Айрис думала, что Гвендолин Шелторп смотрит свысока даже на тех, у кого есть титул, но помельче, чем у неё, на виконтов или баронов, например. И да, она была именно такой, как мать и думала: высокомерной, властной, язвительной и несносной. Но Айрис не собиралась с ней часто встречаться. Пожив в Эбберли, она уже понимала, как всё устроено в этих огромных домах: каждый занимается своими делами, а не сидит в гостиной, ожидая, когда кто-то придёт побеседовать о погоде. Можно не видеть тех, с кем живёшь в одном доме, целыми днями.

Айрис отпила кофе и чуть не закашлялась – она уже успела отвыкнуть от настолько крепкого и горького. С улицы опять донёсся звук открывшейся и закрывшейся двери. На этот раз Айрис выглянула в окно – Дэвид Вентворт, оставивший машину через улицу, шёл теперь к их двери.

– Мне пора. – Айрис отставила в сторону чашку с недопитым кофе.

– Давай беги! И знаешь что? Веди себя с этим Дэвидом Вентвортом, как он: не бойся показывать, что тебе кто-то нравится.

– С чего ты взяла, что мне… – Айрис по взгляду матери поняла, что отпираться бессмысленно. – И я не боюсь!

– Боишься. Боишься, что твои чувства не примут, так что делаешь вид, что их никогда и не было.

– Ничего подобного! – резко ответила Айрис, разозлённая тем, как остро кольнули её эти слова. Потому что это была правда, как бы она ни отпиралась.

Пока они ехали по Лондону с его быстрым, суетливым движением, то почти не разговаривали: Дэвид следил за дорогой, а Айрис старалась не отвлекать его. Зато потом они говорили много – почему-то в машине это выходило проще, чем в Эбберли, когда они ужинали в столовой или встречались в библиотеке. И они даже умудрились ни разу не свернуть на волновавшую обоих, но всё равно болезненную тему смерти леди Клементины и суда, который должен был состояться уже скоро.

Дорога до Клэйхита, городка в Херефордшире, на машине занимала часа два – два с половиной. Правда, по словам Дэвида, на настоящий город Клэйхит не тянул, там было меньше трёхсот жителей.

– Раньше город был большим, для тех времён, конечно. Чуть ли не десять тысяч человек. Вокруг ходили стада овец, а в городе работали ткачи. Потом спрос на шерсть начал падать. Дела шли всё хуже и хуже, рабочие уезжали, а потом всё окончательно встало. Городок уменьшается и хиреет. Даже когда я был маленьким, он выглядел гораздо живее, чем сейчас. Мы гостили у Шелторпов два раза в год минимум, – пояснил Дэвид. – Правда, сюда ездили только летом, а зимой – в другое имение, в восточных графствах. Тот дом был новее и теплее. К сожалению, потом Шелторпы его продали, и нам приходилось каждый февраль мёрзнуть в Клэйхит-Корте.

Дэвид не сказал этого прямо, но Айрис догадалась, что имение пришлось продать из-за сложностей с деньгами. Раз городок хирел, то и Шелторпы вряд ли процветали. Если у них, конечно, не было иных источников дохода.

Клэйхит-Корт Айрис увидела издалека: серое каменное строение возвышалось над холмистой пустошью. Летом или весной, когда пустошь была зелёной, а небо ярко-голубым, Клэйхит-Корт наверняка смотрелся нарядно и величественно. Сейчас, под плотными низкими облаками и сквозь туманную дымку, он выглядел… одиноким.

С такого расстояния казалось, что дом целиком состоит из одних только башенок и шпилей.

Айрис вспомнила слова Дэвида о том, как холодно в доме зимой, и поёжилась – несмотря на то, что в машине было тепло, даже жарко.

– Отсюда похоже на замок, – сказала Айрис.

– А вблизи на теплицу, – усмехнулся Дэвид.

– Забавно, но я на втором курсе писала эссе про Шелторпов. Не совсем про них. Скорее из-за них.

– Интересное совпадение! А что за эссе? Вы изучили всю их историю со времён битвы при Гастингсе?

– Нет, только кульминационные моменты. Вы ведь знаете про их знаменитый часослов? Один из колледжей захотел его купить, разгорелись споры, и нам задали написать эссе на тему… – Айрис задумалась. – Точно не помню, но примерно так: «Имеет ли некий предмет научную и историческую ценность просто по факту своей принадлежности известной семье?» Мне пришлось изучить, чем Шелторпы известны кроме того, что им пришлось продать часослов.

