Пахнет свежая хвоя.
От причала до дальних ворот
Нет арестанту покоя –
Биржа разделку ведет.
 
 
Чифира горячего кружка,
Сосен и елей поток,
Падает кольцами стружка,
Монотонно гудит станок.
 
 
Чифира горячего кружка,
По кругу пошел огонек,
Ждет на воле подружка,
Скучает о ней паренек.
 
 
Скучает по дальнему дому –
Давно не гонял голубей,
Скажет любому другому:
«Лучше, братишка, не пей».
 
 
Биржа – разделка леса,
У причала большая земля,
Напротив речного навеса
Растут и растут штабеля.
 
 
Пахнет свежая хвоя,
Сигареты горит огонек,
Спорить не стоит с судьбою,
Поедет домой паренек.
 
 
Скажет мобила: «Здравствуй!»
В небо пошлет голубей,
Любимую, нежную Настю
Под венец поведет поскорей.
 
 
Запах останется хвои
На долгие, долгие годы,
Не стоит спорить с судьбою,
Нету дороже свободы.
 

 
Себя простить нельзя –
Вмиг отрежешь все пути,
За столом сидят друзья,
Легко прощенья не найти.
 
 
Брось, братишка, гонки,
Пусть спокойно совесть спит,
Отвалялся ты на шконке,
А там – Господь простит.
 
 
Гадают чаще по руке,
Где же истину найти,
Белеет парус на реке,
Вдаль открыты все пути.
 
 
Концы уходят в воду,
Легко под парусом идти,
Потерять легко свободу,
Прощенья просто не найти.
 
 
Над рекой повис туман,
Гудят буксиры грозно,
Жизнь – отлаженный обман,
Придет прозренье поздно.
 
 
Не гадай, не ворожи,
Не вернуть назад года,
Все на свете – миражи,
Не объехать никогда.
 
 
За столом сидят друзья,
Слово верное скажи,
Себя простить нельзя,
Утонешь в низости и лжи.
 
 
Опустошим, братва, бокал,
Гитарист поймал струну,
Вечен в жизни криминал,
Отмыть нельзя вину.
 

 
Не верь, не бойся, не проси!
Будь настоящим мужиком,
На работе, братец, не коси,
Отряд – семья и дом.
 
 
Не верь, не бойся, не проси!
Год пошел на вычет,
Лишения, тяготы сноси –
Русский зэк не хнычет.
 
 
Не верь, не бойся, не проси!
Свет лагерной наукой
Срок достойно пронеси,
Не будь козлом и сукой.
 
 
Не верь, не бойся, не проси!
Обойди подводный риф,
В беде товарища спаси,
Развей бесславный миф.
 
 
Не верь, не бойся, не проси!
В душе взыграла лира,
Сидельцев верных пригласи
На кружку верного чифира.
 
 
Не верь, не бойся, не проси!
Родною грезишь стороной,
Будет время – на такси
Приедешь радостно домой.
 

 
В засаде сидят опера,
Ягодой сыплет рябина,
Домой возвращаться пора,
Хату сменила малина.
 
 
Остались ни с чем опера,
Падает легкий снежок,
На кончике злого пера
Опера оказался дружок.
 
 
Засохнет под осень малина,
Желтая ляжет канва,
Красные гроздья рябины,
Разбрелась по хазам братва.
 
 
Опера зачистят кварталы,
Объявленных в розыск найдут,
От бомжей очистят подвалы,
Бездомных в приют отдадут.
 
 
Опера – санитары и волки,
Накопают зэков по пути,
Отыщут в стоге иголки,
От ответа сложно уйти.
 
 
Падает тихо снежок,
Макли наводит малина,
Оперов оклемался дружок,
Горькою стала рябина.
 
 
Доля тяжела воровская,
Не спрячешься быстро в тенек,
Служба сложна оперская,
Впустую пробегал денек.
 
 
И все-таки не спят опера,
Чистят и чистят просторы,
Попался – на нары пора,
Мороз рисует узоры.
 
 
Теплее зимой в СИЗО,
Весной веселее на зоне,
Спать не дает, как назло
Дубак – ключами трезвонит.
 
 
Вечны тюрьма и свобода,
Как вечно великое солнце
В любое время года
В ресничках слепое оконце.
 

 
Полна судебная рассадка,
Бродяга едет с Колымы,
Стихов заветная тетрадка —
Отчет от зоны до тюрьмы.
 
 
Арестант читал самозабвенно,
Сгубил морфина кубик,
Подвел словами постепенно,
Как север глушит тубик.
 
