Цитаты из книги «Инцел»

У Жени был удивительно подвешен язык, ее речь была как острые крекеры с перцем

Женя была на твердую «шестерочку». Невысокая, но главное, чтобы все же не оказалась выше его. Есть талия, и выражены бедра, кило сорок – сорок пять на вид – идеальный женский вес. При этом большая задорная грудь торчком, как в аниме. Но на лицо простовата. Есть что-то, несомненно, крестьянское в ее носе картофелинкой. Наверняка из-за него комплексует. Он бы на ее месте комплексовал – носик у девочки должен быть кукольным. А губы у Жени тонковаты. Илья против пластической хирургии, но такие губы, как у нее, накачать было бы нелишним. Вообще лицо какое-то негармоничное – глаза посажены слишком далеко, но не так инопланетно, как у прекрасной Ани Тейлор-Джой, а как-то… Еще и карие – это сразу минус балл. Карие глаза у первой встречной-поперечной, в женской внешности это не ценится. Жене не хватает благородства, аристократизма. Может, ухоженности. У нее кричащий макияж, немножко есть прыщи. Или это блестки на ее лице похожи на прыщи? Волосы до плеч – торчащие, сухие, измученные многократными окрашиваниями. Дешево.

большинство из них были красивы неестественной кукольной красотой. Так похожи друг на друга: длинные уложенные волосы, надутые пухлые губы, острые скулы, плоские животы в кроп-топах и оттопыренная пятая точка на фотках из спортзала. Они выглядели так, будто передавали друг другу на ушко контакт одного на всех пластического хирурга, но казались непригодными для простых человеческих отношений.

На новом месте не получалось работать по ночам, приходилось сидеть с десяти до восемнадцати и быть на связи с мерзкими, вечно бодренькими и фальшиво-позитивными коллегами.

Последний разговор с Никитой стал для Ильи переломным. Вроде и ничего особенного: банальная беседа за чашкой кофе двух слегка задолбавшихся от жизни мужиков на пороге тридцатилетия. Но при этом Илья озвучил то важное, назревшее, как гнойник, на теле их дружбы: Никита никогда не поймет его в силу своих привилегий, которых он, Илья, начисто лишен. А возможна ли дружба, если нет взаимопонимания? В переходе московского метро висела реклама, призывающая работать в Мосгортрансе – с улыбающимся машинистом и слоганом: «Нам с тобой по пути». Проходя мимо этого плаката, Илья каждый раз думал, что им с Никитой по пути, что они так много прошли вместе: ему повезло иметь рядом такого друга. Теперь же, увидев этот плакат, он ощутил тоску, какую ощущаешь, найдя в бабушкином комоде групповой снимок с чьим-то вырезанным лицом.

Если Бог и любит всех людей, то всех, кроме Ильи. Потому что Он заведомо создал его некрасивым, слабым, непригодным к отношениям, недостойным сочувствия и внимания. Он не дал ему ничего, а другим дал все. Признать, что Бог существует, означало для Ильи признать, что он чем-то Его прогневал, за что-то Им наказан, проклят Им с самого начала. Поэтому пусть вместо Бога лучше будет пустота. Плотная, густая пустота, которую можно потрогать. Пусть будет ад. К аду, наверное, можно привыкнуть.

если бы Бог был, то это был бы очень жестокий Бог. Который создал жестокий мир и вбросил туда Илью, чтобы посмеяться над ним и посмотреть, как он будет в нем выживать.

Новый день в уродливом теле. Адский смех из сна продолжает преследовать его – потому что он в аду. Лена уничтожила его жизнь, будто бросила в мощный блендер, взбила до сопливой плачущей массы и вылила в унитаз.

Мать – еще из того поколения женщин, которые в любой ситуации и в любую погоду носят каблуки, потому что это «женственно» и «красота требует жертв», а потом мажут вздувшиеся вены на голенях гомеопатической мазью.

Радовало только то, что уродливые вонючие башмаки к концу учебного года неизбежно разваливались, как и воспоминания Ильи о немногих счастливых днях детства.