Конечно, то была иллюзия. Сработал защитный механизм психики, одев её в доспехи самоуверенности. Какой-то частью своего сознания, самой бдительной, Зина понимала, что влипла, угодила под влияние Валерия Ивановича, окончательно и бесповоротно, и теперь ей без труда можно навязать чужую волю. Его волю. И этот вечер закончится, уйдёт в копилку воспоминаний, и все вернутся на круги своя, а она – нет. И будет больно, одиноко и тоскливо. Целую вечность.

Сто лет отходняка и вагон самобичеваний плюс тележка проблем.

– Который час?

– Уже четвёртый. Мы, оказывается, больше часа здесь сидим. А я и не заметил.

– Боже… Мне родители голову оторвут.

– У меня есть «дельта». Если хочешь, возьми, позвони.

– «Дельта»? Спасибо, нет, пожалуй. А то папа позвонит на АТС, определит номер и начнёт доставать вас звонками.

Он усмехнулся:

– Тогда и вправду не надо.

– А можно хоть посмотреть? Никогда не держала в руках сотовый телефон.

Валерий Иванович умилённо засмеялся. Протянул Зине «трубу» – большую, тяжёлую, с пластмассовой антенной.

– Даже не представляю, насколько это дорогое удовольствие, – произнесла Зина, повертев телефон в руках и возвращая владельцу.

– Да, я дорого ценю своё время и комфорт, – подтвердил Валерий Иванович.

– И, конечно, считаете, что у вас должно быть всё самое лучшее? – не удержалась она.

– Разумеется, – он кивнул.

Зина промолчала. Рассвет поднимался над Невой.

Прежде она считала это время суток густой беспросветной ночью.

– Мосты скоро сводят, – сказала Зина.

– Не так уж и скоро. – Валерий Иванович пожал плечами. – Часа через полтора. Пойдём прогуляемся.

Они вышли из машины и двинулись вперёд по набережной, иногда задевая друг друга локтями.

Зина вдруг подумала: каждое случайное прикосновение – предвестник жизни, которую она ещё не прожила, но о которой когда-нибудь напомнит другое такое же случайное прикосновение…

Спустившись к Неве, они встали рядом и застыли, глядя на алеющую воду.

– Твой друг разрыдался, как барышня, – Валерий Иванович не произнёс, а выплюнул эту фразу, показав, насколько велико его пренебрежение к Эдику.

– Вы его довели, – заметила Зина.

Она была уверена: стоит ей поманить Эдика, тот к ней прибежит.

Юноши-сверстники, с которыми ей доводилось гулять, воспринимались Зиной как несерьёзный забавный народец, который можно выстраивать и перестраивать на своё усмотрение, экспериментируя, слегка самодурствуя. Зато мужчины папиного возраста были небожителями: в их глазах горел созидательный огонь, и казалось немыслимым приблизиться к ним на метр без того, чтобы обжечься.

– Меня они раздражают, – сказал Валерий Иванович, и Зина сразу поняла, кого он имел в виду. – Разве можно быть такими слизняками?

– Он просто слабее. Это не ваша заслуга, что вы сильный.

– А чья? – Он повернулся к ней.

Их губы оказались близко друг от друга. Они были одного роста; если надеть каблуки, Зина окажется выше. Она поспешно отвернулась.

– Тебя знобит, – заметил Валерий Иванович. – Вернёмся в машину.

Из радиолы доносился нежный голос певицы Mecano, исполнявшей Hijo de la luna.

– Удивительно красивая тема, – заметила Зина.

– А ты знаешь, о чём эта песня? – поинтересовался он. – Ты не изучала испанский?

– Нет. И о чём же?

Валерий Иванович прищурился, вслушиваясь в текст.

– Цыганка просила луну подарить ей мужа, а луна взамен потребовала их первенца. И у пары цыган родился белокожий, светлоглазый сын. Сын луны. Цыган из ревности убил жену, а сына бросил в горах. Младенец плачет, а луна его баюкает, – Валерий Иванович поморщился и резюмировал:

– Чепуха какая-то.

