– Прекратите! – произнесли губы Удалова помимо его воли. Видно, внутри его творилось что-то неладное. – Сейчас же отпустите меня!

– Что случилось? – всполошилась Тулия. – Что с тобой?

– На меня напали! Здесь полчища бандитов! На помощь! Спасите!

Тулия ударила Удалова по голове кулачком.

– Прекратите, подрыватель! – закричала она. – Оставьте в покое моего сына! Ты на кого поднял руку, подлец!

– Я совершенно ни при чем! – воскликнул в ответ Удалов, но слова получились смятыми и неубедительными, потому что сквозь рот Удалова рвались отчаянные вопли страдающего паразита.

Боль Верховного микроба передалась Удалову, и его начало корчить и мотать, разболелись одновременно все зубы, ломило голову и взрывалось в ушах. Удалов помимо своей воли совершал нелепый танец, закидывая руки, выпячивая живот и стуча ногами. Успела мелькнуть мысль, что он сейчас со стороны, наверно, похож на древнего шамана, но тут же эта мысль исчезла и наступило помутнение сознания. И как будто сквозь туман к Удалову тянулись гневные руки сановников и его бывших товарищей – кузнечика и могильщика, все вокруг вопили, грозились убить Удалова и даже старались его убить, но мешали друг другу, и это Удалова спасло.

А тем временем изо рта Удалова продолжали вырываться страшные проклятия.

– Я гибну! – вопил Верховный микроб. – Меня окружили! Здесь хищные враги! Они едят меня! На помощь. Я не могу вырваться. Предательство… измена! Ааааа.

И последний крик Верховного паразита угас, превратившись в невнятные всхлипывания. В ужасе сановники отшатнулись от Удалова, и он, избитый, измученный происходившей в нем борьбой, лишился чувств.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ,

в которой Удалов попадает в подземелье и встречается с предсказателем Острадамом

Когда Удалов пришел в себя, оказалось, что он лежит на холодном грязном полу тронного зала. В зале слышался гул голосов, но никто более Удалова не бил.

Удалов с трудом сел. Голова болела, все члены тела были измучены и не хотели подчиняться. Когда удалось сфокусировать зрение, оказалось, что сановники столпились вокруг золотого кресла, на котором сидела Тулия, и обсуждали создавшееся положение. На Удалова никто не обращал внимания.

Кузнечик суетился у трона, а могильщик стоял с солдатами неподалеку и с сочувствием смотрел на Удалова.

В этот момент сановники отошли от трона, и Тулия, обратив строгий, начисто лишенный любви взгляд к Удалову, сказала:

– Мы пришли к выводу, что в тебе, Удалов, несмотря на дезинфекцию, сохранились враждебные нам бактерии и вирусы. Разумеется, мы могли бы поместить в тебя для проверки еще одного из наших братьев, но риск его гибели слишком велик, и потому лучше тебя уничтожить. Надеюсь, ты согласен с нами, что такое решение разумно?

– Нет, – возразил Удалов. – Совершенно дикое решение.

– Но ведь ты убил лучшего из нас!

– Я никого не убивал. И никто не просил его в меня соваться.

– Удалов, нам, микробам, суждено покорить всю Галактику, и не пытайся встать на пути исторического регресса. Ты приговорен к уничтожению, однако исполнение приговора откладывается. Мы рассудили, что если ты нам опасен, то еще опаснее вся Земля. Вместо одного врага мы получили теперь шесть миллиардов врагов. А это нас удручает. Следовало серьезнее отнестись к предсказанию Острадама и уничтожить тебя на Альдебаране.

– Опоздали, – согласился Удалов. – Ваше дело проиграно. Учтите, что я самый средний землянин, а у нас есть очень умные люди.

– Мы учитываем, – сказала прекрасная Тулия. – Поэтому перед уничтожением ты подвергнешься пыткам для добровольной выдачи информации, которая позволит нам ликвидировать Землю. Увести его!

Солдаты знаками показали Удалову, чтобы он двигался к выходу, и Удалов не стал сопротивляться. Он так устал, что мечтал только об одном – немного поспать. А там видно будет. И он спокойно пошел к выходу.

На улице так же светило солнце, плыли кучевые облака, по соседней улице шла очередная демонстрация за увеличение потребления нектара, и никому не было дела до одинокого человека, который попал в переплет и вполне мог сгореть на костре подобно Жанне д’Арк, Джордано Бруно и Тарасу Бульбе.

Перейдя площадь, Удалов оказался перед входом в тюрьму. Предупрежденный о его приходе, тюремщик открыл двери, а сам опасливо отошел, и это было понятно, так как на планете Кэ не было смысла держать преступников в тюрьме, когда их можно было использовать и перевоспитывать более надежным образом.

Скрипели ржавые двери, пыль поднималась с лестничных ступенек, и путешествие показалось Удалову бесконечным.

Наконец он добрался до нижнего этажа подвалов. Железная дверь с глазком отворилась перед ним, и Удалов оказался в холодном каменном мешке, освещенном голой лампой под потолком. Здесь стоял табурет, на полу валялась куча гнилой соломы да в углу виднелась черная дыра в полу – простейшее туалетное устройство.

– Ну что ж, – сказал Удалов сам себе, – еще не вечер.

Глазок в двери приоткрылся, и женский голос произнес:

– Нет, вечер.

Удалов узнал голос прекрасной Тулии и крикнул в ответ:

– Я требую справедливого суда!

– Суд уже состоялся, – заявила Тулия. – Ты приговорен к сожжению на костре за убийство Президента этой планеты.

– Постойте! – возмутился Удалов. – Но ведь суда не было и я ни в чем не признавался! И Президента я не трогал. Вы его сами лепестками уморили.

