Любовь и теория поколений

«Эпоха Валеры» началась в девяностые. Семнадцать лет назад. На четвёртом курсе Зина пришла работать в крупную страховую фирму. С нею были её парень и лучшая подруга.

Фирма направила ребят на курсы переподготовки. Обучение было платное, но недорогое – рассчитаться хватило накопленной стипендии.

Зина полдня проводила в университете, потом три часа – на занятиях в фирме. Вечер заставал её с компанией таких же будущих страхователей в кафе офисного здания. В тот период жизнь была головокружительной, неслась в бешеном ритме и представлялась бесконечной дорогой с многообразными ответвлениями на выбор.

Однажды Зина уснула на вечерних занятиях. В аудитории уже не раз сменился преподаватель; подруга, многократно толкавшая Зину локтем в бок, отстала от неё. Зина проснулась от того, что в спящее сознание вторгся новый голос – нерезкий, вкрадчивый, но странным образом побуждавший прислушиваться. Властный, доминантный голос.

Впоследствии она узнала: обладатель голоса был профессиональным переговорщиком, служил в горячих точках и участвовал в предотвращении терактов в мирных городах.

Зина открыла глаза. Спать резко расхотелось. Она посмотрела на говорившего. Это был невысокий мужчина возрастом за сорок, ничем особенным не выделявшийся. Пепельные волосы, подстриженные ёжиком. Серый костюм, надетый поверх такой же серой водолазки (потом оказалось, что он ненавидит галстуки), ни о чём не говорил студентке, прежде не видавшей коллекций Nina Ricci. Но, когда Зина встретила синий пронзительный взгляд, ей стало не по себе. Глаза мужчины словно сверлили её. «А вдруг он способен читать мысли», – некстати подумала она…

И прислушалась.

– Двое американских учёных, Нейл Хоув и Вильям Штраус, несколько лет назад выдвинули теорию поколений. И что выяснилось? Пресловутая проблема отцов и детей связана не только и не столько с возрастной разницей. Каждому поколению свойственны свои ценности, зависящие от стадии развития общества. Поэтому отец и сын, переживая одну и ту же возрастную пору, всегда отличаются друг от друга, как выходцы из разных миров.

Лектор сделал многозначительную паузу и продолжил:

– Эта теория, кажущаяся простой, лежащей на поверхности, тем не менее долго оставалась непостижимой для обывателей. Ведь мы всегда безрезультатно надеемся, что наши дети вырастут похожими на нас.

Зина посмотрела по сторонам и обнаружила, что их обычно рассеянная, нетерпеливо ждущая перемещения в бар учебная группа жадно слушает о теории поколений.

– Вы, конечно, спросите, – тут он сделал резкий скачок, несколько озадачив слушателей, которые и не собирались ни о чём спрашивать, – как применить американскую теорию к русским? Итак, начнём с ваших прадедов. Это особое поколение – поколение победителей. Люди, пережившие революцию и Первую мировую войну, трудолюбивые, фанатичные и несгибаемые. За ними следом идут ваши деды. Сформированные годами сталинских репрессий, победившие в Великой Отечественной войне и восстановившие свою страну, СССР, после разрухи, они – тоже победители, но более послушные, преданные государству, не заставшие революций и переворотов. Далее – ваши родители. То есть мы. Дети победителей, мы родились в период демографического бума, поскольку в Советском Союзе были запрещены аборты, а люди, вернувшиеся с войны, с удвоенной энергией предались созиданию новой жизни. Мы росли, когда крепла сверхдержава, отправлялся в космос Гагарин, развивалась медицина и шёл научно-технический прогресс. И мы привыкли во всём быть лучшими, покорять, побеждать.

Зина поймала себя на том, что слушает его, даже не моргая.

– Наконец, вы…

Лектор сделал небольшую паузу, чтобы глотнуть воды из стакана, а по залу прокатился ропот.

– Наши дети, – продолжил обладатель пронзительного взгляда, – поколение-загадка. Да, мы сами ещё толком не разобрались, кого породили. Мы баловали вас – и вы росли эгоистичными, яркими, разносторонними и эрудированными. Вы мыслите самостоятельно, на грани с вольнодумством. Однако в вас нет нашего патриотизма, вы ни к чему не стремитесь, а поиск острых ощущений заменяет вам прежнее юношеское стремление «спасти мир». Чувство неполноценности, вызванное отсутствием шмоток и развалом страны, ценности которой вы усвоили; отмена системы распределений и необходимость продавать себя на рынке труда, чему вас не учили; наконец, возможность уйти в дурман и убежать от решения проблем сформировали вас бессовестными трутнями, искателями приключений…

Аудитория возмущённо загудела.

– Неправда! – выкрикнула девушка в синем свитере. – Чего вы гоните!

Мужчина с пронзительным взглядом усмехнулся и оглядел зал, словно фотографируя на память.

– Можно задать вопрос? – как со стороны, услышала Зина собственный голос.

– Конечно, – кивнул лектор.

И Зине показалось: он ждал вопроса.

Именно от неё.

– Чувствуете ли вы свою ответственность за то, что мы такие, какие есть? – выпалила Зина. – Готовы ли вы помочь нам занять свои места в жизни? И, наконец, хватит ли вам снисходительности и мудрости учитывать наши особенности, когда мы начнём работать у вас в подчинении?

Демонический лектор помолчал, посмеиваясь, и произнёс:

– Победители по духу – не самые сострадательные товарищи, барышня. А сегодняшний рынок труда – не богадельня. Кстати, по предварительным прогнозам, только треть из вас завершит учебный курс и останется работать в фирме.

