Глава 2

Рита

– Ритка, не дури! Сходи на свидание!

Анжела сидела у окна, прихлебывала чай по-деревенски, с сахарком вприкуску, и воспитывала меня. Этот разговор возникал постоянно, как только она приезжала ко мне в гости.

В подмосковном поселке Любимовка, где я когда-то жила с бабушкой, остался маленький деревянный дом. После смерти бабули я выставила его на продажу, но события той осени изменили мои планы. Какое счастье, что на старую развалюху не нашлось покупателей!

– Люда, еще плюшечку?

– Слушай, пироги у тебя, конечно, знатные, но больше не могу. Ты хочешь, чтобы я не пролезала в двери? – пыхтела, отдуваясь, она и вытирала пот, обильно стекавший по ее щеке.

– Ну, тогда с собой возьмешь.

– Давай, Азамат твою стряпню любит.

Я складывала еще теплые сахарные плюшки, обсыпанные грецкими орехами, в пакет и не знала, что ответить подруге. Скороспелая свадьба, деньги, небрежно брошенные мне на тумбочку, а потом еще и исчезновение Антона навсегда отвратили меня от Москвы. Не хочу жить в большом городе, не хочу сталкиваться с богатыми паразитами и не хочу страдать.

– Держи.

Я протянула пакет Людмиле.

– Рит, ну сходи на свидание, – ныла бывшая официантка, а сейчас жена Азамата Григорьевича, степенного и уважаемого в районе человека. – Степка уже весь извелся. Сколько лет за тобой ходит.

– И что? Он женат.

– Неправда. Развелся недавно. Хороший парень. Работает, квартиру имеет. Что тебе еще надо? Не будешь же ты всю жизнь одна куковать.

– Люда, ты забыла, я замужем.

Я показала подруге обручальное кольцо, которое так и не снимала с пальца. Все-таки бракосочетание у нас было настоящее, не поддельное.

– И где он, твой муж? Объелся груш?

– Не знаю где, – ответила я. – Но по документам я замужняя дама.

– А документы где? Ничего же нет!

Людмила была права. Эту тему мы поднимали неоднократно, но пустая перепалка не приводила к результату.

Я автоматически мыла посуду в тазике и невольно возвращалась мыслями в то утро.

***

Меня разбудил громкий стук в дверь. Я сонно потянулась.

– Антоша, стучат.

В ответ – тишина. Пришлось повернуться: Антона рядом не было. Еще ничего не подозревая, я выбралась из-под одеяла, накинула на себя халат и потащила свое тело к дверям.

– Кто там?

– Горничная.

– Что-то случилось?

– Простите, но вам нужно освободить номер и заплатить за него.

– Что? Как? – быстрый взгляд на часы: половина десятого. Если я сейчас не уберусь отсюда, пойдут вторые сутки, за которые нам придется платить. – Я сейчас. Минуточку!

Я заметалась по комнате, скидывая свои вещи в сумку и не понимая, куда пропал мой молодой муж. На глаза попался телефон. Я набрала номер Антона. Механический голос мне сообщил, что абонент недоступен. Еще ничего не подозревая, я привела себя в порядок, оделась и тут заметила на прикроватной тумбочке несколько тысячерублевых бумажек и мой паспорт. Ни свидетельства о браке, ни записки не было.

Я вспомнила чувство недоумения, которое охватило меня в тот момент. Где Антон? Разве я могла уйти без него?

– Простите, – спросила я, когда расплачивалась на ресепшен, – вы не видели моего мужа? – Поймав удивленный взгляд, пояснила: – Высокий молодой человек в серебристой куртке.

– Да, он ушел рано утром.

– Ушел?

Новость просто убила меня наповал. Куда? Почему? С вечера мы ни о чем таком не договаривались. Я снова набрала его номер и опять бесполезно, но уйти без него не могла, поэтому просто сидела в холле и поглядывала на дверь.

«А-а-а, – сообразила наконец я, – Антон хочет сделать мне сюрприз. Точно!»

Два часа пролетели, но муж не показывался, пришлось идти на улицу. Отель располагался в незнакомом мне районе. Я пересчитала оставшиеся деньги, вздохнула и пошла разыскивать автобусную остановку.

На улице было холодно. Тонкая куртка не спасала от пронизывающего ветра, ноги сразу замерзли. Я бегом помчалась через дорогу и сразу запрыгнула в первую маршрутку: главное – попасть к метро, а там уже разберусь.

