Глава 4. О руках

Сегодня у меня совершенно нет желания разбираться в своих чувствах. Я даже не знаю, настоящие ли они? Или возникли к суммарному образу близнецов, а не к кому-то конкретно. Мне нужно поймать момент, в который ускользнуть из-за стола будет наиболее вежливо. Карла уже отправила мне фотографии ключей от кабриолета и трех бутылок «Кристалла»⁹, которые купил для нас Лукас.

А наш ужин даже не думает сворачиваться. Виски и сидр для мужчин льются рекой вместе с моей колой без сахара. Большая миска овощного салата не планирует пустеть, фокачча будто научилась размножаться, а мяса на гриле столько, будто ради этой трапезы забили не одного быка. Я сижу между папой и Фабианом, и моя нога под столом бьется в нервном припадке.

Краем глаза изучаю Каетано. На нем – простая белая футболка, джинсы и щетина, от которой он кажется старше своего близнеца. В разговоре не участвует от слова совсем, предпочитает жевать или смотреть в телефон под столом. Раймонд, сеньор Дельгадо, не в первый раз пытается втянуть Каетано в беседу, но тот стойко уклоняется от наводящих вопросов. То ли дело Фабиан. Он на равных общается со взрослыми, обсуждая финансы и бизнес, не трудно догадаться, как он умен. Мне даже неловко, ведь близнецы, как выясняется, старше меня всего лишь на год.

Когда с моря долетает прохладный ночной ветер и кожа покрывается мурашками, Люция выходит из кухни, чтобы предложить нам переместиться в гостиную. Я мгновенно реагирую на этот случайно предоставленный шанс улизнуть. Благодарю гостей за приятнейший вечер и прошу прощения за свою усталость и желание прилечь. Целую папу в щеку и желаю всем доброй ночи. Мужчины гремят посудой, перебираясь в залитый светом теплый дом, а я взлетаю по лестнице и, очутившись в спальне, меняю босоножки на удобные кеды.

Прихватив толстовку, выбираюсь на свою террасу и беспрепятственно сбегаю по лестнице, ведущей в маленький цветочный садик Люции. Пригибаюсь к земле, чтобы меня не заметили из кухни, и бегу прямо к каменному забору, скрытому за роскошными миндальными деревьями. В самом темном углу у меня надежно припрятана старая виноградная шпалера, которую я использую вместо лестницы, чтобы перелезать через забор. Привычно и ловко я взбираюсь по шпалере, хватаясь за холодный камень, перекидываю ногу и благополучно встаю на коленки, держась за края широкой каменной стены. Теперь мне предстоит отползти на три метра влево, чтобы попасть в слепую зону камер наблюдения и спрыгнуть в кусты со стороны улицы.

Я проделывала это бесчисленное количество раз, и только сегодня все идет не по плану. Холодея от страха, слышу, как поехали вправо откатные ворота: кто-то выезжает из нашего дома. Я ложусь на камни, надеясь слиться с ними в темноте и остаться незамеченной. Секунда, вторая… это мотоцикл. Свет фары бьет по глазам, я дергаюсь и едва не теряю опору.

Рокот двигателя заглушается у меня за спиной.

– Скажи, это нормально, что ты вечно от кого-то сбегаешь? – спрашивает уже знакомый голос. Каетано слезает с мотоцикла и, руки в карманах, приближается ко мне.

– А это нормально, прикрываться именем своего брата? – легко парирую я, садясь на заборе верхом.

Каетано разводит руками, признавая поражение.

– Я не претендую на то, что желает мой брат. В качестве извинения предлагаю свою помощь в твоем очередном побеге.

– Если ты сболтнешь кому-то, я проколю тебе колесо, – обещаю я.

– Я не выдаю чужих секретов, – отвечает Каетано, явно не желая перенимать мой игривый настрой. Я теряюсь, потому что в его голосе слышится усталость и даже некая враждебность.