– Не важно! – ответила Тулия из-за двери. – Копия приговора после вынесения наказания будет послана на СОС и на Землю, чтобы все морально осудили убийцу.

Четкие шаги Тулии удалились, и наступила тишина, которую нарушали лишь капли, падавшие с потолка каменного мешка. Удалов вытащил из кармана коробочку со скорпиончиком. Скорпиончик посмотрел на Удалова с осуждением, видно, никогда еще не попадал в такую ситуацию. Потом мелко задрожал хвостом и начал согревать промозглый воздух. Запахло флоксами, и Удалов немного приободрился.

Согревшись, Удалов свернулся калачиком на соломе и задремал, во сне увидел родной город, жену Ксению в процессе приготовления блинов, сына Максимку, бегающего по зеленой лужайке перед церковью Параскевы Пятницы с сачком для ловли бабочек в руке, а также школьного друга Колю Белосельского, который уверенно говорил: «Не падай духом, Корнелий! Мы не оставим тебя в беде! Мы не поверим клевете, которую распространяют о тебе злые силы реакции! Вся Земля, затаив дыхание, следит за твоей неравной борьбой за справедливость и национальное освобождение трудолюбивых обитателей планеты Кэ от жестоких угнетателей. Мы с тобой, Корнелий!» Застучали барабаны, и Корнелий проснулся.

Оказалось, что кто-то негромко стучит в стену. Но не равномерно, а прерывисто, словно это азбука Морзе, которую Удалов, к сожалению, не знал.

Удалов протянул руку к стене и, отогнав мокрицу, постучал в ответ.

– Не падай духом! – услышал он незнакомый голос.

Удалов поднял голову и увидел, что в дыре под потолком камеры появилась человеческая голова. Голова подмигнула Удалову и повторила:

– Главное, не падать духом.

– Это вы стучали? – спросил Удалов.

– Я. – Человек оглушительно чихнул и сказал: – Извините, у меня насморк.

– Что вы здесь делаете?

– Я не делаю, я сижу в соседней камере и жду смерти.

– Кстати, я тоже, – сказал Удалов. – Удивительное совпадение. Вы тоже кого-нибудь убили?

– Нет, – ответил человек. – Я самоубийца. Разрешите, я к вам слезу, а то мне очень неудобно разговаривать на весу.

– Разумеется, – согласился Удалов. – Я буду рад.

– Тогда подойдите поближе и подставьте мне спину. Вы же не хотите, чтобы я сломал ноги?

– Ни в коем случае, – сказал Удалов и подошел к стене.

Человек протиснулся в дыру, тяжело спрыгнул на спину Удалова, съехал по ней на пол и оказался коренастым карликом с пышной смоляной шевелюрой.

– Спасибо, – поблагодарил карлик, запахиваясь в парчовый халат и усаживаясь на единственную табуретку. – Мне очень приятно с вами познакомиться, Корнелий Иванович, потому что я до определенной степени виновник всех ваших несчастий.

– А я думал, кто же во всем виноват? – сказал Удалов. – Зачем же вы так?

– Исключительно из-за тщеславия и любви к роскоши. У вас закурить не найдется?

– Не курю.

– Знаю. Это я так, для того, чтобы переменить неприятную для меня тему. Я ненавижу доставлять людям неприятности, всю жизнь с этим борюсь. И вы представить себе не можете, сколько неприятностей я им доставил. И себе тоже.

– А вы кто будете по специальности?

– Предсказатель.

– Что-то вроде фокусника?

– Хуже, – вздохнул карлик.

Они помолчали. Потом Удалов сказал:

– Вот меня здесь все знают, а представиться забывают.

– Мой псевдоним – Острадам. А имя мое никому не известно.

– Очень приятно. А меня откуда знаете?

– Ничего удивительного. Вы, Корнелий, личность известная и перспективная.

– Если бы я был необыкновенным, – возразил Удалов, – меня не пригласили бы на СОС. В обыкновенности моя сила.

– Тоже правильно. Но вы же самый обыкновенный из всех обыкновенных. Это уже уникальность. У вас закурить не найдется?

– Я не курю.

– Знаю. Простите. Измучился без курева. Третью неделю держат меня здесь на одном цветочном нектаре. Скорей бы уж казнили.

Карлик расчихался, и прошло минуты две, прежде чем он смог продолжить разговор.

– Погодите. – Удалова посетило страшное подозрение. – А как же вы?

– Чего?

– Как же вас казнить, если в вас сидит уважаемый паразит?

– Нет во мне паразита, – ответил карлик.

– Наверное, это провокация, – сказал Удалов. – Здесь во всех паразиты. Даже во мне был, только я его укокошил.

– Знаю. Вся планета знает. Хотя твоей заслуги, Корнелий, в этом не было. Случайность, скажем, отсталость Земли. Во всей Вселенной вирусы и прочие микроорганизмы побеждены, а на Земле еще существуют.

– А вы подумайте, – возразил Удалов, – кому в результате лучше? У меня иммунитет такой, что даже Верховного микроба победил. А вы все сдаетесь на милость паразитов.

– Я не сдаюсь, – ответил Острадам. – Я предпочел смерть.

– Что-то не верится, – сказал Удалов. – Паразиты бы этого не допустили.

– Как видишь, допустили.

– А можно, я тебя одним вопросом проверю? – спросил Удалов.

– Валяй.

– Ты любишь цветочные лепестки?

– Хуже дряни в Галактике еще не придумано.

– Да, похоже, что нет в тебе микроба. Так почему же они в тебя не залезли?

– Это долгая история. А у нас времени мало.

– А ты вкратце расскажи. Конспективно.

– Постараюсь. Дело в том, что в молодости я любил путешествовать. И однажды за черной дырой, в двойной туманности, у белого коллапса угодил в водоворот времени, где перепутано прошлое и будущее.