– И вовсе не… – начала Зина.

Но тут он обнял и поцеловал её, и слова улетучились.

Потом они какое-то время сидели молча.

– Тебе нечего делать в страховом бизнесе, – наконец сказал Валерий Иванович.

Зина не спорила. Это было и так понятно.

– Чего ты ждёшь от жизни? – спросил мужчина-небожитель, и она честно стала искать ответ.

Пауза затянулась и висела до тех пор, пока отвечать уже стало бессмысленно.

Через какое-то время Зина спросила:

– Вы нормально относитесь к таким отношениям? В смысле, с большой разницей в возрасте?

– Я не ощущаю разницы, малышка. – Он пожал плечами. – Я не чувствую, что старею. А что чувствуешь ты?

– Проблема в том, что рядом с вами я чувствую себя никем, – проговорила она с горечью.

– Я часто задаюсь вопросом, каков же дефект в вашем поколении, что вы себя так низко цените, – задумчиво произнёс он.

Зина не нашлась с ответом. Страшно было показать свою уязвимость.

– Ты упомянула о разнице в возрасте, – заговорил Валерий Иванович. – Я не вижу проблемы. В моём кругу мужчины женятся на молодых девушках. Во-первых, они живут сегодняшним днём, как и положено успешным, обеспеченным людям. А во-вторых – понятно, что юных женщин выбирают немолодые мужчины, которые в молодости относились к лагерю «не знавших конкуренции». Да и теперь, в зрелости, мы «вполне конкурентоспособны». Да, – не позволив ей возразить или хотя бы прочувствовать паузу, продолжал он, – мы, вероятно, станем любовниками. Но только не рассчитывай на многое, ведь я женат, и у меня ответственная работа.

– А жена намного моложе вас? – полюбопытствовала Зина.

– На пять лет.

– А что же вы тогда говорите…

– Посмотри, – перебил Валерий Иванович, – мосты сводят. Ты это видишь?

– Вижу, – отвечала Зина.

Ладони вспотели, перед глазами всё расплывалось. Ей хотелось сбежать от этого мужчины с его опустошающей энергетикой и бесящей вседозволенностью, оставив вместо ответов на вопросы пустые графы.

– Красивое зрелище! Я хочу, – продолжал он, – чтобы завтра – нет, уже сегодня – ты позвонила мне и сказала «да». Ты сделаешь это? Вот моя визитка.

– Не знаю, я ничего не знаю. Отвезите меня домой, – взмолилась Зина.

– Давай на «ты»! – велел Валерий Иванович. – Ну-ка, скажи мне что-нибудь.

Зина промолчала.

– Ладно, называй адрес.

По его голосу она поняла, что он зол. И ещё – что она чего-то недопонимает в происходящем. Зине было всё равно, ей хотелось домой. Она продиктовала адрес.

Зина не помнила, как они попрощались. Оказавшись дома, рухнула на диван. Родители вот-вот проснутся: наступили рабочие будни. Зина знала, что отец и мать ничего не скажут ей сейчас. Скандал разыграется позже, к вечеру. Ну и пусть.

Ломки начались после пробуждения. Валерий Иванович оказался тем веществом, привыкание к которому происходит мгновенно.

В тот же день в Петрозаводске незнакомому мальчику Мише исполнилось восемь лет. Зина с её трепетным отношением к цифрам впоследствии сочтёт это совпадение «кармическим событием».

– Ну что? – выпытывала подруга Ира. – Чем всё закончилось?

– Закончилось ли, – вздохнула Зина, – пока ничего не понятно. Как там мой Эдька?

– Как, как… Быкует. И тебя, говорит, убьёт, и себя.

– Вот дурачок.

Подруги вошли в бандитский ресторан «Антверпен». Свободных столиков было мало, но посетители сегодня выглядели вполне миролюбиво.

– Два капучино и две порции шоколадного торта с вишней, – велела Зина подошедшему официанту, не замечая, что копирует интонации и жесты Валерия Ивановича.

