Глава 4

Рита

Собрались мы с Леночкой быстро. Она положила в свой рюкзачок с изображением Эльзы игрушки, заколки, резинки и бантики – моя девочка была большой модницей. Я приготовила сумку со сменной одеждой и кинула туда тетрадь с записями рецептов: вдруг и правда придется готовить. Азамат не отстанет.

Мы сели на дорожку, посмотрели дружно в зеркало, вышли из дома и зашагали к станции.

– Привет, Рита! – поздоровалась соседка. – В Москву собралась?

– Да! – крикнула в ответ Леночка. – Мы поехали в гости.

– А к кому наша стрекоза собралась? – Баба Аня порылась в сумке и вытащила горсть карамелек. Дочь спрятала руки за спину. – Ну, что ты, бери!

– Мама говорит, что у чужих ничего нельзя брать, – заявила дочь и нахмурила светлые бровки.

У меня чуть сердце не остановилось: так она в этот момент была похожа на Антона. От меня ей достались только волнистые волосы, а в остальном дочка – точная копия отца. Я отвернулась, чтобы не напугать Леночку и соседку непрошеными слезами. Казалось бы, прошло уже пять лет, но до сих пор не знаю, куда пропал мой муж.

– Лена, баба Аня – наша соседка. У нее можно взять угощение, – разрешила я.

Мы попрощались и пошли своей дорогой. В электричке дочка достала куклу и стала с ней играть, а я смотрела в окно на мелькавшие кусты, деревья, придорожные поселки и вспоминала.

***

Несколько дней после исчезновения мужа я терпела. Ревела в подушку и над раковиной в кафе, но терпела.

Все донимали меня расспросами, но я выкручивалась как могла. Какие только мысли не лезли в голову в эти дни! От «Козел, он меня бросил!» до «О боже! Что-то случилось».

Тайком я съездила к дому Антона. Постояла возле ограды в надежде, что он вот-вот покажется. Но как только открылись ворота и выехала машина Анны Анатольевны, я спряталась за кустами и затряслась от страха. Что я ей скажу? Зачем приперлась? Решит еще, что прошу любовь ее сына, как милостыню.

Я вернулась в Москву. Раз мать дома, значит, и сын где-то рядом.

Но сердце не успокаивалось. Я не понимала причины исчезновения Антона и почти заболела от тревоги и отчаяния.

– Так! Хватит! – крикнула Анжела, которая внимательно наблюдала эти дни за мной. – Рассказывай!

И я сорвалась. Выплеснула на подругу всю боль и обиду. Она поохала, поахала, но бросилась мне помогать.

Мы вместе с Анжелой по видео, которое прислал Максим, разыскали университет Антона. И первым человеком, кого мы встретили, когда пришли, была его бывшая. Мария выходила из здания – сама царица Нефертити удостоила однокурсников визитом.

Шубка «автоледи» из норки, высокие сапоги-ботфорты, идеальный макияж и укладка – все говорило об элегантности и богатстве.

Я почувствовала себя провинциалкой, которая непонятно почему путается под ногами у великосветской дамы. Если сравнивать людей с собаками, то Маша – это благородный пудель, а я – дворняжка с высунутым от усердия языком.

– Что ты здесь забыла? – выпалила красавица-модель, едва заметив меня.

– Я хочу встретиться с Антоном.

– Нет его! Он теперь в универе не учится! Убирайся! – сквозь зубы процедила она, но ее голос почему-то дрожал.

Я опешила: как не учится? Несколько дней назад любимый именно в этом холле целовал резиновую бабу, а теперь не учится? Вот злобная гиена!

– Э, подруга, – пошла на модель грудью Анжела, пока я приходила в себя от информации. – Какого хрена разоралась? Жена пришла к своему мужу. Имеет право.

– И кто у нас жена? – Маша вытаращила от изумления глаза.

– Во!

Анжела схватила мою руку и показала палец, на котором сияло новенькое колечко.

– Девки, вы дуры? Антон поспорил с Пашкой, что ты влюбишься в него, как кошка. Вот и все! Он доказал, что настоящий мачо. Его сладкие речи – обман, а ваша свадьба – фальшивка. Так что валите в свою подворотню, пока я секьюрити не позвала!

Анжеле такое говорить нельзя!

Она вцепилась в красивую прическу модели мертвой хваткой. Маша ответила тем же. Прибежали охранники, разняли их, но тут подоспела полиция. В результате я опять оказалась в участке, ничего толком не узнав об Антоне.

Мария о чем-то пошепталась с дежурным, и ее сразу отпустили. Нас с Анжелкой мурыжили еще два часа. Мы вернулись домой не солоно хлебавши, злые, голодные, но полные решимости довести дело до конца.