В салоне было мало народу. Впереди сидели две девушки и возбужденно разговаривали.

– Я в шоке! Первый раз с таким сталкиваюсь, – говорила брюнетка с мальчишеской стрижкой.

– Может, он был наркоман?

– Не знаю, не похож. Одежда стильная, и сам хорошенький. Хотя… – Она замолчала. – А, все равно нельзя бросать человека в беде! Наркоманы – тоже люди.

– Погоди, а вдруг его машина сбила?

– Полиция разберется. Мы с Таней так перепугались, когда его увидели!

Я посмотрела в окно и погрузилась в свои мысли. Чужие трагические истории меня не интересовали, своя драма намечалась. Слезы покатились из глаз. Неужели Антон так хорошо притворялся?

Нет, не верю! Блеск в глазах у влюбленного человека нельзя перепутать ни с чем. И зачем он на мне женился? Мог бы просто заморочить голову, переспать и бросить, а не исчезнуть таинственно.

Рано паниковать! Свадьба была настоящая!

Тогда куда пропало свидетельство о браке?

Я не знала ответа на свои вопросы, поэтому никому сразу не рассказала о подозрениях.

– Рита, ты теперь к мужу переберешься жить? – подмигнул мне дядя Вася, когда я пришла в общежитие.

– Пока еще рано об этом говорить. Сами видели, какая у него мать. Надо ее постепенно подготовить.

– Точно-точно.

Я ждала до вечера, но Антон все не показывался. Его телефон тоже был заблокирован. В кафе ничего не изменилось, только Людочка прибежала ко мне в мойку и заговорщицки спросила:

– Ну, как оно?

– Что? – не поняла я.

– Ну, это? Секс, короче.

– Люда, отстань от меня! – чуть не закричала я.

***

– Рита! О чем задумалась? – Я подпрыгнула и уронила блюдце на пол. Людмила засмеялась. – Не парься, девка! Степка – настоящий мужик.

– Если с одной развелся, не факт, что и со мной так же не поступит, – упрямилась я. – Степан – хороший друг, я его в другом качестве и не представляю.

– И все же! Ты не капризничай. Все, больше уговаривать не буду. Азамат завтра приглашает тебя на ужин, заодно и твое новое блюдо хочет попробовать.

– Там видно будет, – уклончиво ответила я.

Людмила тяжело подошла к окну, прислонила большой живот к подоконнику и крикнула:

– Сенька, прощайся с Леночкой! Она завтра вместе с мамой приедет к нам в гости.

– Я еще не согласилась, не обнадеживай детей.

– А я специально, чтобы ты не передумала.

Мы вышли во двор, где бегали друг за другом дети.

– Мама, – Леночка кинулась ко мне в ноги, – мы правда завтра в гости поедем? Сенька сказал, что у него новая машина есть. Во-о-от такая огромная!

Дочка расставила широко ручонки и посмотрела на меня сияющими, серыми, как у отца, глазами.

– Поедем, – согласилась я и укоризненно покачала головой: Людмила знала, кого брать в союзники.

Подруга довольно захихикала, посадила сына в кресло, а сама забралась на водительское сиденье.

– Господи, поезжай осторожнее. И как тебя Азамат одну за рулем отпускает?

– Не рожу, не боись! Я баба крепкая! Еще два месяца ходить буду. Завтра жду.

Мы с дочкой помахали руками огням отъезжавшей машины и вернулись домой. Вечер пролетел незаметно: когда в доме маленький ребенок, каждая минута занята. Умыть, накормить, почитать книжку, убраться – столько разных дел, что все не перечесть.

Наконец дочка заснула. Я вышла во двор, где в беседке под раскидистой грушей дети весь день играли и рисовали. Игрушки быстро собрала в коробку, размалеванные листочки смяла и выбросила в мусорное ведро.

И тут меня словно ударило током. Я вытащила один рисунок и расправила его на столе. Четырехлетняя Леночка еще только училась рисовать, но ее каракули были уже вполне понятными.

В верхнем углу желтело кривое солнце. В центре стоял кособокий дом. А рядом с ним – маленькая девочка в платье треугольником, как изображают контуры людей на дверях общественных туалетов. Она держала за руку человека в брюках. И у девочки, и у человека были яркие серые глаза.

Я села на крыльцо и заплакала.