 
Писал неровно карандаш,
То робки мысли, то красивы,
Арестант поймал кураж,
Сквозили личные мотивы.
 
 
Читал в пространстве плоском,
Не хватало здесь струны,
Он сел совсем подростком,
Сынишка лагерной страны.
 
 
Шрам от шеи до виска,
Он знал винтовочный калибр,
Поднималась боль, тоска
Из глубин душевных фибр.
 
 
Читал безвестный заключенный,
Обличал порядки в зоне,
Когда-то спорно уличенный,
Прижимал к груди ладони.
 
 
Пятнадцать лет провел в неволе,
Поднимал больную тему,
Отмахнулась, как от моли,
Вся судебная система.
 
 
Приписанный к зоне навечно
Обречен за себя отвечать,
Не приемлет законы овечьи,
По команде не будет молчать.
 
 
Долго читал матерый,
Обличал системы пороки,
Суд на расправу скорый
Заранее отмерил сроки.
 
 
Излагать закончил мысли,
Чувств бурлит водоем,
Тишина в рассадке повисла,
Думал всяк о своем.
 

 
С этапом шел один,
Корешам послал открытку:
«Я, зэк Олег Бардин,
Сегодня въехал в крытку».
 
 
Пятеру надо отволочь,
Хозяин весело смеется,
Воду в ступе потолочь
В крытке точно не придется.
 
 
Жесткий камерный шконарь,
На окнах частые решетки,
Под потолком горит фонарь,
Висят на стенке четки.
 
 
Братва сидит за общаком,
В пойке булькает чифир,
Нам зона – общий дом,
Будет в доме мир.
 
 
Садись, братишка, чифирнем,
По кругу пустим сигарету,
Пока мы чалимся втроем,
Случайных в крытой нету.
 
 
Неспешно тянется беседа,
Забито время разговором,
Никто не гонится по следу,
Никто не щелкает затвором.
 
 
Обжигает шлемка руки,
Лежит фольга от плиток,
Плод лагерной науки:
Чифир – спасительный напиток.
 
 
К концу подходят разговоры,
Пьем чифир без спешки,
Пустые в крытой коридоры,
Здесь не дергают на слежки.
 
 
Пятеру надо отволочь,
Я сегодня добрый и охочий,
Воду кончили толочь,
Завтра день рабочий.
 

 
Век малину не забуду,
Был всегда желанный гость,
Я носил с собой приблуду
И дорогую кость.
 
 
Был усыпан мой кастет
Камнями по кругу,
На руке висел браслет,
Я любил подругу.
 
 
Рая, Рая, Раечка,
Крашеные губки,
Синенькая маечка,
Коротенькая юбка.
 
 
Дорогую Раечку
Обнимал за плечи,
Снимала Рая маечку
В темный летний вечер.
 
 
Век свободу не забуду,
От Раечки привет,
Сел я за приблуду
И дорогой кастет.
 
 
Теперь я зэк в фуфаечке,
Хозяин, как бульдог,
Писем жду от Раечки,
Нескоро мне звонок.
 
 
Пришло в начале мая
От милой письмецо,
Рожать решила Рая,
Нам сохранить лицо.
 
 
Тяжко будет веснами,
И в соловья напев;
Ем баланду веслами,
Братва прислала грев.
 
 
Отволок пятерочку,
Потертая фуфаечка,
Спускаюсь по пригорочку,
Не одна шагает Раечка.
 
 
Бежит малыш навстречу,
Точно – копия моя,
Обнял жену за плечи,
Теперь у нас семья.
 

 
Братва по зонам чалится,
Кончает институт,
За них родня печалится,
А их девчонки ждут.
 
 
Не биксы, не бесовки
И, конечно, не путаны,
У них полно сноровки
И диплом в кармане.
 
 
Друг сойдется, если
Подруга – прокурор,
Будет гром небесный,
Вершины треснут гор.
 
 
Скоро он откинется,
Опустеют нары,
На путевку скинемся,
Отправим на Канары.
 
 
Друг крученый страшно,
Воровские корни,
Всех заморских граждан
Блатотой накормит.
 
 
На фене бешено цинкует
И жаргон толкает в массы,
Чужих туристов приобует,
Не проходит мимо кассы.
 
 
У них тянется роман
Чуть ли не с горшка,
Изменила план
Доза порошка.
 
 
Макитры сверлят янки
За доллары и центы,
Ни порошка, ни пьянки,
Убивают центры.
 
