Глава третья

Голова моя трещала, на лбу набухла здоровенная шишка, правое ухо саднило, но в целом Мэйби Туморроу легко отделалась. Поморгав, я осмотрелась. Зал управления Куполом был перевернут кверху дном. Яркий солнечный свет лился во входные порталы, оказавшиеся под «потолком».

Едва поднявшись на ноги, я пошатнулась и рухнула обратно, пребольно ударившись копчиком о высунутый язык маскарона. Почему перед глазами все плывет? Ой, нет! Это не перед глазами плыло, а зал покачивался! Отсюда и предательски заплетающиеся ноги. Кое-как вскарабкавшись по рельефам и высунувшись наружу, я первым делом получила в лицо порцию холодных соленых брызг. Похоже, цыгане изменили статус сухопутных бродяг на мореплавающих… или океаноплавающих.

Тела моих друзей лежали в живописнейших позах. Данике крепко сжимал чье-то бледное обескровленное предплечье. Тревожно оглядев присутствующих, я, к несказанному облегчению, не нашла среди нас бывшего обладателя отсеченной части тела. Тут-то мне вспомнились подробности того, как Фрай потерял руку. Сам мистер глюк пропал. Что ж, ведь галлюцинациям так и полагается себя вести.

Спустившись, я двинулась к остальным, с трудом балансируя на вогнутом раскачивающемся «полу». В общем и целом нам повезло. Кирна отделалась рассеченной щекой и вывихом плеча, Грюн жаловался на боль в спине, Тушкану придавило хвост, Данике подвернул ногу. Аксель благодаря Владилену, прикрывшему его своим телом в расщелине за кудрями маскарона, почти не пострадал и теперь мирно спал. Хуже всех пришлось Нику. А как бы вы себя чувствовали, если б у вас под ребрами торчало металлическое полушарие? Хорошо хоть, по заверению дока, ранение было неглубоким. На бинты разорвали низ грюновской фуфайки, превратив ее в кокетливый топ. Ну и до кучи все обзавелись синяками самых разнообразных форм и размеров.

Обвалившиеся куски рельефов, по счастливой случайности, никого не пришибли. Не говоря уж об увечьях, которые могла нанести крышка люка, летающая во время бедствия по залу, как обезумевшее лезвие мясорубки. Собственно, Фрай стал ее единственной жертвой.

Положение наше тем не менее удручало. Достаточно сказать, что руку Фрая Николас не выбросил в океан, а спрятал в укромное прохладное место – раззявленный рот одного из ликов. Все старательно изобразили блаженное неведение, но никто не потребовал выкинуть этот кусок мяса за борт.

Прежде док аккуратно высвободил из омертвевших Фраевых пальцев лучемет, тщательно осмотрел и… направив вверх, пальнул. Что бы раньше ни защищало сердце Идэна от вредоносных энергий, оно исчезло. Сноп ярких фиолетово-розовых лучей пробил в «потолке» десяток дыр, в любую из которых я, пожалуй, без труда протиснулась бы. Затем Данике с важным видом сунул оружие в карман. Лучше бы в следующий раз он применил штуковину с умом.

Итак, мы оказались посреди безбрежного океана в утлой посудине, отнюдь не предназначенной для плавания, которую наверняка потопит первый же шторм. Без воды, еды и возможности управлять нашим «кораблем». Скользнув взглядом по моим гладким бокам, Кирна заявила, что лично ее проблемы с едой волнуют в последнюю очередь. Еще посмотрим, кто кого сожрет! Правда, если она объединится с Грюном, шансов у меня будет маловато.

Очнувшийся Аксель-фермер не замедлил излить нам в уши свои жалобы и претензии. Немного погодя к нему добавился плач Декстера. Нет, он, разумеется, не лил слезы, но, как приличествует суровому уроженцу Мессики мужеского пола, поминал Тиану посредством распевного перечисления многочисленных достоинств покойной. Подавляющая часть их, по-моему, была скорее заслугой ее родителей, нежели самой девицы: ласкающие глаз изгибы тела, сочные губы или, например, манящий пупок… Грюн, слушая про «перси, подобные созревающим дыням», сокрушался вместе с Декстером. Наконец, Кирна предложила трем нытикам заглохнуть. Впрочем, мы все в той или иной степени тосковали по взбалмошной красотке. Кроме Николаса, который не успел толком познакомиться с Тианой (даже успей он, вряд ли счел бы ее смерть ощутимой потерей для социума, если я правильно разобралась в его характере).

Неожиданно Тушкана посетила нездоровая идея броситься в океанические волны и поискать Тиану там. Звучит как оголтелый идиотизм, но пылкая мессиканская натура обязывала Декстера проявить безудержную храбрость и продемонстрировать всю горечь потери. Пока мы отговаривали хвостатого от нелепой затеи, выворачивали ему руки и не пускали к дверям, Николас узрел нечто, разом улучшившее наше настроение. А именно – сушу.