Еще несколько дней пролетели как в тумане. Я все время размышляла о словах Маши, наконец разыскала на сайте университета номер телефона кафедры и позвонила.

– Антон Стрельников? – переспросили меня. – А он… – Но тут женщину перебили. Я слышала отдаленные голоса, которые спорили, потом собеседница вернулась ко мне. – Простите, но я не могу разглашать личную информацию. Скажу только одно: этот студент взял академический отпуск до следующего года.

Вот так номер! Я беспокоилась уже не на шутку, но не за себя, а за Антона. Теперь я точно была уверена, что с ним что-то случилось.

– Рита, давай съездим в загс и восстановим ваше свидетельство о браке. У тебя будет документ на руках. Можно смело бороться с матерью Антона.

– Погоди. Я ничего не понимаю. Мне тревожно. Нет, Анжела, я схожу с ума от беспокойства. Что-то случилось. Я сердцем чувствую.

– Не выдумывай! Эта фифа права. Пацаны поспорили на тебя, Антоха выиграл пари и слинял. Не зря он деньги положил на тумбочку. Расплатился с тобой за услугу. Хорошо хоть было? Понравилось?

– Отстань от меня! – закричала я и выбежала из общежития.

Но Анжела была права. Как ни твердила я себе, что Антон меня любит и не может поступить так со мной, факты говорили об обратном.

***

– Мама, – дернула меня за руку Леночка, – поезд останавливается.

Я очнулась. Мы вышли на перрон и направились к метро, крепко держась за руки. Я до ужаса боялась привокзальной суеты. Толпы людей с баулами окружали нас, и приходилось пробираться сквозь толпу в постоянном напряжении.

В кафе нас уже ждали. Леночка сразу побежала за Сенькой. Черноволосый и черноглазый мальчишка был только на два месяца старше, но вел себя как взрослый и все время опекал мою дочь. Я передала сумку подоспевшей Людмиле и повернулась к Степану.

– Рита, я так рад тебя видеть!

Он подошел ко мне и наклонился, чтобы поцеловать, но я подала руку. Со Степаном мы подружились давно. Когда он проводил досмотр в дубовой аллее особняка Стрельниковых, я даже предположить не могла, что этот парень станет моей поддержкой и опорой.

Правду говорят, что дружбы между женщиной и мужчиной не бывает. Я относилась к Степану как к доброму приятелю, хотя он испытывал ко мне другие чувства.

– Ну, что вы как неродные! – из кухни колобком выкатился Азамат. – Ритка, садись вот сюда. Сейчас угощать буду. А дочка где?

– Твой Семен ее куда-то утащил.

Я крепко обняла бывшего босса. Он пах южными специями, жаром кухни и чуть-чуть мужским парфюмом – такие знакомые, но забытые ароматы.

– Вот пострелец! Знает, как красавиц обхаживать, – расплылся в улыбке гордый отец и заспешил обратно в кухню.

– Рита, – Степан взял мою руку, – я так давно тебя не видел!

– Неправда, – засмеялась я. – Мы несколько дней назад болтали по скайпу.

– Это совершенно не то! Ты стала еще прекраснее.

– А вот это не надо! Я такая же, как и раньше. – Я так и не научилась принимать комплименты. Мне всегда казалось, будто за красивыми словами скрывается ложь.

– Зря ты о себе так думаешь!

Наступила неловкая пауза. В кафе я не была уже больше года и теперь с любопытством огляделась. Здесь многое изменилось. Азамат Григорьевич сделал хороший ремонт и одну стену выделил для фотографий. Я сразу вспомнила, что это нововведение предложила ему я, и слезы навернулись на глаза.

– Ох! Смотри!

Я вскочила и подошла ближе.

Вдоль всей стены тянулись аккуратные веревочки, на которых прищепками были закреплены фотографии.

– Азамат Григорьевич, а почему на прищепках?

– Ну, понимаешь, дорогая, – Азамат выглянул в раздаточное окно, – Людмила не захотела портить стенку. Вдруг гостям это новшество не понравится! Придется снова ремонт делать.

– Но здорово же!

– Да, я и сам удивляюсь. Молодежи много стало заходить. Все время просят селфи сделать. Я и фотоаппарат специальный купил. Видишь, на стойке лежит, – он махнул рукой в сторону.

– Вот! Я о том и говорю. И убери ты свою кавказскую кухню из меню! Сделай кафе приютом для влюбленных.

– Тогда и название придется менять.

– А что, денег жалко?

– Возвращайся в Москву, – неожиданно предложил Степан, – сама и займись дизайном.

– Точно! Рита, возвращайся. – Из кухни появилась Людмила с подносом в руках. Она шустро расставила тарелки и подошла к нам. – Мы ничего не смыслим с оформлении или в новых трендах, а ты у нас специалист с дипломом.