Глава 3

Антон

Яхта уже удалилась в море. Берег теперь едва виднелся на горизонте и качался в туманной дымке, как мираж. Отец поставил этюдник на палубу и погрузился в работу. Он давно мечтал написать закат на море. Красный шар уже висел над горизонтом и вот-вот готов был искупаться в воде.

Мама лежала в шезлонге, ловила лучи заходящего солнца и лениво перелистывала медицинский журнал – в последнее время это ее любимое чтиво. Как истинная бизнес-леди, она и к выздоровлению сына подошла с деловой хваткой.

Увидев, что я веду себя смирно, охранники стали накрывать стол для ужина. Я не наблюдал за ними, но хорошо их слышал.

– Поставь стол сюда, – говорила мама. – Антону здесь будет удобнее.

– Анна Анатольевна, вино какое открыть?

– Дима, зачем ты достал красное? В нем высокий уровень танинов. Его нельзя использовать в сочетании с рыбой.

– Почему? – спросил наивный охранник. Я усмехнулся. – Можно отравиться?

– Нет, испортить ужин. Во рту появится металлический привкус. К форели хорошо подойдет калифорнийское шардоне.

– А-а-а! Никогда не думал, что это важно.

В целом прогулка напоминала вполне мирную картину семейного отдыха, вот только мне он был не нужен. Я подъехал вплотную к бортику и огляделся: на меня никто не обращал внимания. Сумерки сгустились, внизу болталась маслянистая чернота и манила к себе. Пришлось ждать, пока вечер полностью заявит о себе: в темной воде меня не смогут быстро отыскать.

***

Восстановление было долгим.

Когда машина ударила меня, я перевернулся в воздухе и упал спиной на край бордюра. В результате – перелом позвоночника в нескольких местах и полный паралич тела. Но судьбе и этого показалось мало: образовавшийся тромб перекрыл сосуд, и в течение нескольких дней я находился на аппарате искусственного дыхания или ИВЛ.

Мама рассказывала, что прогнозы были страшные. Врачи сомневались, что я могу прийти в себя. Но я очнулся, только зачем? В первые дни я не мог ничего, даже говорить. Меня держали на препаратах, от которых я все время спал, глубоко и без сновидений. Но как только открывал глаза, сразу вспоминал Риту. Ее образ стоял передо мной такой, какой я видел ее в последний раз. Маленькая нога выглядывала из-под одеяла, и я каждый раз неосознанно хотел ее накрыть простыней.

– Ма-ма, Ри… – повторял я, пытаясь сказать, что я женился и надо сообщить Рите. Она наверняка сходит с ума, ничего не зная обо мне.

– Антошечка, не говори, – курицей-наседкой бросалась ко мне мать, а потом я снова погружался в сон.

Но постепенно организм начал приходить в себя. Через две недели полностью восстановилась речь, и я мог теперь рассказать маме о женитьбе, но… Случайно подслушанный разговор изменил мои намерения.

В этот день я проснулся рано. Сам не знаю почему, но будто кто-то толкнул меня и сказал: «Слушай!»

Возле кровати стояли люди. Я различил голос мамы. Она спросила:

– Евгений Борисович, как вы думаете, Антон может полностью восстановиться?

В ее голосе звенело отчаяние. Вообще за те две недели, что она провела почти безвылазно в больнице, мама сильно изменилась. Она осунулась и постарела, одежда на ней болталась и казалась неопрятной. От железной леди не осталось и следа.

Отец и то выглядел лучше. Он часто сменял маму у моей постели. Я видел, как он держит меня за руку, но ничего не чувствовал, и это до ужаса меня пугало.

«Не может быть! – убеждал себя я. – Нет. Я молод, организм сильный, он точно справится с проблемой. Вот сейчас, как только перелом позвоночника зарастет, снова восстановится чувствительность, и я смогу двигаться».

Но шли дни, а видимого улучшения не наступало. Я напряженно вслушался в разговор, боясь пропустить хоть слово.

– Анна Анатольевна, трудно сказать. У Антона серьезные повреждения. Никакой гарантии дать не могу. Будем надеяться, будем надеяться. Молитесь.

«Стоп! Это он о чем сейчас? На что он не может дать гарантии?» – Паника уже душила меня, я тяжело дышал, но глаза держал закрытыми.

– Но руки у него начнут двигаться? – В голосе мамы слышались слезы.

– Пятьдесят на пятьдесят. При таких повреждениях, как у Антона, бывает, паралич полностью проходит, но это из разряда чудес. А они потому так и называются, что случаются очень редко.