– Но в таком случае, – Зина и хотела бы, но не могла остановиться, – не боитесь ли вы, что когда-нибудь, преодолев свои комплексы без вашей помощи и став сильными, если не сказать – всесильными, мы наплюём на вашу старость и немощь?

Аудитория замерла; в гробовой тишине казалось, что застыло время. Все ждали ответа лектора.

А тот смерил Зину взглядом, от которого её бросило в жар, а затем в холод, и, выдержав паузу, произнёс раздельно и жёстко:

– У победителей чутьё на победителей. В вашем же случае интуиция подсказывает мне, что вы сойдёте с дистанции прежде, чем мы выпустим вожжи из своих немощных (он сделал акцент на этом слове) рук.

Что она почувствовала тогда? Обиду, досаду, беспомощность? Нет, скорее злость, почти бешенство.

Эти эмоции, связанные с ним, ей потом придётся испытывать не раз.

Десять лет спустя Зина прочитала, что команда учёных под руководством Евгении Шамис адаптировала теорию поколений для российского менталитета.

Поколение Зининых прадедов, рождённое от начала века до 1923 года, теперь называлось «поколение GI», или «поколение победителей».

С 1923 по 1943 год в мир пришли представители молчаливого поколения, в том числе Зинины дедушки и бабушки.

Родившиеся в 1943–1963 годах – отцы и матери Зининых сверстников – назывались «беби-бумеры», или просто «бумеры».

Зинино поколение получило название «поколение Х», или «неизвестное поколение», и увидело свет с 1963 по 1983 год.

А следом за Зиной набежали-налетели дети поколения Y, чьи годы рождения – 1983–2003.

Вот тогда Зина узнала: Валера был бумером. Как и её папа.

Он был из тех самых бумеров, для которых её поколение навсегда осталось загадкой. Зато за спинами Зининых сверстников подрастали истинные последователи и преемники бумеров. О них – представителях поколения Y – позже скажут: дети компьютерных технологий и брендов, всезнающие, но не искушённые, развращённые и ленивые, как их родители, а совестливые, наивные и работящие, как их деды.

По телевизору показывали западный триллер. Она не следила за сюжетом, но мельтешение на экране успокаивало. Воспоминания проносились перед ней, как кинолента. Словно Зина параллельно смотрела два фильма.

– …Вы одна? – Мужчина с пронзительным взглядом стоял перед её столиком.

Зина была не одна, но сейчас это не имело значения. Она неопределённо мотнула головой. Жест можно было трактовать как «да, одна» и «нет, не одна». Но взгляд, который – она чувствовала это – моментально сделался заискивающим, жертвенным, оказался красноречивее кивка.

Как ненавистны ей эти состояния: учащённое сердцебиение, потливость ладоней, внезапная немота. Патологический ступор. Приехали.

– Садитесь, конечно, – пробормотала Зина.

И с отчаянной искренностью добавила:

– Я проспала, не слышала вашего имени и отчества. Простите.

– Валерий Иванович, – представился он. – А как вас зовут?

– Зинаида.

(Если упомянет тургеневскую героиню – значит, начитанный дурак.)

– А-а, «дочь Зевса», – улыбнулся он. – Редкое имя.

– Это был выбор папы.

Он сел напротив, продолжая гипнотизировать её взглядом. Подошёл Зинин парень и однокурсник Эдик Грушко с двумя кружками пива. Возникло секундное замешательство. Потом мужчины обменялись рукопожатиями.

– Мне очень понравилась лекция, – проговорил Эдик, заикаясь. – Про наше поколение – особенно. Как вы нас поняли! Спасибо, большое спасибо.

Валерий Иванович снисходительно кивнул.

– У меня два сына, семьдесят четвёртого и семьдесят шестого года, – проговорил он, помрачнев. – Кому вас понимать, как не мне.

Зина родилась в семьдесят пятом. Она молча придвинула к себе кружку пива. Валерий Иванович с недоумением взглянул на Эдика:

– Вы угощаете даму пивом?

Эдик моментально вспотел.

– Я люблю пиво, – заступилась за Эдика Зина.

– Ну уж нет. Только вино, – и Валерий Иванович щёлкнул пальцами, подзывая официантку.

Появилась девушка в форменной блузке. Было видно, как она изо всех сил пытается угодить клиенту, рекламируя фирменные блюда и скороговоркой зачитывая меню напитков. Зина отметила про себя: это та самая Валя, которую они с компанией терпеть не могли из-за медлительности и высокомерия. Валя всем своим видом словно намекала, что посетители-студенты не выгодны заведению и она вообще не понимает, как они сюда просочились.

– Вы пьёте коньяк? – спросил Валерий Иванович у Эдика.

– Я пью коньяк, – произнесла лучшая подруга Зины Ира, появляясь у столика.

На лице Иры читалось недоумение, непонимание происходящего и в то же время тревога за Зину.

– Вы будете пить то, что вам скажут, – махнул рукой Валерий Иванович. И разрешил:

– Садитесь.

Ира села, глядя на Зину с приоткрытым ртом. Такое же выражение лица было у Эдика. И только Зина вдруг почувствовала себя совершенно уверенно, как будто всё происходит так, как и должно. Она улыбалась, пила вино, шутила, отвечая Валерию Ивановичу, и, как ей казалось, на полную катушку использовала своё женское оружие. Как будто ничего особенного не происходило.