– И что вы написали?

– Что такой предмет имеет ценность. А что написали бы вы?

Дэвид на секунду отвёл взгляд от дороги.

– Мне трудно быть объективным, – произнёс он со своей обычной сдержанной улыбкой, которая как будто на что-то намекала, но ничего не объясняла.

Айрис только хмыкнула. Она очень туманно представляла, как ощущал себя человек, чья семья была известна и влияла на ход истории и которой до сих пор, как в Средневековье, принадлежали целые деревни. Дэвиду принадлежали и земля, и стоявшие на ней дома, и он мог бы, приди в голову такое желание, выдворить всех арендаторов, как его предки порой делали. Они просто упразднили деревню Эбберли и снесли все крестьянские дома, чтобы дом окружали лишь парк и лес. Конечно, сейчас, с новыми законами, это было не так просто сделать, потребовалось бы много лет ждать истечения договоров со всеми арендаторами, но чисто теоретически Дэвид обладал такими возможностями.

Клэйхит-Корт всё рос и рос, прямо на глазах отращивая новые, только что бывшие невидимыми башенки, эркеры и пристройки.

– Какой же он огромный! – выдохнула ошеломлённая Айрис.

– Да, строили с размахом. И поддерживать всё это в пристойном состоянии очень сложно. А если не поддерживать, то заведётся бурая гниль или ещё что-нибудь – внутри всё деревянное. Эти старые дома, конечно, очень красивые, но требуют много внимания. И денег тоже.

– У Шелторпов с деньгами не очень? – осторожно поинтересовалась Айрис. Она поняла, что Гвендолин Шелторп очень экономна, но не знала, чем это вызвано: стеснённым финансовым положением или же особенностями характера.

– Не очень, – подтвердил Дэвид. – Если бы не приданое тёти Гвендолин, то… я не знаю, что было бы. Может, передали бы поместье в Национальный траст.

– Я на всякий случай спрошу, как мне правильно к ней обращаться? Леди Шелторп? А к её сыну – лорд Шелторп? Так?

– Всё верно. Сейчас у них гостит сестра покойного графа, она – леди Изабель. Если полностью, то леди Изабель Томпсон. Но ни в коем случае не леди Томпсон, у её мужа нет титула, – пояснил Дэвид таким тоном, словно ему было неловко за все эти правила. – Ещё может приехать дочь тёти Гвендолин, леди Элеонора. Кажется, на этом всё.

Айрис почувствовала желание вытащить из сумки блокнот и всё записать, но решила, что ей всё же хватит ума запомнить пару имён.

– Не надо слишком много об этом думать, – добавил Дэвид Вентворт, немного помолчав. – Они такие же люди, как все остальные.

– Нет, не такие же. Вернее, они не считают себя такими же.

«Как и вы, сэр Дэвид Вентворт», – хотела она добавить, но промолчала.

В отличие от Эбберли, Клэйхит-Корт не мог похвастаться ни клумбами, ни мостиками, ни розарием, ни тем более садовым лабиринтом. Дом стоял посреди огромной, почти бескрайней лужайки. Её безупречную гладь нарушали лишь несколько дорожек и зеркало узкого пруда прямо напротив главного входа.

Клэйхит-Корт оказался настоящим дворцом, и Дэвид не обманул: окон в нём было больше, чем стен. Они выстроились по фасаду плотными рядами, и каменные промежутки между ними были, кажется, ровно той толщины, чтобы удерживать всю эту конструкцию от обрушения, – и ни дюймом шире. Наверное, настоящее чудо по меркам шестнадцатого века, когда аристократы наконец-то смогли позволить себе жить не в толстостенных замках, способных защитить от внезапного нападения, а в красивых и изящных домах.

Ровно посередине фасада, над крыльцом, вверх поднималась круглая башенка, на вершине которой два мраморных зверя держали щит Шелторпов. Слева, судя по раскидистым рогам, стоял на задних ногах олень, а справа, скорее всего, волк. Хотя с такого расстояния было не разобрать.

Машина подъехала к самому крыльцу, и оттуда геральдических зверей, да и саму башенку уже не было видно.

Тяжёлая и удивительно приземистая для такого воздушного сооружения дверь распахнулась. Молодой мужчина, почти юноша, в форме лакея быстро дошёл до машины, открыл дверь для Айрис, а потом и Дэвида, и сразу же занялся багажом: чемоданом и небольшой дорожной сумкой, – пока женщина в синем платье приветствовала гостей на крыльце.