Официант кивнул и поспешил выполнять заказ.

– Рассказывай давай, – потребовала Ира. – Только не ври.

Девушки дружили с детского сада, жили по соседству, знали друг о друге всё. Поэтому Ира не отличалась тактичностью по отношению к подруге.

– Да ничего не было. Смотрели на разведённые мосты, говорили о конкурентоспособности мужчин старшего возраста.

– То есть ты его «прокатила»? – уточнила Ира. И усмехнулась: – Да-а, если я правильно поняла, доучиться нам не светит.

– Он оставил визитку, ждёт моего звонка, – объяснила Зина. – А я решила недельку подумать.

– Ты что, с ума сошла? – вскинулась Ира. – Нашла кого динамить! Такие мужчины на дороге не валяются. Короче, вот тебе жетон. Иди сию же минуту звони.

– Ириш…

– Ты что, замуж собралась за своего Эдика? Он придурок. А этот Валерий Иваныч – твой шанс.

– Ириш, но я…

– Слушай, Зинка, – Ира наклонилась к Зине, – у него таких, как ты… В общем, это не тот случай, когда надо мариновать парня месяц, чтобы больше ценил. Он загорелся – и ему нужно сразу, немедленно. Через пару дней поезд уйдёт. Иди звонить, беги бегом!

Зина попыталась спорить, но подруга шла на неё, как танк, не давая возможности увильнуть. Пришлось выходить на улицу и стоять в очереди у телефонного автомата. Жетон упал в прорезь. Послышались долгие, заунывные гудки. Захотелось бросить трубку…

Вдруг Зина явственно ощутила: он уже знает, кто на проводе…

В трубке щёлкнуло.

– Да. – Его голос звучал до некоторой степени раздражённо.

– Здравствуйте, Валерий Иванович, – поздоровалась она. – Это Зинаида.

– А, дочь Зевса, – хмуро отозвался он. – Я сейчас занят. В чём дело?

– Мой ответ – да, – быстро проговорила Зина, опасаясь, что передумает.

И повторила:

– Да.

Короткая пауза ознаменовалась глобальным потеплением.

– Хорошо, – похвалил её Валерий Иванович. – Молодец, я очень рад.

– Когда мы увидимся? – спросила Зина, окончательно избавляясь от предательского мандража.

Она вдруг осознала: это поворотный момент её жизни, которая теперь потечёт в ином направлении. А что там: пороги, водовороты или отмель, – пока неведомо.

– Я сейчас приеду, называй адрес, – деловито произнёс Валерий Иванович.

– Метро «Горьковская», «Антверпен».

«Ирка тоже скажет, что я – молодец», – подумала Зина.

– Мы, оказывается, почти рядом. Через десять минут жди у выхода.

Ровно через десять минут Зина, проинструктированная Иркой, стояла на улице. Её знобило, хотя день выдался солнечный. Он подъехал; на этот раз за рулём машины сидел водитель. Зина улыбнулась и, помахав рукой, пошла навстречу.

Иномарка остановилась. Валерий Иванович вышел из салона, поздоровался тепло, поцеловал в щёку, как будто они – нежные возлюбленные, не видавшие друг друга неделю. В руках у девушки оказались нереально красивые розы. Зина чувствовала себя счастливой и потерянной одновременно. Когда они сели в машину, он по-прежнему не отпускал её руки.

– Боюсь, что убежишь, – объяснил Валерий Иванович полушутливо-полусерьёзно.

И вдруг, к её изумлению, вытащил наручники и застегнул у себя на руке:

– Пожалуй, так будет эффективнее.

Холодная сталь охватила её запястье, соединяя их на веки вечные. И когда автомобиль выехал на проспект, у неё было ощущение, будто она покидает родной порт на большом океаническом лайнере, идущем к неизведанному континенту.

Зина никогда не плавала на больших лайнерах, но именно так себе это представляла: сомнения, тревога, предвкушение новых впечатлений, жгучий азарт, крышесносная радость и злорадство по отношению к тем, кого она бросает на произвол судьбы…