Джошуа Рубинштейн подошел к биографии Льва Троцкого с осторожностью, стремясь быть одновременно уважительным и критическим. Его «Троцкий: Жизнь революционера» — это сжатая, компактная хроника судьбы одного из самых трагических и противоречивых героев XX века. Троцкий у Рубинштейна — не бронзовый идол и не карикатурный злодей. Он показан как человек, блестящий, упрямый, подчас безжалостный, но преданный вере в революцию до последнего удара сердца. История начинается там, где рождается великий миф: мальчик из украинской глубинки, неспособный отождествить себя с еврейской общиной, обретает новую веру — марксизм. В Одессе юный Лев Давидович погружается в мир идей, где национальная принадлежность меркнет перед призывом к всемирной справедливости.
Рассказ о том, как Троцкий, будучи комиссаром по военным делам, мчался по фронтам Гражданской войны в своем знаменитом бронепоезде, — яркая иллюстрация силы политика. Он не просто отдавал приказы — он лично вдохновлял солдат, писал воззвания, спорил, убеждал. Эта энергия, почти сверхчеловеческая, определяла весь его жизненный путь. Но Рубинштейн показывает и другую сторону героя — его политическую беспомощность в борьбе со Сталиным. Гордость и вера в собственную интеллектуальную непогрешимость мешали Троцкому видеть опасность. Он недооценил Сталина, считая его серой посредственностью. Эта ошибка стоила ему власти, а впоследствии — и жизни. В книге запоминается сцена: изгнанный в Алма-Ату, затем выброшенный за пределы СССР, Троцкий тщетно ищет приют в Европе, сталкиваясь с отказами одного за другим.
Рубинштейн подчеркивает: трагедия Троцкого заключалась в его неспособности отказаться от революции, даже когда она сама отреклась от него. Его безоговорочная верность идее стала и его величием, и его проклятием. Автор осторожен в трактовке еврейского происхождения Троцкого. Он фиксирует моменты, когда Троцкий дистанцировался от еврейства, и честно отмечает: еврейская тема в его жизни была навязана скорее врагами, чем принята им самим. Симптоматична история с попытками создать еврейские части в Красной армии, чтобы развеять миф о том, что евреи уклоняются от службы. Но даже такие шаги Троцкий предпринимал скорее из политических соображений, чем из чувства национальной солидарности.
Минус книги — недостаточное внимание к политической мысли Троцкого. Его размышления о мировой революции, критика сталинизма, видение угрозы фашизма — все это упомянуто вскользь. Тот, кто ищет глубокого анализа идей Троцкого, будет вынужден обратиться к самим трудам революционера. И все же «Троцкий: Жизнь революционера» — это важная работа. Она возвращает фигуру Троцкого в поле исторической памяти XXI века — без старых холодных страстей, но с пониманием масштаба личности. Рубинштейн пишет о нем не как о демоне и не как о святом, а как о трагическом герое, чей ледяной конец в Мексике остался символом ушедшей эпохи. Революции, идеалы, предательства, изгнания — все это осталось в прошлом. Но Троцкий, как когда-то Наполеон, пережил свою эпоху, превратившись в вечный миф. А мифы, как известно, не умирают.