Закрадывается мысль, что с парнями, которые нравятся, нужно говорить на другом языке. Карла специально дышала в морозилку перед одним из свиданий, чтобы придать голосу сексуальную хрипотцу. А я, что? Шантажирую проколотым колесом?..

Каетано подходит ближе и останавливается прямо подо мной.

– Прыгай.

– А если ты меня не поймаешь?

– Если не поймаю, дам тебе тысячу.

– Ты оценил мою жизнь в тысячу евро? – прищуриваюсь я.

– Я не сказал тысячу чего. Это ты сразу же подумала о деньгах, – Каетано невозмутимо вскидывает одну бровь и вытаскивает руки из карманов. – Давай же, Ноа, чем дольше ты сидишь там, тем меньше времени у тебя остается на что бы ты ни задумала.

– Друзья зовут меня Эль! – бросаю я и прыгаю. Он ловит меня еще в воздухе. Крепко заключает в кольцо своих рук с проступившими венами и медленно опускает на землю.

– Но я тебе не друг, – невозмутимо замечает он. Я согласно киваю и отступаю на шаг. Собираюсь уйти, но он останавливает, мягко поймав за локоть.

– Ты плакала.

Мой рот озадаченно приоткрывается, но звук из него не идет.

– Почему?

Воспоминание о Ное проносится в мозгу короткой вспышкой. Я качаю головой, отгоняя предвестников тоски.

– Я… обиделась, что вас двое.

Что же, это почти честно.

– Мы с братом не стоим твоих слез, – тихо отвечает Каетано, заглядывая мне в глаза, – поняла?

В нем нет и тени дружелюбия Фабиана. Темно-карие глаза смотрят пытливо и серьезно. Прядки волос спадают на лоб, и он не беспокоится о том, чтобы их убрать.

– Не тебе решать, чего стоят мои слезы, – храбро заявляю я.

В этот момент из-за угла очень кстати выползает матово-красный кабриолет матери Лукаса. Карла, выставив за борт пассажирского сиденья стройные ноги в босоножках, отпивает брют прямо из горлышка.

Лавиной на нас обрушиваются типичные шутки про сладкую парочку, прежде чем я успеваю представить друзьям Каетано.

– Еще утром его звали Фабиан! – Карла поигрывает черными бровями и окидывает парня с головы до ног оценивающим взглядом.

– Это его брат-близнец, – коротко сообщаю я.

Каблук Карлы громко стукается о дверцу, а бутылка в руке дергается, от чего игристое брызгает Лукасу на макушку. Но он никак не реагирует, лишь взволнованно вглядывается в мое лицо.

– Дерьмо…

– Согласен, иногда я бы и сам не отказался существовать в единственном экземпляре, – качает головой Каетано. А мне хочется его ударить. Ударить так, чтобы выбить из головы эту дурь! Но вовремя вспоминаю, что он ничего не знает. Ни об одиночестве, ни о куске сердца, который отмирает в момент гибели близнеца.

– Не гневи Бога, дружок, – задумчиво бросает Карла и прикусывает губу. Взгляд из-под накрашенных ресниц сверлит татуировку на моем запястье, заставляя спрятать руку за спину. Повисает неловкое молчание, прежде чем Лукас приглашает Каетано присоединиться к нашей ночной вылазке.

Я уверена в его отказе, но Каетано, уточнив название пляжа, седлает мотоцикл и с рокотом уносится в темноту. Карла тут же перебирается на заднее сиденье ко мне и вручает бутылку. Я благодарно улыбаюсь и делаю три больших глотка. Лукас жмет на газ, и кабриолет срывается с места. Они не спрашивают, как я пережила встречу с близнецами. И так знают, что это был удар поддых. И дыхание мое восстановится далеко не сразу. Не нужно усугублять мое положение жалостью.

– Он такой красавчик! – Карла блаженно закатывает глаза, откинувшись на сиденье. – Как считаешь?