В том, что перед нами не континент, сомнений быть не могло. Взгляд легко охватывал крохотный пятачок зелени на границе безбрежной лазури неба и океанских волн. Ослепительно-белый песок пляжа, к которому нас угодливо несло течением, сменялся густыми зарослями, кое-где, однако, изъязвленными желто-бурыми проплешинами. Последнее слегка поумерило нашу радость – если сюда в войну пришелся удар, например, по секретной военной базе, то нам лучше бы причалить в другом месте. А потом остроглазая Кирна заметила на пляже человека. Вот это было уже кое-что. Мужчины принялись изо всех сил грести крышкой от люка и половинкой робота.

Едва наш «корабль» сел на мель, мы попрыгали в теплую воду и устремились к нежащейся на солнышке особе. Отсюда уже не составляло труда рассмотреть, что особа эта – женского пола. Девица лениво повернулась на шум, бесстыдно выставив напоказ увесистые груди и мясистый животик. Я резко затормозила, и идущий за мной Аксель врезался в мой затылок подбородком. Декстер присвистнул. Кажется, узнали ее все.

Перед нами была Туве. Загорелая, гладкая, упитанная даже, и абсолютно голая. В руках девица держала кусок фольги. Надо полагать, чтобы шея тоже загорала.

Уж не родственница ли? Я мысленно сравнила встреченную девицу с одним из незаконченных натановских набросков Туве. Те же черты лица, но массивнее и грубее. Анима-разметка напоминала аналогичную у нашей Туве, но вместе с тем отличалась так же неуловимо, как и черты лица.

Позже я нисколько не удивилась, узнав ее имя. Тоже Туве. С заглавной буквы, поскольку она полагала себя достаточно важной для этого. Особенно с тех пор как ее младшая сестра, за которой приходилось присматривать, убрела из Долины. И все равно я продолжу, невзирая на притязания девицы, начинать ее имя с буквы маленькой. По крайней мере, пока не уверюсь в том, что наша рыжая подруга, Настоящая-Туве-С-Большой-Буквы, покинула эту историю навсегда. Жаль, никто не додумался уточнить, как их различали в моменты равнозначной важности обеих. Я бы послушала, как туве выкрутится. Хотя сестер объединяла манера не затруднять себя пояснениями ответов, очевидных для них самих.

Девица уселась на шезлонге, потянулась, вскинув руки, и лениво зевнула. Грюн оценивающе скользнул взглядом по смуглой фигурке, наверное, прикидывая достоинство в черепах. Остальные мальчики также не замедлили отдать должное обнаженным прелестям. Подняв с песка радиоприемник, туве сосредоточенно покрутила тумблер настройки – раздалось немузыкальное шипение. Выключив устройство, она, наконец, почтила нас вниманием.

– Приветики, – произнесла она с характерным акцентом, который я замечала и у Туве. – Поспешите, только вас небось и ждали. У Дома накрыты столы. Если хотите кушать, попросите у Мамы супа и блинов.

Мы озадаченно обменялись взглядами. У кого-то при слове «кушать» заурчало в животе.

– Ну, или двигайте сразу в Горный Дом, – продолжила туве.

– Игорный? – Ник почесал затылок.

– Классные сиськи, – восхитился Аксель и незамедлительно схлопотал от меня подзатыльник.

– Благодарю, я тщательно за ними ухаживаю, – слегка покраснев, туве выпятила свои буфера, подперев их руками снизу и прогнув спину.

– Чика, в самом скором времени я вознагражу тебя за усилия! – Декстер расправил сутулую обычно спину. – Заодно проверю, хорошо ли ты ухаживала за остальным своим богатством.

Туве одарила повесу улыбкой, поощряющей к дальнейшему излиянию комплиментов. Тушкан похотливо облизнулся. Интересно, насколько он компетентен в танцах и постройке гнезд? Подозреваю, без этого не обойдется.

Данике, стоя в сторонке, сосредоточенно тер глаза, пару раз ущипнул себя, затем укусил за руку. Я могла его понять. Происходящее смахивало на сон. Для некоторых из присутствующих эротический, для прочих – бредовый.

Незнакомку осадили с вопросами. Но проку от ее ответов было меньше чем никакого – девица с готовностью общалась, неуклюже кокетничала, однако сказанное ею только сильнее все запутало.

От нее мы узнали о Долине за лесом, где стоит Дом, в котором проживают Мама, Папа, туве (не являющиеся при этом их дочерьми) и куча других существ, чьи имена я не осилила запомнить. Рассуждения мозговитых мужчин про правомерность называть остров долиной девица не прокомментировала, сочтя, наверное, шуткой. Нас она приняла за уроженцев другого острова. Видимо, аборигены неплохо пережили конец цивилизации на большой земле. Туве рассказала про «картины в небе», после которых начали желтеть сосны. Про то, как в середине сентября пошел снег, и обитатели Долины, поужинав, легли спать в Доме. Про то, как, проснувшись весной, обнаружили на веранде мертвого Ффыска и набили из него чучело. «Ну не закапывать же его, в самом деле, – заметила туве по этому поводу. – А так получилась отличная вешалка».

