Разыскивая племянницу Риту, тетя побывала в Брянске, откуда их эвакуировали вместе с заводом, разыскала оставшихся в живых работников завода после той бомбежки и всей войны. Выяснила, что ее сестра с мужем погибли, а куда исчез ребенок, никто не знал. В то время много людей теряли друг друга. Но потом кто-то рассказал о братском кладбище недалеко от железнодорожной станции у небольшого села, где похоронено много заводчан. Она поехала туда. Тете посчастливилось встретиться с хозяйкой дома, где им с Геной пришлось жить, той самой тетей Феней, чудом оставшейся в живых, но потерявшей всех своих детей. Узнала, как та приютила детей, оставшихся без родителей после бомбежки, которые прожили у нее больше полгода. Она же и поведала, что, опасаясь расправы немцев за помощь партизанам, детей из партизанского отряда, в число которых попала и ее племянница, потом отправили самолетом вместе с ранеными на какой-то аэродром в Подмосковье. Дальше след терялся. Тетя неоднократно писала в архив министерства обороны страны, в другие инстанции, но положительного ответа получить не могла. Время шло, и тетя уже смирилась с мыслью, что племянницы ей не найти. Думала, что может она сейчас носит другую фамилию, или могли же затеряться документы на нее в той самой бомбежке, где погибли ее родители, и потом в деревне, или партизанском отряде, в котором ей пришлось быть все же долго. Но мать Риты, перед эвакуацией, как бы предчувствуя, что дочь останется одна, метрическое свидетельство и подробное описание места ее рождения и местожительства зашила в ее, в то время, новенькое пальтишко. По этим документам, которые теперь потребовались, ее и определили в детдом в Узбекистане, в городе Самарканде.

После войны, отдыхая в одном из санаториев в Сочи, тетя подружилась с женщиной из Ташкента, работавшей в прокуратуре. Слово за слова тетя в разговоре рассказала со слезами на глазах о своей печали, о без вести пропавшей племяннице. Та, тоже сердобольная женщина из Ташкента, уезжая домой из санатория, взяла адрес проживания тети и все данные ее племянницы, пообещав поискать ее в детдомах Узбекистана и других республиках Средней Азии вместе с работниками прокуратур городов, с которыми ей приходиться часто общаться по различным вопросам ее работы.

И вот в один из дней, в почтовом ящике тети лежало извещение на получение заказного письма на почте. Получив письмо, она дрожащими руками кое-как распечатала его, и еще не прочитав до конца, поняла, что работница прокуратуры сдержала слово. Ее племянница нашлась в городе Самарканде.

О ее счастье узнали на работе, помогли деньгами, отправив в далекий Самарканд. На вокзале в Ташкенте ее встречала та самая работница прокуратуры, пригласив к себе домой, вместе с ней они поехали в Самарканд, нашли тот детдом. Радовались и плакали всем детдомом при ее встрече с племянницей. Всем детдомом и провожали их с тетей домой на городском вокзале.

Уезжая с родной тетей, всматриваясь в лица своих детдомовцев, своих подруг и товарищей, а им суждено было оставаться и надеяться на какое-нибудь чудо, она видела в их глазах не скрываемую печаль, в то же время какие-то проблески радости за нее, за свою уезжающую подругу. Им оставалось верить и надеяться, что, может быть, и им улыбнется счастье. И многие из них верили и долгие годы ожидали такого счастливого часа.

Провожать пришел и Гена, он не скрывал своего расстройства, отпросившись с занятий ремесленного училища, куда он устроился, чтобы приобрести специальность, но и продолжая учиться в школе. Несмотря на то, что они договорились поддерживать связь, писать друг другу, сдержаться он не смог. Сквозь слезы он признался ей в любви, говорил об этом, не стесняясь, и ей, и тете. Тетя обняла его, улыбаясь и тоже уже плача, пригласила к себе жить, сказав, что, как только он отслужит в армии, пусть тоже сразу перебирается к ней.

Каждую неделю Рита получала от него письма из Самарканда, а затем из армии с северного Кавказа. В каждом письме он подтверждал свою клятву в своей любви к ней и просил дождаться его возвращения, предлагая разные варианты их совместной жизни.

Вспомнила, как он появился в военной форме, возмужавший, высокий, симпатичный. Он сразу же устроился на работу и, не откладывая, они пошли в ЗАГС, зарегистрировались. Тетя уговорила его жить у нее. Родился мальчик, по обоюдному согласию, назвали его Колей, как звали погибшего мужа тети. Но счастье продолжалось недолго. Купаясь в речке, Гена наткнулся на заброшенные рыбацкие сети, запутался в них и утонул. Только на второй день его нашли водолазы. Не прошло и года, тяжело заболела тетя Маша. Приходи- лось постоянно класть ее в больницу, но болезнь прогрессировала, спасти ее не удалось. Так и осталась снова одна, только теперь с маленьким Колей. С трудом, пришлось устроиться на работу педагогом младших классов в недалеко расположенной школе. Так и жили на маленькую зарплату педагога с сыном.