– Я не понял! – хрипло вырвалось у меня. Голос после всех трубок не был похож на мой. Он сипел, дрожал, куда-то проваливался или срывался на фальцет.

– Антошечка, ты проснулся?

Я увидел, что рыжий доктор направился к двери, и закричал:

– Я что, никогда больше не буду ходить?

– Ну, не надо так категорично…

– Ответьте мне! Я бу-ду хо-дить?

– Мы надеемся.

Ответ прозвучал тихо и неуверенно. Я глубоко вдохнул, захлебываясь отчаянием, и вдруг страшный звериный вопль вырвался из моего горла. Он жил сам по себе, отдельно от меня, поднимался к потолку, отталкивался от стен и обрушивался на головы всей тяжестью отчаяния. Ко мне бросились медики. Они что-то вкололи в трубочку, которая тянулась от моей ключицы, и почти сразу свет померк.

С этого дня я запретил себе думать о Рите. Нельзя! Табу! Она не должна знать, куда я исчез. Да, я эгоист, до безумия хочу, чтобы любимая жена была рядом. А что дальше? Каково это – жить с парализованным инвалидом, у которого работают только одни глаза? Менять памперсы, обрабатывать пролежни, наращивать мышцы, чтобы переворачивать меня в постели для смены белья? Нет, не такую судьбу я хотел для своей женщины. Не такую!

Три месяца я провел в реанимации. Как только мне разрешили перемещения, родители увезли меня в Германию. Мать оставила бизнес на попечение своих директоров, продала особняк и купила квартиру в Берлине. С тех пор я в России не был.

***

Я положил ладони на перила и подтянулся. Руки дрожали. Смогу ли перекинуться через высокий борт? Левая работала еще плохо. Я с трудом мог удержать простую книгу, не то, что тело взрослого мужчины, пусть даже слабое и похудевшее. Придется опираться только на правую, но выдержит ли она вес?

Ладно, зачем размышлять? Принятые решения не отменяют. Я крепко уцепился пальцами за перила, дернулся вверх и упал животом на борт. Пластиковая перегородка закачалась, но выдержала. Отлично, первый этап завершен. Теперь нужно просто перевалиться и… здравствуй, свобода!

Я несколько раз представлял этот момент. Тело погружается в теплую воду южного моря. Мои глаза открыты, но вокруг чернота. Я раскидываю руки и ноги и наслаждаюсь полетом. Вижу Риту. Она где-то наверху. Протягивает ко мне руки и зовет, зовет…

Телефонный звонок раздался у самого уха, я вздрогнул и упал в кресло на край сиденья. Моя «Мейра» подалась назад, и я приземлился тощим задом прямо на палубу. Ко мне бросились все. Еще бы! Более громкой попытки расстаться с этим миром я и придумать не мог.

– Антошка, господи! Что случилось? – закричала мама. Она опустилась рядом на колени, взяла мое лицо в ладони и внимательно посмотрела в глаза. – Как ты мог упасть?

– Не трогай меня! – дернулся я. – Дима, помоги.

Отец и охранник посадили меня в кресло и пристегнули ремнем. Телефон разрывался рингтоном.

– Сын, ничего не понимаю, – качал головой отец. – Мы купили тебе самое устойчивое кресло. А может?

В его глазах появилась надежда.

– Не может, пап. Мобильник зазвонил, я дернулся, вот и свалился.

– Погоди! Завтра мы снова пойдем к врачу. Раз ты сумел дернуться, значит… Господи, сынок. Это же здорово! Первый раз за пять лет твое тело отреагировало.

– Хорошо, пойдем, – устало ответил я.

Не объяснять же родителям, что я сам подтянулся на руках, потому что хотел прыгнуть в воду. Нет, второго шанса у меня не будет. Меня посадят под замок на сильные препараты, которые полностью отключат волю к каким-либо решениям и действиям.

Телефон заверещал опять. Я взял его в руку и с трудом подавил желание выбросить за борт. Посмотрел на экран – Макс. В последние годы мы общались редко. Старые друзья иногда звонили, но я избегал контакта, чтобы не травить душу воспоминаниями о былых деньках.

У них своя жизнь, полная приключений и наслаждений, у меня своя. Я нехотя ответил на звонок.

– Антоха, ты где? – кричал в ухе Бей.

– В смысле? – не понял я. – В Израиле. Ты же знаешь.

– Нет, конкретнее. В каком месте? Мы едем к тебе в гости.