Я опешила от такой атаки. Складывалось впечатление, что меня специально вытащили из Любимовки, где я зализывала старые раны, чтобы хорошенько обработать.

– Но мне жить негде! – неуверенно отмахнулась я.

– Это не проблема, – сказал Степан. – Пока остановитесь у меня.

– Где?

– В моей квартире.

Я ничего не ответила: не привыкла принимать скоропалительные решения. Только один раз я поддалась эмоциям, теперь буду расплачиваться за эту слабость всю жизнь.

Я пошла вдоль стены, разглядывая фото. Незнакомые, но очень счастливые лица. Я уже повернулась к друзьям, но вдруг замерла и посмотрела назад.

Что это? Я кинулась в угол. На самом первом снимке стояли мы с Антоном. Он держал мою руку и смотрел не в объектив, а на меня. И столько любви было в его серых глазах, что сердце сжалось от волнения и тоски.

Глава 5

Антон

Морская прогулка закончилась благополучно и мне понравилась. Я чувствовал эмоциональный подъем, поэтому с удовольствием поел и даже выпил бокал вина под постоянное ворчание мамы.

– Аня, оставь парня в покое! – наконец не выдержал отец. – Пусть отдохнет хорошенько. Завтра ему опять ложиться в клинику. Процедуры, обследование, то, се!

– Но, – не соглашалась мама, – алкоголь в крови испортит картину анализов.

– Ничего он не испортит!

Я слушал их и потягивал вино. Пока они решали, можно ли мне пить спиртное, в голове зашумело, а на душе стало легко и весело. Пальцы сами тронули рукоятку кресла, и оно мягко поехало к бортику. Но теперь я хотел просто полюбоваться ночным небом и мириадами звезд, раскинувшихся над головой.

Вдруг я увидел, как черное небо прочертила быстрая молния, пригляделся и заметил еще одну, потом еще…

Это было, как чудо. Пора звездопада приходится обычно на август, но поздней осенью светящиеся полоски можно увидеть очень редко.

Я как-то прочитал о древней легенде, которая гласила о том, что каждый человек имеет свою звезду. Она загорается на небосклоне, когда он рождается, а после его смерти спешит упасть на землю и погаснуть. В этот момент она и исполняет любое желание, загаданное человеком. Если же кто-то не успел придумать желание, то значит, что он не хочет чего-то слишком сильно, либо его желание просто не сбудется.

Я напряг зрение и приготовимся ловить свой момент счастья. Мое желание было огромным и настолько сильным, что могло свернуть горы. Оно появилось откуда-то изнутри и заполнило душу и голову целиком.

И тут… молния… опять…

«Я хочу увидеть Риту!» – выпалил я и зажмурился изо всех сил.

Когда открыл глаза, понял, что нет уже светящейся полосы. Почему возникло именно это желание, я даже не задумывался, настолько оно было естественным и выстраданным.

– Что ты здесь увидел? – спросил отец за моей спиной.

– Падающие звезды.

– Желание загадал?

– Ага!

– Будем надеяться, что исполнится.

Я усмехнулся. Если бы папа знал, что я загадал!

Мы вернулись на виллу почти ночью. Впервые за долгое время я спал без сновидений и наутро встал в хорошем настроении. Весь день сидел на веранде или на причале под надзором охранника Димы и с нетерпением поглядывал на трассу. Каждая машина, мелькнувшая вдалеке, вызывала радостное возбуждение. Но ни одна из них не свернула на нашу дорогу.

День подходил к концу. Приподнятое настроение испортилось и стало как прокисшее молоко – горьким и противным.

– Дима, я хочу домой, – сказал я охраннику и положил руки на колени: пусть везет кресло. Не хочу им управлять.

Душу отравлял яд предательства. Казалось, что все меня бросили, не хотят общаться. Я понимал, что несправедлив. Это я оборвал контакты, первый перестал отвечать на звонки и СМС, но все равно было обидно.

Дима толкал кресло, как вдруг мои уши уловили звук приближавшегося мотора.

– Стой! Поверни!

Охранник вздрогнул, но выполнил приказ. От близкой трассы в нашу сторону направлялась белая машина. Она быстро приближалась. Я задрожал, схватился за рукоятку «Мейры», завел мотор и поехал навстречу. Мощное кресло, стоимость которого была не меньше миллиона, походило на миниатюрный автомобиль. У него были толстые автомобильные колеса. Оно легко преодолело береговую полосу и выбралось на асфальтированный участок перед домом.

Мы прибыли одновременно. Мое сердце колотилось как бешеное, пока я наблюдал, как из машины вываливаются мои друзья.

Макс поздоровел. Его уже нельзя было назвать тощим. Он сменил длинные волосы на строгую прическу бизнесмена, драные джинсы – на классические шорты. В ушах уже не блестели сережки пирсинга. Только один маленький бриллиант пускал иногда светлый луч.

