Как бы ни складывались обстоятельства его собственного брака, Франц разделял расхожие представления своего времени о том, что происходящее в семье — за исключением убийства или потенциально смертельного насилия — должно оставаться сугубо личным делом. Независимо от того, прощал ли муж-рогоносец измены своей жене или каждый раз отправлял ее в тюрьму, Франц считал это их личным делом, официальное вмешательство в которое требовалось, только если оно нарушало общественный порядок 93