Холл оказался большим и тёмным, и Айрис, пока отдавала горничной пальто, мало что успела рассмотреть – только заметила широкую резную лестницу и пейзажи на стенах. Их с Дэвидом сразу провели в величественный, но пустой зал, а из него в куда более скромную по размерам гостиную. В ней было тесно от обилия кресел, диванов и столиков, зато горел камин. Он был таким высоким и богато украшенным резьбой и позолотой, что, если бы не ореол копоти вокруг и горящий огонь, Айрис могла бы подумать, что это нарядный портал, обрамляющий проход в соседнюю комнату.

– Леди Шелторп сейчас спустится. Она ждала вашего приезда, – произнесла горничная в синем платье и поинтересовалась, не хотят ли они чаю.

Айрис сказала, что чай был бы весьма кстати, и поспешила занять кресло поближе к огню.

Каким бы прекрасным символом британского уюта ни были камины, Айрис считала их уютными только на вид. Если в комнате было по-настоящему холодно, то камин спасал только тех, кто сидел совсем близко – но даже у них обычно горели ноги и мёрзла спина. Однако сейчас идущее от камина тепло было очень приятным.

Айрис начала осматриваться: стены в гостиной были столь же плотно увешаны картинами, как пол заставлен мебелью. Можно было подумать, что кому-то доставляла мучения мысль, что где-то останется не заполненное ничем пространство.

Единственное окно выходило на вымощенный белым камнем внутренний двор с фонтаном в виде чаши в центре. Вода из фонтана не бежала.

Айрис заметила, как из арки ворот в дальнем конце двора вышел светловолосый мужчина в длинной бесформенной куртке, похожей на брезентовую, синих джинсах и резиновых сапогах. Он по диагонали пересёк двор и скрылся в одной из дверей. Чтобы пройти в неё, мужчине пришлось нагнуться. С такого расстояния сложно было понять – мужчина был очень высоким или дверь очень низкой.

Айрис с Дэвидом немного поговорили о том, каким красивым и старинным был дом, но потом их разговор прервался резким скрипом, донёсшимся откуда-то из-за стены и как будто бы с потолка.

– Это лестница, – пояснил Дэвид. – Ступени ужасно скрипят.

Через дюжину душераздирающих скрипов наступила короткая тишина, а потом дверь в углу комнаты открылась, и вошла сама Гвендолин Шелторп. Вся с ног до головы в чёрном, как и подобало леди, недавно потерявшей супруга. Только на отвороте воротника жакета поблёскивала маленькая золотая брошь в виде ракушки.

С того момента, как Айрис видела её в Эбберли, графиня изменилась и как будто бы даже выглядела лучше. Ввалившиеся щёки немного округлились и разгладились, круги под глазами почти пропали – или просто скрылись под более плотным слоем пудры. Не изменилось только властное и недовольное выражение лица. Аккуратно подкрашенные губы сжимались так, словно леди Гвендолин Шелторп намеревалась выплюнуть смертельное оскорбление.

При виде Дэвида эти губы расплылись в довольно приятной, даже милой улыбке.

– Как я рада тебя видеть, Дэвид! Боже, как рада… – Гвендолин Шелторп устремилась к внучатому племяннику. – Последние недели… были очень тяжелыми, очень! Просто невыносимыми. – Она развернулась к Айрис: – Добро пожаловать, мисс Бирн. Замечательно, что вы смогли приехать! И как хорошо, что я вспомнила о нашем знакомстве. Хотя бы на память я пока не жалуюсь…

Гвендолин Шелторп протянула ей руку. Айрис сначала испугалась, что леди Шелторп рассчитывает на то, что Айрис её поцелует – а она никому руки целовать не собиралась, – но, оказалось, ее ждало всего лишь рукопожатие.

Маленькая морщинистая ручка леди Шелторп с тёмно-красными ногтями оказалась на удивление тёплой, крепкой и сильной. Когда они с Айрис обменялись положенными приветствиями, леди Шелторп сказала:

– Надеюсь, вы можете нам помочь, мисс Бирн. Это просто катастрофа. Осталось меньше недели, хотя, я думаю, вы справитесь гораздо быстрее. Но кто бы мог подумать, что из-за какой-то глупой книжонки может быть столько проблем!