О всей своей жизни она недавно подробно рассказала сыну, когда поняла, что он теперь достаточно повзрослел и ему следует все знать о своих родителях и, как им пришлось еще маленькими пережить ужасы войны, лишения тех лет и еще преодолевать не совсем обеспеченную жизнь и теперь, еле укладываясь в зарплату педагога начальных классов в школе.

Коля и так был вежлив, старался помогать ей во всем, а теперь после ее рассказа, стал еще более внимательным, стал лучше учиться. Не стесняясь, поделился с матерью, что ему нравится девочка из его класса по имени Таня, они дружат.

Матери Степы, Паши и Коли знали друг дружку, встречаясь на родительских собраниях в школе, но близко не общались, хотя их дети дружили. Впервые они собрались вместе и поехали в совхоз, где работали летом на комбайнах их дети, чтобы продать причитающееся им зерно за работу. Там они провели целый световой день до самого вечера. Здесь они располагали достаточным временем поговорить, поделиться друг с дружкой о наболевшем.

У них было много общего, все они жили без мужей, одни воспитывали своих детей. Здесь каждый из них поделился своей судьбой. О чем бы они ни говорили, разговор затрагивал и их незабываемое детство, совпавшее с войной и первыми послевоенными годами, когда еще во многом ощущался недостаток.

Ольга, мать Паши, родилась и жила в полной семье в городе Орле. Отец был военным и с первых дней войны оказался в гуще военных действий. Вскоре город подвергся бомбежке. После длительного сражения город был занят немцами. Она плохо помнит лицо отца, скорее всего она его знает по фотографии, он как ушел на фронт, так больше и не вернулся. Только после войны ее мать узнала, что он пропал без вести впервые же месяцы войны. Оля хотя и была маленькой, и смутно помнила многие событии, но хорошо запомнились ей годы оккупации, те голодные годы, как они голодали, как мать доставала пропитание и как кормила ее, оставаясь часто без еды, голодной сама. Уже более отчетливо помнит, как прятались в подвале дома во время боев за освобождение города, как вошли в город первые советские танки, как люди вылезали из подвалов, встречали со слезами радости своих освободителей. Видела и запом- нила на всю жизнь, как плакали от счастья люди концу оккупации.

Нелегко сложилась жизнь без отца и после войны. Жили они с матерью в другом городе. Мать, не отличавшаяся здоровьем, работала, не покладая рук, но зарплата ее была небольшой, и денег постоянно не хватало. Несмотря на постоянные недостатки во всем, мать делала все, чтобы дать ей образование, в результате удалось окончить среднюю школу, поступить в техникум связи. Со дня окончания техникума работает на почте.

С тоской она говорила о первой любви к бравому парню, только, что устроившемуся работать у них в связи шофером. Дима был для нее не сказанным красавцем. Был весел, играл на баяне, хорошо пел, не менее хорошо танцевал. Она сначала боялась его, он часто шутил, трудно было ей домашней, не отесанной девчонке, понять, где он шутит, где говорить серьезно. Она отказывалась от его приглашений пойти куда-то с ним, даже в кино, куда охотно соглашались идти ее подружки. Но он постоянно увивался около нее, стараясь делать ей, какие-то одолжения. Так вышло, что она сама заинтересовалась им. Позволила проводить себя с танцев один раз, другой, так и поехало. Не стала сторониться его присутствия, стала ходить с ним в кино и на танцы. Не могла дождаться субботы и воскресенья, когда мать ее одну отпускала из дому, вроде бы, с подружкой. Мать переживала за нее, когда она приходила позднее обычного. Правда, всегда помнила напутствие матери о девичьей чести. Так и влюбилась. Согласилась на его предложение быть его женой. Вышла замуж, через год родился Паша, вроде бы все было нормально. Через три года нормальной жизни мужу удалось купить старенькую машину, даже съездили на отдых на море, но стала замечать, что частенько после работы он стал приходить выпившим и всегда для этого находил оправданье, потом запил основательно. Никакие уговоры на него не действовали, давал слово прекратить пить, но через неделю, другую все повторялось вновь и вновь. Выгнали с работы. Устраивался куда-то, но до первой бутылки. Ездил на заработки куда-то на строительство каких-то ферм в колхозах, потом после долгого перерыва устроился работать вахтами где-то на севере, много зарабатывал, но почти и все пропивал. В конце концов, спился окончательно. Стал пропадать, не появляясь дома сутками. Потом ушел из семьи совсем, не объяснив причины, куда-то исчез, его поиски результатов не дали, пришлось расти сына одной. Зарплата была небольшой. Жили на небольшую пенсию матери и ее зарплату, а после смерти матери, только на ею заработанные деньги. Сейчас она работает начальником почты, зарплата стала большей. И вот подспорье, сын заработал за лето неплохие деньги. Теперь она имеет возможность его одеть подобающим образом, будет ходить, не стесняясь, не хуже других. Говоря, о сыне, переживала, как бы он не пошел по стопам отца, не запил бы и не оказался бабником. Он уже сейчас является предметом внимания девочек, которые пишут ему откровенные записки. Она видит, как он перед выходом из квартиры прихорашивается перед зеркалом, улыбаясь самому себе, даже собираясь в школу. Видя это, она начала переживать за него. Мысли, что ее сын может унаследовать привычки отца, не покидали ее. Больно уж он стал похож на него внешне, да и его привычки он полностью копировал, только вежливость сына была другой. Хорошо, что он еще не курит, видимо, на него оказывают влияние его хорошие друзья. В то же время была довольна и горда, что ее Паша неплохо учится, считала в этом опять положительное влияние друзей Степы и Коли. Она часто была свидетельницей, когда Степа не соглашался идти куда-то играть, зная, что Паша плохо выучил уроки по тому или иному предмету. Садились и он при них, что-то заучивал. Потом они шумно, постоянно что-то обсуждая, выходили из дому и куда-то скрывались. Познакомившись, здесь в совхозе, основательно с мате- рями друзей сына, она поделилась с ними своими наблюдениями, что друзья в последнее время стали реже появляться у них дома, считая, что теперь они собираются у Степы или Коли. Но, выяснив, что и там они стали встречаться реже, еще более забеспокоилась, зародив и у подружек чувства какого-то сомнения и переживания, до того не свойственного им. Неожиданно вступила в разговор, до этого молчавшая Галина, мать Степы, наиболее степенного из их детей:

