Цитаты из книг автора «Joel F. Harrington»

В некоторых судебных округах, например в Нюрнберге, более строго соблюдались ограничения «Каролины» на применение пыток. В других же местные власти парадоксальным образом восприняли многочисленные указания и ограничения имперского кодекса касательно надлежащего использования «особого допроса», а именно как доказательство необходимости физического насилия в ходе разбирательства.

Каролина» также официально гарантировала профессиональному палачу иммунитет от любого народного или судебного возмездия за его работу

Вместо того чтобы просто перечислять преступления, новый кодекс тщательно определяет сферу и характер правонарушений, устанавливает порядок ареста и сбора доказательств и дает формулы для самих судебных разбирательств. Прозрачность и системность правовой практики стали главными целями кодекса

Каролина» позволила достичь приемлемого компромисса между юристами-новаторами, которых привлекала конкретность и последовательность римского права, и консервативными светскими властями, с подозрением относившимися к «иностранным законам и обычаям» и ревниво оберегавшими собственные прерогативы

Бамбергского уложения 1507 года, официально называвшегося Bambergische Halsgerichtsordnung (буквально — «Шейное судебное уложение», поскольку значительная роль отводилась в нем смертной казни, в особенности обезглавливанию), и его преемницы 1532 года, имперской Constitutio Criminalis Carolina (или «Уголовной конституции [императора] Карла V»), широко известной как «Каролина» 40

практикующих коллег в том, что растущее число и сложность новых законов и процедур делают старый правовой аппарат неэффективным и что необходимо расширять его за счет найма профессиональных функционеров всех уровней. Аугсбург и Нюрнберг стали первыми городами, в которых советники пришли к выводу, что для более эффективной борьбы с преступностью необходим штатный специалист, обученный методам судебного допроса (включая пытки) и исполнения смертных приговоров

камнями, избиение или повешение — сам по себе стал преследоваться наравне с другими преступлениями, поскольку стихийные действия толпы подрывали основы власти, которую присваивали себе чиновники. Но одно дело громко провозглашать новые законы и государственные приоритеты, и совсем другое — их соблюдать, особенно в условиях сильно децентрализованной империи. В этот момент на историческую сцену выходит поколение юристов-реформаторов, которое и обеспечило второй ключевой элемент трансформации немецкого уголовного права и судебной практики. Эти юристы, подкованные теоретически, убедили своих практикующих коллег в том, что растущее число и сложность новых законов и процедур делают старый правовой аппарат неэффективным и что необходимо расширять его за счет найма профессиональных функционеров всех уровней.

Что еще важнее, к началу XVI века более 2000 городов и других правовых субъектов в Германии добивались и получали монополию на высшее правосудие, то есть на право судить тяжкие преступления. Большинство из этих местных судов по-прежнему полагались на урегулирование мелких правонарушений в частном порядке, но ревностно охраняли свою привилегию на исполнение казни. Самосуд — будь то забивание камнями, избиение или повешение — сам по себе стал преследоваться наравне с другими преступлениями, поскольку стихийные действия толпы подрывали основы власти, которую присваивали себе чиновники

привлекались наемные палачи или судебные приставы, исполнители низшего уровня, получающие разовую оплату за конкретную казнь Позднесредневековая тенденция к более активному вмешательству правительства в уголовное правосудие основана на двух пересекающихся импульсах. Первым было более широкое и связанное с усилением политических амбиций понимание суверенитета, которое впервые появилось в процветающих городах-государствах, таких как Аугсбург и Нюрнберг. Стремясь обезопасить подконтрольные им области, сделать их привлекательными гаванями для торговли и производства, муниципальные гильдии и правящие знатные роды начали издавать постановления, регулирующие самые разные аспекты поведения, ранее предоставленные обществу. Некоторые из этих правил кажутся странными и даже курьезными с точки

обеспечивая последовательность процедуры, но оставляя право на возбуждение дела, судебное разбирательство и вынесение приговора старейшинам или местным присяжным. Основная цель при такой отстраненной позиции состояла в том, чтобы остановить кровную месть и непрекращающееся насилие, а вовсе не наказать всех злоумышленников, что было бы одновременно чуждой и неосуществимой задачей для чиновников. Обычно родственнику жертвы убийства позволяли самому казнить преступника, в ином случае для санкционированных государством убийств привлекались наемные палачи или судебные приставы, исполнители низшего уровня, получающие разовую оплату за конкретную казнь 36