Нет, Чарльз, нет еще. Может быть, никогда. Не знаю. Не знаю, способна ли я на любовь.
Что-то, какой-то призрак, сохранившийся от тех десяти мертвых лет – ибо невозможно умереть, хотя бы и ненадолго, и не утратить при этом частицы самого себя, – побудил меня возразить:
– А при чем тут любовь? Я не любви прошу.
– Любви, Чарльз, – ответила она, протянула руку и провела ладонью по моему лицу; потом тихо закрыла за собою дверь.