У Блонди исчез хвост. На его месте красовался короткий ежик. В сочетании с модной трехдневной щетиной его прическа выглядела стильной.

Маша, казалось, стала еще выше. Что-то изменилось в ее лице. Я нахмурился. Точно! Брови разлетелись на лбу, как два идеальных крыла, губы заметно увеличились, а грудь словно надулась. Жертва пластической хирургии. И уже Маша походила на ту резиновую куклу, которую я когда-то поцеловал на спор в холле университета.

Друзья остановились у распахнутых дверей, на секунду замерли, а потом увидели меня и закричали:

– Антоха! Привет! – кинулся Макс.

– Бро! Как ты? Выглядишь молодцом! – вторил ему Блонди, хлопая меня по плечу.

– Антошечка, – наклонилась за поцелуем Маша. Для этого ей пришлось сложиться чуть ли не напополам. – Я так соскучилась, – томно пропела она прямо мне в ухо.

– Ты теперь на этой штуке рассекаешь? – Макс обошел вокруг кресла. – Классно!

– А экзоскелет не пробовали? – вставил свое Пашка.

После первого порыва радости в его глазах заплескалась тревога. Я был искренне тронут. И чего, дурак, от друзей прятался!

– Нет, – раздался сзади голос мамы. – Экзоскелет – это крайняя мера. Пока у нас есть еще надежда, что Антон полностью восстановится.

– Правда! – Маша захлопала в ладоши. – Это так здорово!

– Ребята, проходите в дом. Я уже накрыла стол.

Мы шумной толпой направились к крыльцу. Макс и Пашка кинулись ко мне, желая помочь, но я гордо нажал на рукоятку «Мейры», она заурчала и, как настоящий вездеход, заехала по пандусу.

– Класс! Вот это зверь! – восхищался Макс. – Антоха, дай покататься!

– Мальчики, что вы как маленькие! – капризно надула губки Маша. – Антону кресло нужно для дела, а вам для баловства.

Максим смутился, а я разозлился. На какой-то призрачный момент я почувствовал себя здоровым и бодрым, будто не было пяти лет страдания и боли.

– Обязательно дам. А сам пересяду временно на другое. У меня целый гараж этих друзей, – весело ответил я и похлопал «Мейру» по колесу.

Мы ужинали, болтали. Макс рассказывал, что теперь работает в отцовской фирме. Пашка стал одним из директоров холдинга и постепенно забирал управление в свои руки. Его родители перебрались в Майами, и отец все больше отходил от дел. И вообще, я его не узнавал. Он совершенно не походил на того злого и вредного Блонди, которым был в универе. Его даже детским прозвищем теперь стыдно было называть.

Сейчас передо мной сидел грустный человек с теплыми карими глазами. Он иногда поглядывал на Машу, но по-прежнему держался в стороне.

Машка села за стол рядом. Она подкладывала мне на тарелку лакомые кусочки и все время норовила что-то засунуть в рот. Я разозлился.

– Машка! У меня проблема с ногами. Есть я вполне могу сам.

– Но твоя рука… – она скосила глаза на левую кисть, безвольно лежавшую на коленях.

– Она работает. Смотри!

Я демонстративно переложил вилку в левую руку, наколол огурец и сунул его в рот.

– А мне показалось…

– Когда кажется, креститься надо, – засмеялся Макс, но посмотрел на хмурого Блонди и осекся. – Ладно, я не хотел никого обидеть.

– Машенька, помоги мне, – позвала мама.

– Уф! Наконец женщины оставили нас одних, – засмеялся папа. – Давайте переберемся на веранду. Здесь, у моря, просто потрясающие ночи. Вчера Антон даже падающие звезды видел и желание загадал.

Мы сели на веранде. Пашка прислонился спиной к столбу, Макс качался в кресле.

– Боже! Как здесь здорово! – воскликнул он. – Когда женюсь, обязательно куплю здесь дом.

– Летом в Израиле жарко, – не согласился папа. – А вот в это время очень даже неплохо. А что, у тебя кто-то уже на примете есть, раз задумываешься о женитьбе?

– Да, встретил тут одну… – Глаза Макса подернулись мечтательной дымкой.

Мы немного помолчали, думая каждый о своем.

– Коля, помоги мне! – позвала отца мама.

– Слушай, – оживился Макс, – а помнишь девчонку, из-за которой мы разругались перед той аварией?

Его вопрос был как ушат холодной воды мне на голову. Я напрягся, не зная, что ответить.

– Макс, забей! – лениво ответил вместо меня Блонди. – Молодые были, дурные. Много чего сделали, за что теперь стыдно.

Я вытаращил глаза. Что это? Пашка раньше был просто не способен говорить о высоких материях, и понятие «совесть» ему было неизвестно.