Дальнейшие встречи с непознанным прошли сдержанее. Мы начали замечать общие черты у туземцев: рисунки на телах, чешуе или шерсти, амулеты и предельно легкомысленные одеяния. А потом узнали некоторые экземпляры из идэнской лаборатории. Поэтому, например, миловидная девушка с чешуйчатым хвостом вместо ног и лопоухое создание с хитрой мордочкой, напоминающее мышь-переростка, поразили нас меньше, чем могли бы. Первая наносила анима-разметку, черпая глину прямо из запруды на ручейке. Второй вытаскивал из норы подушку и матрац, очевидно, намереваясь просушить их на солнышке. Оба существа ненадолго прервали свои дела для того, чтобы тепло поприветствовать нас. Такое единогласное радушие, несвойственное жителям пустошей и гораздо более сдержанное в исполнении идэнцев, несколько пугало.

Док, запинаясь и постоянно озираясь, шел в конце нашей процессии. Вдруг он догнал Николаса и, теребя его за рукав фуфайки, завопил:

– Такая же была в музее! Все ясно! Здесь роботы выпустили образцы в естественную среду. Даже нет – это контрольная группа! Или…

– Данике, успокойся, – Валехо мягко отстранил дока. – Вероятно, ты прав. На острове живут экспериментальные особи. Ну и пусть! Разве плохо? По-моему, недурственная идея – приударить вон за той мохнатой милашкой.

– Тпру, парни! Эта крошка уже занята! – Декстер сиганул девице прямо в объятия.

Неизвестно, чем у них закончилось, но вскоре Тушкан догнал нас. Выглядел он довольным.

Дом оказался намного больше, чем мы предполагали. Столы, расставленные на лужайке, вместили бы навскидку две-три сотни людей (или существ размером с человека), но сейчас основная часть посадочных мест пустовала. В меню, вывешенном на стволе яблони, значились рыбный суп, фруктовый салат и блины с джемом. Мы уселись на свободные места и терпеливо замерли, надеясь на правдивость приписки сбоку от перечня блюд: «Не волнуйтесь – блинов хватит на всех! Занимайте свободные скамьи, я все принесу сама. Мама».

Почти тут же из Дома появилась женщина около метра ростом, в ярком фартуке на голое тело. Да, нормы морали в Долине или сильно продвинулись вперед, или очень отстали по сравнению с континентальной частью Эос. Это уж от точки зрения зависит. Точеную фигурку овевали, красные, как пламя костра, волосы, взбудораженные воздушным потоком, поднятым радужными крыльями. В руках женщина держала внушительную плошку салата и тарелку с вожделенными блинами. Мама зависла над нами и бухнула снедь на стол. Можно было ожидать от нее тонюсенького писклявого голоска, как у всяких мелких зверюшек, героев мультипликации, но летунья обладала приятным грудным контральто. Выяснив, чего мы хотим на третье, она предложила поспешить, поскольку Совет начнется на закате. Ее пальчик указал на замок, виденный нами с гребня холма, предварив вопрос о том, где именно начнется Совет. Мы жадно набросились на блины. За исключением Тушкана. От концентрации красоток на квадратный метр он места себе не находил. В отличие от Грюна, чей интерес принимал сравнительно спокойные, созерцательные формы, Декстеру явно не терпелось вкусить сладостной любви туземных дев. Ох, не осквернил бы сей стремительный ловелас местную идиллию своими низменными порывами!

– Кстати, туве просила принести ей соку, – хлопнул себя по лбу Ник, когда Мама в сотый раз пролетала от столов к Дому, попотчевав очередных гостей.

– Лентяйка! – на впечатляющей скорости Мама развернулась и резко затормозила, уперев руки в бока. – Я здесь ношусь как заводная, а она еще требует сок на пляж! Передайте ей – пусть поднимет свою… – разъяренная дама вдруг осеклась, уставившись на окровавленные полоски ткани на боку у Валехо, всплеснула крыльями и окончательно смутила инженера, подлетев к нему вплотную: – Это что, кровь у тебя? Ох, все вы, дети, не придаете должного значения своему здоровью. В лечильную комнату! – скомандовала Мама.

Невзирая на занятость, хозяйка лично проводила нас. По пути она рассказала о многочисленных случаях исцеления.

– Я не говорю о царапинах, ссадинах, синяках – тут и травяные примочки неплохо справляются, – но при серьезных травмах врачевальный короб незаменим. Вчера Папа сломал ногу, и сидеть бы ему сиднем до сбора урожая, а так уже через полчаса расставлял со всеми столы в саду. Ну а тот мелкий тхир?! Прыгнул с качелей и разбил голову. Когда родители привезли его сюда, бедняжка едва дышал! Ничего, полежал, отдохнул, к вечернему чаю снова носился как угорелый.

– Почему вы не положили в короб Ффыска? – не удержалась я от вопроса.