– Знаете, что я вам скажу подруги? Мы на своих детей смотрим как на маленьких, готовы продолжать их водить за ручки, а нам надо смириться с тем, что они уже выросли. Хотим мы этого или нет, они начинают жить уже без былой оглядки на родителей. Их поступками все более будут руководить гены наследственности, и правила поведения, которые мы успели им привить, и которые они сумели впитать сами из окружающей их обстановки, в быту, в школе. Наша задача теперь помогать им советами, особо не навязываясь, иначе перестанут слушаться нас, за глаза будут называть предками, как сейчас это принято у подростков.

После этих слов наступила тишина. Каждая из них знала, что ничего нового Галина не сказала, но заставила посмотреть на своих детей, как бы, со стороны. Действительно их дети выросли, в школе они учатся последний год, теперь надо думать об их взрослой жизни, предугадать которую еще никому не удавалось. Их первая с трудом решенная проблема – одеть детей не хуже других, теперь показалось мелочной, незначительной, каплей в море, в сравнении с предстоящи- ми проблемами. Видимо, их мальчики начали встречаться с девочка- ми, придется при их малом семейном бюджете, все же выделять им определенные суммы на развлечения. Надо подумать об их будущей специальности, учебе или работе после окончания школы и это уже никогда-то, а определяться надо уже сейчас, и чем раньше, тем лучше, учеба в школе заканчивается через несколько месяцев.

Ольга при этих мыслях взялась за голову, об этом она как-то предметно не задумывалась, конечно, знала про все это, но как-то откладывала все на потом. Ей захотелось завтра же пойти в школу, поговорить с учителями, узнать, как они отзываются об ее Паше, в смысле, возможности его поступления в институт, как он на самом деле учится, стоит ли надеяться, что он самостоятельно куда-то поступить учиться дальше. Прервав молчание, спросила Галину:

– Скажи, рассчитывает ли твой Степа учиться дальше? Он не гово- рил, кем хочет стать после окончания школы? Какая специальность больше всего его прельщает?

