захотел спрятать что-то ценное от грабителей или таких любопытных особ, как я?

Самую заметную?

Простояв некоторое время перед массивным стеллажом, принимаю решение начать с ряда, расположенного чуть выше меня – как раз на уровне глаз Брайана. Пробегаюсь пальцами по корешкам разнообразных книг, поражаясь собранной коллекции. В основном, это литература по психологии, философии и классика. Взгляд цепляется за фолиант «По ту сторону добра и зла» Фридриха Ницше, и я болезненно морщусь от воспоминаний о том дне, когда Брайан впервые признался мне в любви на пляже. Цитата о бездне и чудовищах из этой книги. Тогда он подшучивал над моими умозаключениями, но ведь так и вышло: я невольно утащила этого чудесного человека за собой в свою бездну.

Открыв затертую обложку, принимаюсь листать пожелтевшие страницы. Издание тридцатых годов прошлого века, с ума сойти. Где он взял этот раритет? Перевернув последний лист, закрываю произведение ни с чем. Никаких пометок или выделенных слов. В фильмах видела, как в книгах прорезают страницы и прячут в выемке ключи. Вдруг Брайан тоже сделал что-то в этом духе? Вполне возможно, у меня паранойя и я занимаюсь напрасными поисками, но делать мне так или иначе нечего, так почему бы и нет? И, если честно, до чертиков хочется поперечить Кроу, нарушив запрет на вход в его кабинет. Позже он наверняка просмотрит видеозаписи и узнает о моей пронырливости, но мне не страшно. Что Брайан сделает? Шанс убить у него был, и он им не воспользовался.

Вставляю книгу обратно и продолжаю поиски. Ума не приложу, откуда взялась эта уверенность, но я убеждена, что почувствую, как только окажусь на верном пути. Здесь по меньшей мере пара тысяч книг, и тайник, если таковой существует, может скрываться среди любой из них. Тем не менее я пропускаю те, что не пробуждают никакого интереса. Кроу – до жути щепетильный и находчивый человек, и неспроста мне запрещено сюда заглядывать. Он знает, что я могу напороться на правду. Или же Брайан помахал этим запретом, как красной тряпкой, чтобы выяснить, пройду ли я проверку на послушание. Что ж, вынуждена его разочаровать.

К вечеру у меня начинают болеть глаза от сухости, но эта ерунда меня не сломит. Покончив со всеми полками в пределах досягаемости, придвигаю стул и, забравшись на него, берусь за исследование книг повыше. Похоже, теория с мерчандайзингом с треском провалилась. О чем мог думать Брайан, пряча то, что я ищу? Тут два варианта: «Мысли как вор, и сделай наоборот» или «Мысли как вор, и обведи его вокруг пальца».

Смеюсь вслух от своей глупости. Полдня я занималась тем, что делает типичный домушник: обшаривает книги. Ладно под матрас не додумалась заглянуть. Но хихикаю я ровно до тех пор, пока меня не притягивает к себе одно очень знакомое название: «451 градус по Фаренгейту». Моя любимая книга школьных времен. Сердце пускается вскачь, но я, не мешкая, хватаю издание с полки дрожащими руками и сажусь с ним прямо на пол. Шестое чувство настойчиво твердит: это она. Повертев томик в руках, прихожу к выводу, что его ни разу не читали: все листочки один к одному, вот только нижние уголки обложки слегка потерты, словно эту книгу часто выдвигали с полки и задвигали обратно.

Меня осеняет минуты через две, и я начинаю хохотать, как полоумная, разлегшись на полу.

Ну, конечно! Как я сразу не сообразила?

Тайник не в книге, а за ней.