– Да. Я стараюсь держаться подальше от просьб, которые могут причинить вред или ущерб другим живым созданиям. И это не потому, что моя власть на «плохие деяния» ограничена. Просто у меня тоже есть свои нравственные устои, мировоззрение. Это похоже на ваше желание «спасти свою душу»…

– А у тебя сейчас… тоже есть… душа? – осторожно, глотая слова и делая мучительные паузы, чтоб не обидеть призрака, Мия задала очередной вопрос.

– Надеюсь, что да… – тихо вымолвил он. Его шёпот, словно тёплый ветерок, окутал девушку, звеня в ушах, как колокол.

Повисла неловкая пауза. Где-то внутри неприятно заныло, а вокруг внезапно поднялся ветер.

– Но мне не понятно, почему ты выбрал именно меня? – решила сменить тему Мия.

– Ты позвала меня. Я был нужен тебе… Позволишь отложить этот разговор на более подходящее время?

– Хорошо, – спокойно согласилась девушка.

– Ты очень спокойно восприняла всю нелепость данной ситуации.

– За последнее время со мной произошло столько всего, что порой я не знаю, что нужно делать в тот или иной момент, – немного подумав, ответила она.

– Я не причиню тебе вред. Можешь не бояться, – его твёрдый и уверенный голос снова зазвучал в темноте. – Мне больше нравится тебя защищать и оберегать.

– Именно я доставила всем массу неприятностей. А ты говоришь обо мне, как о драгоценной вазе или о каком-нибудь хрупком предмете, – слышать комплименты или похвалу было так приятно, как никогда раньше, но в глубине души ещё поднимались привычные нотки возражения: – Я не вымирающий вид.

– Тут ты ошибаешься! Поверь мне, я давно наблюдаю за всем происходящим и вижу людей, подобных которым нет, наверное, во всём мире. Ты – идеал, мой идеал, – твёрдо подтвердил он тоном, отвергающим любые возражения. – К тому же, у меня есть масса причин, чтобы быть полностью уверенным в этом.

– Каких? – любопытство брало верх, отодвигая на задний план осторожность и здравый рассудок.

– Каждый человек ищет себе спутника жизни с определёнными качествами: кто-то ценит ум, кто-то – красоту, одни ждут преданности, другие – приспособленности к жизни. А ещё у вас есть такое изречение, что для любящего человека – человек любимый будет идеальным, особенным, единственным и неповторимым.

Девушка впервые собралась с силами, чтобы хоть краем глаза рассмотреть собеседника, пока он говорил.

Юноша был темноволосым, скорее всего, с такими же тёмными глазами. Черты лица определить было сложно, так как он сидел теперь довольно далеко, и казался немного… призрачным. В темноте уже невозможно было увидеть порой самые простые и привычные вещи, даже несмотря на слабые попытки луны вырваться из объятий облаков и озарить округу. К тому же от стресса или от усталости, девушке показалось, что призрак сейчас выглядел более «прозрачным», чем тогда, когда он только появился рядом. А это уже подвергало огромному сомнению её внутреннее восприятие.

Одет… в джинсы и рубашку таких же тёмных цветов. О телосложении вообще судить было сложно, так как он сидел.

Но вдруг юноша поднялся и отошёл немного вперёд.

– Ты уже уходишь?

– Нет. Просто помогаю тебе определить рост, структуру тела и вес.

Лицо девушки залилось румянцем, к её счастью, увидеть это в темноте было нереально. Только сердце забилось быстрее, нарушая тишину.

– Ты опять читаешь мои мысли?

– Да, – без тени смущения прошептал он. – Сейчас они видны как на ладони.

– Это нечестно, – разозлилась Мия, прищурив глаза от возмущения.

– Почему? – голос его звучал спокойно.

– Ты заставляешь меня… смущаться, стесняться.

– Разве это плохо? Стеснение – это искреннее проявление чувств, когда человек знает, чего он хочет, но не может себе это позволить по какой-либо причине, будь то религия, стыд, скромность или банальные правила этикета.

– Если у тебя такие глубокие познания в этикете, то ты должен знать, что джентльмены так не поступают. Даже если они и догадываются о потаённых желаниях дамы, они не могут себе позволить оставить клеймо позора на её репутации.

– Знаю. Только кроме нас здесь никого нет, поверь мне. Поэтому репутация моей дамы, хоть несколько неловко, но всё же спасена.

– Хорошо бы, но в следующий раз джентльмену может так и не повезёт… и честь дамы окажется под угрозой.

«Можно ли его так же легко поставить в неловкое положение? А возможно ли вообще?»

– Подобного промаха в этом направлении больше не будет. Я прилежный ученик, – юноша склонился в лёгком поклоне. – Теперь я могу присесть рядом или я буду наказан за столь неучтивое обращение?

– Если хочешь… – Мия немного смутилась от подобного отношения к себе.

– Так я могу «присесть» или буду «наказан»?

– Присесть, – выдохнула девушка, понимая, что так легко лишить её самообладания не удавалось ещё никому. – Ты же не думаешь, что я садистка…

– Нет, конечно, просто проясняю для себя некоторые нюансы на будущее.

– А как ты это делаешь? – решила она сменить тему, чтобы вновь не последовало неловкое молчание.

– Что именно?

