Цитаты из книги «Праведный палач. Жизнь, смерть, честь и позор в XVI веке»

Каким бы ни было влияние природы и воспитания на преступников, старый палач твердо придерживался фундаментального принципа самоопределения. Да и мог ли считать иначе человек, который сделал себя сам, который столь дистанцировался от своего проклятого происхождения? Судьба творится человеком, а не наследуется им. Весьма иронично, что пресловутый », лишь затем, чтобы год спустя на том же месте быть забитым камнями до смерти, но именно распутство предопределило его конец, а вовсе не звезды, как часто утверждали сами преступники. Вера Шмидта в лютеранский догмат о первородном грехе и Божественном провидении никоим образом не освобождала для него грешника от личной ответственности за принятие или отвержение благодати.

Личная честь, основанная как на социальном положении, так и на репутации, оставалась самым ценным и хрупким товаром

Ценность и достоинство человека заключены в его сердце и в его воле; именно здесь — основа его подлинной чести. 2

Отец, который не озаботился тем, чтобы с самых ранних лет дать сыну превосходное образование, не может именоваться человеком или имеющим отношение к человеческой природе. 1

Делать дело — и показывать дело. Все ценится не за суть, а за вид. Иметь достоинство и уметь его показать — двойное достоинство: чего не видно, того как бы и нет

Что законно, то удовлетворит меня

В целом всеми признавалось, что источник стойкого общественного осуждения лежит не в самом занятии, а в том, что к работе привлекались «безбожные и необузданные люди, [среди которых] колдуны, грабители, убийцы, воры, прелюбодеи, распутники, богохульники, картежники и прочие, обремененные тяжкими грехами, скандалами и неприятностями», тогда как эффективные суды нуждались в «благочестивых, не имеющих долгов, добрых, милосердных, бесстрашных людях, искушенных в подобной работе и наказаниях, выполняющих свои обязанности более из любви к Богу и Закону, нежели из ненависти и презрения к бедным грешникам» .

И потому Майстер Ганс [некий условный палач] есть очень полезный и даже милосердный человек, потому как останавливает злодея, чтобы тот не мог злодействовать более, и этим подает пример другим, дабы им не делать [того же самого]. Он рубит ему голову; других же, следующих за ним, он убеждает, что дóлжно убояться меча, и тем поддерживает мир. В этом есть великое милосердие.

Не видя иного способа справиться с рецидивистами и прочими «неисправимыми» мелкими преступниками, правительственные чиновники второй половины XVI века стали все чаще обращаться к «последнему средству» в виде повешения.

Чаще, однако, публично униженные и изгнанные правонарушители, теперь навсегда отрезанные от своего социального окружения и родных, просто возвращались к единственному образу жизни, который был им знаком, и продолжали красть в другом месте, часто поблизости от городских стен или даже в самом городе.