В ответ я протягиваю ей свою чистую руку запястьем вверх, и она тут же кладет на нее четыре пальца, чтобы проверить пульс. Это наш своего рода ритуал: когда эмоции не выразить словами, больно нам или хорошо, одна протягивает руку, вторая высчитывает пульс. И его частота порой отражает состояние лучше любого слова.

– Он тебе понравился! – выносит Карла свой вердикт.

– А я ему нет, – поджимаю губы я. – Он ведет себя так, будто делает одолжение своим вниманием. Фабиан улыбается за них обоих.

Карла прищуривается и шлепает меня по коленке:

– Подружка! Ты решила укротить сразу двоих?

Я растерянно хлопаю ресницами и делаю большой глоток брюта для своего признания.

– Дело в том, что я не пойму, кто из них заставляет меня так волноваться, Карлита. Я запуталась.

– Значит, стоит попробовать с ними обоими, Эли! – кричит Лукас, не отрываясь от дороги. – Слушай меня, я знаю о любви больше, чем Карла!

– Любовь к полудню не заканчивается, как это обычно случается у тебя, – коварно улыбается моя подруга.

В ответ Лукас на полную громкость врубает «Like a Virgin» в исполнении Мадонны. Уловив намек, Карлита фыркает, и отпитое шампанское орошает ночь.

– Сердце подскажет, просто не сопротивляйся, – тихо напутствует Карла, когда кабриолет сворачивает к пляжу у подножия холма.

Шумное дыхание невидимого в темноте моря, как и всегда, пронимает меня до мурашек. Подставляю лицо его соленым брызгам и чувствую, как они оседают в моих волосах. Разувшись, мы бредем по прохладному песку к самой кромке воды, где песок блестит, точно черная алмазная крошка.

Там и здесь располагаются компании, кто у костра, кто просто на покрывале с фонариком. Неподалеку от нас парень неумело подбирает на гитаре мелодию, чтобы впечатлить своих друзей.

Карла расстилает плед, и они с Лукасом, нежно обнимающим новую бутылку «Кристалла», устраиваются на песке. Каетано все еще нет, он мог запросто свернуть к себе домой. Ну а я не могу усидеть на месте. Море, сливающееся с горизонтом в сплошную черную бездну, так и манит в свои соленые объятия.

– Хочу искупаться! – выдаю я.

– А я хочу собственный Бентли с салоном из теленка и звездным небом на потолке, сядь на попу, – строго говорит Карла, отпивая брют.

– Я быстро!

– Господи, Лу-Лу, скажи ей…

– Детка, море сегодня беспокойно, и спасатель уже не дежурит, – начинает Лукас, и моя рука замирает у молнии комбинезона: ну давай, скажи это. – У тебя сегодня был трудный день, и…

Я решительно тяну молнию вниз.

– Десять минут, и буду сушить волосы об твою рубашку, Лу-Лу!

Со мной все в порядке! Я в состоянии справиться с чем угодно! Не нужно меня жалеть! Эту жизнь я живу за двоих, и ничто не помешает мне ею наслаждаться каждую минуту!

Вода прохладным шелком окутывает мое разгоряченное тело, и я охотно отдаюсь ее пенящимся волнам. Доплыв до буйков, остаюсь один на один со стихией. Ложусь на спину, раскинув руки, и слушаю разговоры морских течений. И вот, улавливаю его голос:

– Как ты, Эли?

– Ной…

– Ты молодец, лето вышло чудесным! Я здорово повеселился, наблюдая за тобой. Так держать!

– Как мама?

– Просит тебя быть…

– Берегись!!! Справа! – громкий крик застает меня врасплох. Вот дьявол, течение отнесло мое тело от буйков в открытое море, и слух улавливает нарастающий рокот мотора. Доза адреналина впрыскивается в кровь, когда я вдыхаю и ухожу под воду, всеми силами помогая себе уйти как можно глубже и отплыть подальше от столкновения с катером. Волна бьет меня в затылок, крутит и вертит в черной холодной воронке, но я не боюсь. Вода – моя стихия, я с ней точно справлюсь.

