Чем дальше я углублялась в третью часть истории об Изольде, тем горше и тоскливее мне становилось, и тем явственнее ощущалось, что каждая строчка, глава, сюжетный поворот выписаны не кем иным, как любимым моим автором. Как только драма подавила любовь, не оставив той и крохотного местечка, все встало на свои места. Это, наконец, была она – привычная мне Карина Дёмина. Та, кто с одного многоточия впускает в душу героя, но этим откровением подчас и наносит удар под дых. Та, кто щедро сдабривает любовь испытаниями, то и дело проверяя ее на прочность. Та, кто заставляет балансировать над книгой в нервном нетерпении… Сперва с моего лица стерлась улыбка. После нескольких глав меня просто скрутило – я отказывалась верить в то, что происходит. К середине книги мне отчаянно хотелось того счастья и восторгов, от которых я старательно отбрыкивалась первые два тома… А под конец, ну вот правда, мне хотелось плакать.
Юго исполняет обязательства по договору, а потому Кайя Дохерти серьезно ранен при попытке бегства. Каким-то чудом он успевает добраться до храма и сдержать волну, способную уничтожить весь протекторат. Иза остается одна и все, что может в данной ситуации, – принять участие в войне, которая неминуема. Находясь формально под защитой Сержанта, она понимает, что едва ли сумеет долго сохранять свою независимость без Кайя. Совет же, во главе с лордом-канцлером Кормаком, незамедлительно пользуется этим шатким положением и требует от Сержанта отдать Изольду под свою опеку. Только вряд ли можно назвать опекой то, что уготовано по их замыслам первой леди. Оракул сообщает, что Кайя вернется через 6 с лишним дней, только их еще прожить надо… Совет штурмует Кривую башню, прибегая к помощи самого Хаота, и когда, казалось бы, личная война нашей Светлости уже была проиграна, неожиданно в лице давнего знакомого нашелся союзник. Юго снимает маску, только существенно поправить положение это уже не может. Изольда, отданная отныне под защиту другому протекторату, понимает, что ее жизнь уже никогда не будет прежней…
Это прекрасно понимает и Кайя, вернувшийся после ранения в протекторат. За время его отсутствия Совет устраивает правительственный переворот, полностью забрав власть в свои руки, а канцлер Кормак, понимая, что Кайя не способен идти против буквы закона и рискнуть жизнью дорогого человека, делает его пешкой в своей большой игре. Кайя подписывает договор… Больше он не будет вмешиваться в дела Совета, пусть люди живут по законам, принятым людьми. Больше он не женат на неугодной чужеземке, а новая свадьба состоится совсем скоро. Больше он не принадлежит себе… Вот только сколько выдержит созависимое сердце однолюба? И какой будет цена прощения, если оно вообще будет? Этот вопрос мучает и Сержана Дара Биссота, который дал слово и, не сумев его нарушить, невольно предал ту, которую обещал уберечь от всех тревог… Буря поселяется не только в душах героев. Она выливается на улицы городов. Зерно протеста, зароненное в общественное сознание легкой рукой лорда-канцлера, прорастает и распускается алым цветком революции. Вместо листовок появляются глашатаи, выступающие по городам и весям с громкими речами о свободе и равенстве, необходимости перемен… А кто становится разменной монетой в революциях, мы, конечно же, помним.
Когда все рухнуло, перевернулось с ног на голову без перспективы вернуться в прежнее положение, я неожиданно осознала, что как бы ни морщила носик от сладости любовных веток раньше, а все равно прикипела к героям всем сердцем. И потому мне было горько и больно каждую минуту: когда в жизни Изы появился свой личный увесистый кусочек солнца, а Кайя об этом даже не знал, когда Кайя начал погружаться в безумие и почти встал на тот путь, которым однажды прошел его отец (впрочем, здесь еще все очень зыбко), когда Меррон стала Мартэйнном… Возможно, только Тиссу и Урфина автор пожалела, да разве мало бед им выпало в предыдущей части истории?.. Но помимо я еще и испытала колоссальное удивление! Именно в тот знаменательный момент, когда иррациональное ощущение Юго перекрыло все аргументы разума и оказалось, что Юго – это… Как-то уж так случилось, что сама я не догадалась, хотя могла бы, и потому на моменте срыва маски почти хлопала в ладоши! Браво, Карина!
Можно ли спасти мир, охваченный огнем и безумием? Можно ли спасти любимого человека, если ревность, обида и злость застят глаза, а шансы на победу столь невелики? Можно ли простить того, кто отвернулся, повинуясь долгу, но при этом не переставал надеяться и искать? Можно ли принять к сердцу того, кто не по собственной воле одним только своим присутствием напоминает, что как раньше уже не будет?
Остатки узора. Острые края. Жизнь разбилась на тысячу осколков, склеить которые большой труд… И сейчас мне так хочется верить, что труд этот будет посильный.
Большая воля - это не только умение чего-то пожелать и добиться, но умение заставить себя и отказаться от чего-то, когда это нужно.