 
Оскорбился друг,
Чуть не оказался в коме,
Надо сузить круг
До кухни и Боржоми.
 
 
Талант, конечно, не пропьешь,
Пусть крепко пойло,
Если даже пальцы гнешь
Тоже по-своему.
 
 
Он авторитет во всем,
Мог быть боссом,
К нему стояли на прием
По всем вопросам.
 
 
Чтобы зря не киснуть
И находиться вместе,
Решил маляву тиснуть
Юридической невесте.
 
 
Просила подождать
Строптивая невеста:
«За год не загремишь опять –
Тогда будем вместе».
 

 
Прилетел на землю грешную
Белый ангел во плоти,
Бурлили воды вешние,
Снега сходили на пути.
 
 
Не заметил род людской
Явление яркое, всевышнее,
Носился мат густой,
Гуляла свадьба пышная.
 
 
Он прошел по всем дорогам,
Начиная с самой дальней,
Шел по зонам и острогам,
Становился все печальней.
 
 
Система разлагает души –
Превратить людей в скотину,
Неугодных просто глушат,
Присягай помочь ГУИНу.
 
 
УДО обещает поблажку,
Превратив в продажных сук,
Подметные гуляют бумажки,
В фаворе сдача и стук.
 
 
Качает ангел головой –
Худы в неволе промыслы,
Свирепеет род людской,
Дерзкие читает помыслы.
 
 
Беспредел творится взаперти,
Если дерзок очень, смел
В одиночках забивают до смерти –
Убедиться праведный сумел.
 
 
Шагает ангел по дорогам,
Ему открыты все пути,
Он в ответе перед Богом,
Грешников считает во плоти.
 

 
Штампует судья приговоры,
Не иссякнут зэков потоки,
И только сановные воры
Получат условные сроки.
 
 
Сфабриковано наспех дело,
Долгой покажется шконка,
Под мантией – рыхлое тело,
Вертлявая судит душонка.
 
 
Сдохла давно защита,
Сушат продажную шкуру,
На гребни ушли копыта,
Причешет судья шевелюру.
 
 
Закон имеют открыто,
На плечи закинули ноги,
Система довольна и сыта,
Адвокаты тропят дороги.
 
 
Адвокаты приносят взятки –
Зачем напрягаться попусту?
Кому неудобны порядки
Из системы выдавят попросту.
 

 
Хлебнуть баланды довелось,
Сниться будет клетка,
Губит вечное авось
И русская рулетка.
 
 
Накрыл хапугу рок,
Недоволен был гулянкой,
Мы услышали шлепок
Рядом с камерной светланкой.
 
 
Жил размеренно, красиво,
Будто водочный король,
Не одна водилась ксива,
В верхах имел пароль.
 
 
Сдала суку мягкотелость,
Жадность бросилась в висок,
Хапнуть взятку захотелось –
Очень ласковый кусок.
 
 
К баланде не привык чинуша,
Аппетиту удивляется бродяг,
В хате нету даже душа –
Начальству выразил кисляк.
 
 
Ему б из стерляди ухи,
От жира задница трясется,
Кандидатом будет в петухи,
Косяк всегда найдется.
 
 
Чинуша гонит беса:
То залезет под шконарь,
То будто бы из леса
Удивленно смотрит на фонарь.
 
 
Дураков в тюрьме хватает,
И придуриваться хватит,
Здесь слезливость не канает,
И слабодушие не катит.
 
 
Строги правила в СИЗО,
Рано будят по утрам,
Коньяк не носят, как назло,
Тяжко в хате господам.
 

 
Старинный Уральский централ
Покинул известный сиделец,
Он срок большой отмотал,
По сейфам редкий умелец.
 
 
Медвежатник известный – шнифер
Славы познал венец,
Он сейфы ломал, как шифер,
Но всему приходит конец.
 
 
Арестантом он был молодым,
Рассказы услышал с воли,
Древний город есть Аркаим
В далеком уральском поле.
 
 
Над степью рассеялся дым,
Был он душою молод,
Он шел искать Аркаим –
Прекрасный, загадочный город.
 
 
Орел поднимался степной,
К солнцу тянулись ладони,
Небосвод висел голубой,
Скакали горячие кони.
 
 
Много веков назад
Серп работал и молот,
Цвел удивительный сад,
Рядом раскинулся город.
 
 
Не знали древние сталь,
Отливали медную вязь,
Горный висел хрусталь,
С Создателем – верная связь.
 
 
Город небесного цвета,
Легкий, воздушный, как дым,
Город бирюзового света,