– Рисуешь, творишь. Тебя рядом со мной не было… И я никогда раньше не видела ничего подобного.

– Закрываю глаза и представляю то, что хочу увидеть. Чем глубже познания – тем чётче образ. Вот так.

Он вытянул вперёд зажатую в кулак руку, и, закрыв глаза, запрокинул голову назад. Мгновение спустя он повернулся к девушке, и в его разжимающейся ладони Мия увидела, как что-то сверкнуло.

– Дай мне свою руку, – попросил юноша, и как только девушка исполнила его просьбу, ощутила в своей ладони лёгкий холодок.

Мия поднесла ладонь ближе к лицу, чтоб была возможность рассмотреть этот загадочный предмет, и увидела капельки, похожие на стекающие по щеке слезинки. Они искрились и переливались всеми цветами радуги даже в слабом лунном свете.

– Как красиво! – дух перехватило, а в душе медленно поднималась волна восхищения.

– Только недолговечно, – с сожалением произнёс он. – Спустя несколько часов они бесследно исчезнут, как и цветы, которые я подарил тебе сегодня днём.

Девушка обернулась назад, но пестроты форм и красочного разнообразия уже не было видно. Пруд был тихим и тёмным, без какого-либо намёка на то, что его покой был растревожен.

– Как жаль, – с грустью произнесла она. – И ты, зная, что все твои труды напрасны, всё равно каждый раз творишь очередной шедевр?

– Да. Тебе понравилось? Значит, труд мой не был напрасным. Если творение оценили достойно – для творца это будет наибольшей наградой.

Они немного помолчали, слушая ночную жизнь, и потом Мия задала свой главный вопрос:

– Почему ты сегодня пришёл, а не явился невидимым призраком, как днём? Ведь, я так понимаю, что ты не первый раз находишься… возле меня?

– Ты этого захотела. Это как безмолвный зов, который могут услышать только избранные… И я исполнил твоё желание.

– А раньше ты не появлялся потому, что я тебя не звала?

– Не совсем. Ты меня ждала всю свою жизнь, как и я тебя. Мы предначертаны друг другу судьбой, и наша встреча утверждена была там, – он показал пальцем в небесную темноту, – задолго до твоего рождения. Но я тоже не всесилен. Я ещё слишком слаб, чтобы долго находиться в таком обличии… Я пришёл, как только смог.

– Значит, ты скоро уйдёшь?

– Да. Но попрощаться мы успеем. У нас ещё есть немного времени, – в его голосе звучала бесконечная грусть. Он повернулся к девушке: – У тебя ещё есть вопросы, на которые я смогу ответить?

– Почему ты в такой одежде? Если я правильно понимаю, ты не одну сотню веков наблюдаешь за изменениями людской расы, – первое, что пришло в голову, спросила девушка, и сразу же пожалела: – Прости, ты, наверное, считаешь, что я на стадии развития первобытных людей…

– Нет, – серьёзно ответил он. – Наблюдая за происходящим, такой вопрос вполне логичен. Мне не нравятся одежды местного населения, а в одеянии, в котором я ходил с рождения – буду привлекать к себе слишком много внимания. Мне понравилась твоя, но я немного её доработал. Правда, было бы глупо прийти на первую встречу в женском одеянии?

– Правда, – несмело прошептала Мия.

– Вот так и получилось, хотя у тебя нет возможности более подробно определить степень моих неглубоких познаний в «сотворении» одежды, но я учусь имитировать всё, что меня заинтересовало, – пока он спокойно раскрывал свои тайны, мягкий и нежный голос заставлял сердце Мии биться ещё сильнее. – За время, проведённое среди людей, я многому научился.

– Я вижу. Одно изучение языка чего стоит.

– Я знаю семьдесят пять языков, включая древние.

– Это ты меня научил понимать арабский?

– Да. Ты же сама хотела понимать окружающих.

– А надписи?

– Да, но ты и сама прекрасно это знаешь, просто боишься себе в этом признаться, – он протянул руку в попытке прикоснуться к девушке, но на полпути безжизненно её опустил. Казалось, что его тоже терзают сомнения и страхи. – Немногие их могут прочесть…

– Значит, правда, что иероглифы на пьедестале статуи написаны на древнем языке?

– Да. И я хотел, чтобы ты прочла и поняла, с кем имеешь дело… Но ещё не время… – отвечая на ещё не заданный вопрос, произнёс он. – Прости, что опять прочёл твои мысли.

– Но как тебе всё это удаётся? Как ты можешь быть во всём совершенным, даже идеальным? Это не логично!

– Я должен уйти, – не отвечая на последний вопрос, грустно произнёс он. – Моё время пришло. Что ты хочешь увидеть на прощанье?

– Звёзды, – в растерянности произнесла Мия, так как во время последнего вопроса любовалась падающей звездой. – Постой, я не это хотела сказать, – осознав всю глупость сказанного, Мия встрепенулась и, понимая, что это не сыграет никакой роли, тихо прошептала: – Вот я дура… Улыбку.

Но рядом уже никого не было. А на небе начался безумный звездопад. Звёзды разной величины и цвета, словно салют, мигая и переливаясь, медленно спускались на землю возле её ног и растворялись, едва коснувшись почвы. Девушка с замиранием сердца смотрела на ликование неба.