Чья-то рука находит меня в складках моря и с силой выталкивает на поверхность. Сердце рвется из грудной клетки, и я вбираю полные легкие воздуха. Кто-то опускает мои руки на буек и убирает с лица скрывающие обзор волосы.

– Ты цела?! – кричит на меня Каетано.

– Да… да! – выдыхаю я. – Вот это да… ты, что же, снова меня спас?

– Ты что творишь?! Ты могла умереть!

– А могла и не умирать, – с улыбкой шепчу я. – Все очень просто.

Каетано сердит и взволнован одновременно. Брови собираются в одну сплошную линию. С темной челки капает вода. Она очерчивает скулы и скатывается к приоткрывшимся от частого дыхания губам. Луна подсвечивает голые мускулистые плечи, от вида которых мне становится почти физически нехорошо. Каетано пробуждает во мне все те чувства, что описываются в любовных романах у Карлы под подушкой.

– У тебя такие плечи, ты пловец? Кто быстрее до берега, я или ты? Спорим на желание?! – спешу я занять неловкую паузу и, не дав Каетано выступить с возражениями, отталкиваюсь от буйка и гребу в сторону берега, откуда доносятся рассерженные вопли Карлы.

Я профессионально занимаюсь кролем, так что мне не составляет труда угадать в Каетано спортсмена. В два гребка он догоняет меня и дышит в спину на протяжении всего нашего заплыва. Он дает мне фору, и это меня здорово злит. Я ненавижу подачки, в том числе и спортивные. К счастью, он тоже, поэтому обгоняет меня практически у самого берега. Он предлагает мне руку, чтобы помочь выйти из воды, но я гордо игнорирую этот жест. Слушаю гневную тираду в исполнении Лукаса и Карлы и тянусь к последней бутылке брюта.

– Как говорится, никогда не было такого, и вот опять! – беспомощно вздыхает Лукас и ерошит мои спутавшиеся волосы.

– И всегда, что?.. – спрашиваю я.

– И всегда все заканчивается хорошо, – отвечает Карла наигранно оптимистично, явно подражая моему голосу.

Лукас заворачивает меня в свою рубашку вместо полотенца, а Каетано натягивает джинсы поверх мокрых боксеров, в которых кинулся меня спасать. При этом пялится на него вся женская половина пляжа. В восемнадцать лет незаконно иметь такое роскошное тело. Лукас тоже спортсмен, но с него до сих пор не сошел подростковый налет.

Тело Каетано роскошно до мурашек. Я слышу, как у меня за спиной Карла громко глотает брют. Мышцы перекатываются под кожей, пока он застегивает пуговку на джинсах. Знаю, что нужно перестать, но не могу отвести глаз. А потом замечаю татуировку на ребрах. Она до смешного похожа на воздушный шарик, но лучше рассмотреть не успеваю, ее уже скрывает белая ткань футболки.

– Шоу закончилось, куропаточки, – хмыкает Лукас у меня под боком. Я вздрагиваю и отвожу глаза к горизонту. Лукас усаживает Каетано рядом с собой и вверяет ему остатки нашего алкоголя.

Лу смог бы найти общий язык даже с ламой, так что Каетано без труда втягивается в разговор о недавнем чемпионате Европы по футболу, откуда наша сборная вышла победителями.

Естественно, эта дискуссия не может уместиться в два рта. Мы не успеваем даже моргнуть, как с соседних пледов уже поворачиваются головы ярых фанатов футбола.

Карла с болезненным стоном закатывает глаза.

Парень, бренчавший на гитаре, когда мы только спустились на пляж, начинает подбирать на струнах «Despasito». Он бьется и так, и эдак, но инструмент не хочет ему подчиняться. Не выходит ни одной даже близко похожей ноты. Бедняга краснеет от усилия и смущения, потому что чувствует на себе заинтересованные взгляды.