– Должно быть, мы ему надоели, – пожала крохотными плечиками Мама, – или ему приснилось что-то очень хорошее. Как бы там ни было, совершать насилие над присоединившейся к Потоку анима невежливо.

– А память эта штука возвратить может? – уточнила я.

– Деточка, если нужно вспомнить, завяжи узелок, – Мама с жалостью взглянула на мое вытянувшееся лицо, но истолковала его выражение неверно. – Неужели на вашем острове забыты древние знания? Нужно передать с вами копию книги рецептов Бабушки! Там есть советы на все случаи жизни.

– Спасибо, – выдавила я, с трудом унимая желание отчаянно заорать. – Я и так истратила на узелки не один метр тряпочек, ниточек и тесемок.

– Ничего, милая, бесследно не исчезает – найдется твоя пропажа. – Мама потрепала меня по щеке. – А вот мы и пришли. Устраивайся, малыш, поудобнее. – Хозяйка подпихнула Николаса к испускавшему мягкое зеленоватое свечение ящику без крышки. – Пяти минут тебе хватит. Ну, я помчалась – обратно сами! – и Мама, как метеор, вылетела в круглое окошко под потолком.

Мы осмотрели конструкцию, похожую на гроб из матово-серого металла. Внутри ложе устилала мягкая ткань с ворсинками. Откуда изливался свет, осталось невыясненным – ни тебе проводов, ни лампочек.

– Ляжешь? – спросила Кирна Ника. Ее тон недвусмысленно говорил: «Не сделаешь этого добровольно – засуну силой».

– Кажется, выбора нет. – Валехо усмехнулся.

– Ну, если у Мамы есть бинты, спирт, нитки и иголка… – с сомнением протянул Данике.

– Ладно, трусишки, счас все будет. – Я почти не пострадала при тряске в зале управления Куполом, но любопытство вместе с надеждой на исцеление Акселя затолкнули бы меня и в атомный реактор. Кроме того, страшно мешала шишка на лбу.

Я плюхнулась в саркофаг. Через мгновение по шее будто пробежали маленькие пальчики, свечение усилилось, а потом, мигнув, вновь побледнело. Никакого другого знака не последовало. Выбравшись, я ощупала лоб – шишка разгладилась. Данике подтвердил и отсутствие рубца за ухом.

– Ура, я опять идеальна! – с излишним энтузиазмом воскликнула я.

После меня, распихав остальных, в гробик улеглась Кирна. Еще бы! Только роботы избавили девицу от портивших ее шрамов, а тут снова-здорово: вывих плеча, царапина на щеке, кровоподтеки по всему телу. Встала она как новенькая.

Мужчины также воспользовались услугами чудо-ящика. Николас с облегчением размотал заскорузлую повязку, Грюн с видимым наслаждением выпрямил спину.

– Грюн взял бы коробку с собой, – мечтательно заявил дикарь.

Данике, до того неотрывно таращившийся в сияющее нутро саркофага, резко вскинулся при этих словах. Небось, док воспринял наше восхищение устройством, как личное оскорбление. Хотя с той же долей вероятности он вспомнил о тех, кто лишен нормального медицинского обслуживания. Ох уж эти альтруисты и идеалисты! Всегда найдут над чем пострадать.

– Аксель, теперь твоя очередь, – подступила я к супругу.

– Я туда не лягу! Может там притаилась радиация! – заупрямился он.

– Радиация зарычала бы. – Ник всхрюкнул от едва сдерживаемого смеха.

В итоге Аксель все равно брыкался и хныкал, но, повторно схлопотав от Кирны в ухо, смирился. Мы дождались, пока свет мигнул, и позволили подопытному вылезти.

– Мэйби, зачем вы меня обижаете? – капризная фразочка явно не принадлежала настоящему цыгану.

Радость омрачилась. Я от злости так треснула по стене, что ссадила себе костяшки до крови. Все приуныли. Кроме Птицына, который как в воду канул. Вот только он дверь подпирал, ан нет уже Владилена. Ну и как его искать в этом лабиринте? Пора, кстати, описать интерьеры Дома.

Внешняя хаотичная его композиция влияла и на внутреннее устройство. Комнаты, залы, каморки соединялись путаными коридорами и лестницами, в том числе веревочными и приставными, имели разную форму, тяготея, однако, к шару и кубу. Количество этажей мне не удалось точно определить – то ли шесть, то ли шесть с половиной, то ли все-таки семь с четвертью. А уж убранство! Местами оно напоминало жилые пузыри в Куполе, наводя на мысль об их общем происхождении, несколько помещений были полностью обиты деревянными досками, в двух стены, потолок и часть пола оплело растение с желтыми венчиками цветов и темно-зелеными разлапистыми листьями. Обстановка пестрела предметами, которые ну никак не ожидаешь увидеть рядом. Например, заваленный одеялами диван рядом с ручной газонокосилкой, приспособленной под журнальный столик, или спасательный круг с укрепленными на нем свечами над двуспальной кроватью с балдахином. Полагаю, мы никогда не узнаем, как попали сюда все эти вещи.