Николас тем временем вырыл половинкой робота ямку в песке, где и захоронил многострадальную Фраеву конечность.

В итоге мы двинулись в гору, увлеченно обсуждая услышанное. По предположению Владилена, нас занесло в страну духов. Данике с Ником не могли выбрать между царством мутантов и психологическим экспериментом роботов. Грюну было все равно, хотя он отметил, что, по его сведениям, царство мутантов располагается совсем в другом месте. Ну а Кирна презрительно фыркала при каждом новом домысле.

Вслед нам несся крик туве, просившей прислать сюда кого-нибудь с бутылью сока.

**

Восхождение заняло около десяти минут. Местные обитатели явно любили ненавязчивый комфорт – ведущую на пляж тропинку снабдили, где нужно, удобными ступеньками и веревочными перилами. Вокруг нас разлился чарующий аромат хвои, сосновой смолы и грибов. Все же, войдя в лес, мы почувствовали себя неуютно. Мертвые стволы, толстый ковер из желтой и кирпично-красной хвои на земле, невысокие молодые деревья, растущие пучками от одного корня, корявые, с клочковатой кроной и пролысинами – все наводило на мысли о зоне поражения, мутациях, лучевой болезни. К несчастью, вооруженного дозиметром Натана с нами не было. Но цветущий облик туве обнадеживал. Когда кто-то брякнул слово «радиация», всполошился Аксель и наотрез отказался двигаться дальше. Ну прямо-таки мул, тупой, упрямый и трусоватый, испугавшийся похожей на змею палочки на дороге.

– Эта тварь убивает исподтишка! Мы и не заметим, как умрем! – хныкал Аксель.

– Радиация рычит перед прыжком, – отшутилась я. – Услышишь – беги!

В результате мы вдвоем преодолевали лес трусцой, благо дорожка была удобная, кое-где вымощенная камнем, в других местах – хорошенько утоптанная. Остальные не торопились, пришлось дожидаться их на опушке.

Тропа продолжала подниматься, пока не вывела нас к обрыву. Пляж совсем скрылся из виду, а впереди раскинулась… Долина. К всеобщему облегчению, воронку от ядерного взрыва это место не напоминало. Так или иначе, внизу, под нашими ногами, лежал настоящий земной рай. Свежая зелень тенистых рощиц пересекалась ниточками тропинок и серебристыми лентами ручьев, мчавшихся к аквамариновому серпу озера. Кое-где виднелись островки возделанной земли, но их было относительно немного. Склоны Долины поросли какими-то плодовыми деревьями. Ближе к перевалу их сменяли те же сосны. На противоположной стороне вздыбились скалы, подернутые голубой дымкой и увенчанные ажурной конструкцией. Эдакий фантастический замок, где засел колдун или заточена прекрасная принцесса.

В самом центре Долины, на берегу озера, словно родинка над улыбчивыми губами, расположился Дом. Хотя если б не накрытые поблизости столы, мы вряд ли догадались бы об этом: строение состояло из хаотично слепленных друг с другом металлических полусфер и цилиндров, обильно увитых плющом. Думаю, нечто подобное мог бы изобразить художник-оригинал (или просто псих), рисующий виноградную кисть.

Фигуры, сидящие за столами, наводили на мысль, что нас действительно там накормят. Во всяком случае, безучастно глазеть на открывшееся нам великолепие показалось неразумным.

Тут-то и поджидало настоящее испытание для нашей неокрепшей психики – мы начали встречать местных жителей. Первым нас миновал огромный, не меньше трех метров ростом, чешуйчатый бугай с гребнем красно-рыжих волос вдоль хребта. Махнув четырехпалой лапой, он поздоровался с нами на Всеобщем языке и скрылся под сенью апельсиновой рощи. Мы изумленно переглянулись, а Николас даже нашел силы на ответный жест вежливости. Аксель пристроился поближе к внушительному Грюну.

Чуть поодаль мы стали свидетелями не иначе как брачных игр. Угольно-черный юноша, одетый лишь в набедренную повязку и ворох амулетов, виртуозно отплясывал перед нагой красавицей, кокетливо сидящей у просторного шалаша. Похоже, понятие «гнездо» следовало трактовать несколько шире, чем я думала. Уши танцора, длинные и вислые, подрагивали в такт движениям. Еще одна разновидность туве, надо полагать. А за спиной девушки трепетали крылья, невесомые, почти прозрачные, покрытые переливчатыми чешуйками, формирующими сложный орнамент. Девица, обратив внимание на беззастенчиво пялящихся нас, улыбнулась и послала воздушный поцелуй, невысоко вспорхнув над землей. Почувствовав, как щеки наливаются краской, я дернула Акселя за рукав, увлекая дальше по дорожке. Остальные (последним – Грюн, ценитель женской красоты) поспешили за нами.