Наконец, имелась оклеенная обоями в узорных медальонах столовая с пузатым тяжелым буфетом, люстрой, столом и стульями, укрытыми вязаными салфетками. Рядом притулилась кухня, откуда мы и выволокли Владилена. Занятая приготовлением блинов и других лакомств, Мама, поди, не заметила коварного алкаша. Свинья грязь найдет, а Птицын своим чувствительным рылом отыскал бочки с самогоном. К одной из которых и не замедлил присосаться, аки младенец к сиське. Он втихаря нацедил себе целый бидон литра на три. Пока диверсия не открылась, мы вывели Птицына на воздух. Возвращать краденый бидон и его содержимое Владилен не пожелал.

Вновь оказавшись у столов, мужчины потребовали сделать еще один набег на яства. Пришлось уважить. Напрочь потеряв аппетит из-за неудачи, я села поодаль.

– Я слышала, ты пытаешься вернуть чью-то память. – Напротив меня остановилась лопоухая туземочка с бледно-золотистыми волосами. Очередная туве. Да, склоняюсь к мысли, что туве скорее раса, чем имена пары девиц. – Есть еще три надежных средства!

– Настолько же древних, как узелки? – я скорчила пренебрежительную гримаску.

– Пожалуй, древнее.

Почему нет? Я пояснила, кому нужна помощь, и с любопытством воззрилась на происходящее. В принципе я ожидала чего-то подобного, но не мешала золотоволосой до тех пор, пока не взмолился Аксель. Сначала девица испугала его, подкравшись сзади и громко заорав. Бедняга вместе с тарелкой навзничь грохнулся со скамьи. В его коротких волосах и на ушах висел салат. Одно то, что Аксель не послал обидчицу на хрен или в нокаут, ясно свидетельствовало – средство не помогло. Я сокрушенно покачала головой. Барышня пожала плечами и не менее внезапно оголила перед носом у моего мужа свои буфера.

– Мэйби, чего ей надо? – запричитал Аксель, пятясь от туземки на карачках. – Убери ее от меня! А ну как она по голове мне треснет?

– Удар по макушке – самый испытанный метод, – произнесла девица, заправляя груди в топ, совершенно не обращая внимания на жадные взгляды Декстера и Грюна.

– Нет-нет. Его уже били – безрезультатно.

– О, не все знания у вас потеряны! – порадовалась златовласка.

– Конечно. Просто остров чересчур велик, и знания не концентрируются, как здесь, а размазываются тонким слоем, – заверила я ее, задумчиво глядя на Акселев затылок рядом с моим коленом. А вдруг сработает? Впрочем, к лешему народные способы лечения!

– Не отчаивайся! Память не пропадает бесследно, она же часть анима, – туземка похлопала меня по плечу, улыбнулась перепуганному Акселю и удалилась в сторону замка. – Не опоздайте на совет! – крикнула она издали.

Мужчины тепло распрощались с ней, а я сидела в каком-то оцепенении. Золотоволосая туве сумела-таки помочь, подтолкнув меня к решению. Эх, голова моя дырявая! Анима! Я до сих пор слишком мало знаю о ней и не привыкла связывать с нею все. Но тут наверняка есть кто-то компетентный!

Ах, Надежда! Ты хуже Фортуны, честное слово. Удача непостоянна, непредсказуема, а ты? Ты никогда не покидаешь человека, даже если он пытается отринуть тебя, ты упорно возвращаешься, сменяя обличия. Фортуну ценят и призывают, холят и лелеют, тебя порой ненавидят. Однако, потеряв везение, человек продолжает жить, потеряв надежду, он умирает.

Я снова поверила в себя, в счастливую Акселеву звезду (то есть опять – в себя), в возможность вернуть цыганина из бездны забытья. Аппетит, вдруг напомнивший о себе громким урчанием в животе, вынудил меня присоединиться к моим друзьям за столом.

– Мэйби, я устал, – промямлил Аксель и сонно моргнул.

– Я тоже. Хочу спать, – поддержал моего муженька Грюн.

Мысль задремать тут же, в саду, или в уютно-пыльном Доме на сытый желудок показалась особенно заманчивой.

– Но у местных какое-то важное сборище намечается. Там-то уж выяснится, где мы, кто все эти, ммм, существа и чего от них ждать, – справедливо возразил Данике.

– Заканчивай с паранойей, док. Пока ты дождался от них третьей порции блинов. – Николас кивком поблагодарил Маму, проворно заменявшую пустые тарелки на полные. – Двигаем на Совет. Там поспите, если что.

Мы покряхтывая поднялись из-за стола и направились к Горному Дому.

В отличие от тропинки к пляжу, этой дорогой, похоже, пользовались нечасто. У меня мелькнула догадка, что ее не облагородили, вероятно, ради желающих проявить удаль. Пришлось проявить ее и нам. По счастью, путь обозначался стрелками на камнях и табличками, поэтому мы достигли-таки замка в приемлемые сроки – еще до заката.