– Почему не говорил, говорит постоянно. Он хочет продолжить дело своего отца, который был хорошим инженером, ученным. Через два года после окончания института мой муж защитил кандидатскую диссертацию. Продолжал вести какие-то исследования. В свое время мы жили на Сахалине. Там мы с ним и познакомились, потом там же поженились. Он постоянно там у нас пропадал в длительных командировках, вел исследования от института. Подружился с моим отцом, у них что-то общее было по работе, и отец помогал ему. Отец старейший работник нефтяной промышленности. Во время войны они тянули нефтепровод через Татарский пролив. Его из-за этого по брони на войну не взяли. Когда японцев изгнали с островов, мы и переехали жить в Южно-Сахалинск, так там и жили. Потом отец сильно заболел, и умер, а мы с мужем вернулись в город, где он работал в институте, и где у него была своя квартира. Теперь он уезжал в долгие командировки, а мы оставались одни с мамой, постоянно находясь в ожидании. Потом у нас родился Степа. У мужа была уже готова докторская диссертация, он должен был ее защитить, предполагая, полностью перейти на преподавательскую работу. Ему и место на кафедре предложили. Но его снова вызвали в министерство, и он опять поехал в командировку. Там, как потом нам сказали, на буровой нефтяной скважине произошел мощнейший взрыв. Больше мы его не видели. Так мы и остались одни. Мама умерла, а я долго болела. Потом продолжила учебу в институте. Жили на пособие за погибшего мужа и мою стипендию. Думала, что окончить институт сил у меня не хватит, но все же окончила, получила диплом, дали направление в министерство социального обеспечения, направили в этот город, так и работаю здесь. Сначала на самых низших должностях, с неболь- шими окладами, теперь дослужилась до начальника районного отделения, стала получать больше. Теперь и Степку одевать стала более-менее нормально, а то ходил во всем старом и облезлом. Так, что, подружки мои дорогие, судьбы наши удались незавидные. Теперь, когда материальные вопросы как-то решены, сами мы постарели, главной нашей радостью и заботой являются наши дети. Надо собирать опять эти проклятые деньги, чтобы ребята могли поступить учиться в институты, получить высшее образование. Без этого сейчас нельзя. Пусть Степа продолжить дело отца, тем более что он хорошо учиться. Я понимаю, как и вам одним трудно воспитывать своих мальчишек, сама тоже испытываю это, но надо еще напрячься, и главное настроить их, пусть не ленятся, учатся. Пусть пока сильно не увлекаются девчонками, будет потом у них на это время, а сейчас все усилия надо приложить к учебе, чтобы они окончили школу с хорошими оценками. Теперь мы должны контролировать каждый их шаг, пусть через день собираются у кого-нибудь из нас, чтобы мы могли быть спокойными.

После таких слов Галины матерям Коли и Паши стала ясна цель их подруги в отношении своего сына. Ее уверенность как-то передалась и им, и они тоже загорелись желанием дать высшее образование своим чадам. Теперь матери понимали, что потраченные усилия на их содержание и воспитание, это еще не все, оказывается, главное еще впереди. Приходилось мириться с понятием, что их дети уже выросли. Их установившиеся суждения, как матерей, о еще казавшейся абстрактной, какой-то далекой предстоящей не скорой взрослой жизни детей, суждениям, к которым они привыкли, и которым приходит конец, должны смениться конкретными решениями и желанием самих детей уже сейчас.

С таким настроением они вернулись из совхоза и выбирали момент обстоятельно переговорить с детьми об их будущем. Как потом выяснилось, их дети давно уже определились, кем они хотят стать, с учетом своих возможностей, приценились в каком институте могут сдать вступительные экзамены каждый из них. Степа, как самый усидчивый, серьезный, и пока круглый отличник, планировал попробовать свои силы поступить в Московский Государственный Технический университет им. Баумана. Коля, почти отличник, рассчитывал стать инженером, но еще не определился, какой институт ему выбрать, а Паша, подумывал поступать в народнохозяйственный, размышлял, какой институт выбрать, в каком городе учиться, здесь у себя в родном городе, или поехать тоже с ребятами в Москву.

Коля, Степа и Паша сегодня пришли в школу раньше обычного. Паша уселся доделывать домашние задания. Он вчера вечером рассчитывал выучить тригонометрию, но, возвращаясь с секции, где они все трое уже третий год занимаются каратэ, они встретили Аню из параллельного класса, поздоровались. Степа с Колей заспешили домой, а он задержался. Она, почему-то обратилась к нему, выясняя какой-то вопрос, не уточненный ранее.

На ней было новое пальто и какая-то своеобразная шапочка, придававшие ей привлекательный вид. В разговоре они переходили от одной темы к другой, стоя на тротуаре улицы, мешая прохожим. Отодвигаясь в сторонку, ближе к стене дома, освобождая проход, он как-то, не задумываясь, взял ее за руку, почувствовал приятную ее теплоту, она не только ее не убрала, а сама перехватилась своей и уже держала его руку в своих обеих. Держа его руку, она весело и увлеченно продолжала рассказывать какую-то историю, поглядывая на него прищуренными, светящимися глазами. Он внимательно и с интересом слушал ее, не перебивая, иногда поддакивал или кивал головой, а она находила, о чем говорить, вовлекая его в дальнейший разговор. Уже стало темнеть, на столбах зажглись осветительные лам- пы, а они этого как бы не замечали. Начало подмораживать, откуда-то с востока потянул леденящий ветерок, пробирая их до костей, но им, почему-то, не хотелось расставаться. Как-то машинально, они начали понемногу притоптывать, а потом, уже, взявшись за руки подплясы- вать, не переставая разговаривать и одновременно посмеиваться, над вынужденным способом разогреваться на холоде, да еще с ветерком. Аня, от которой исходила не скрываемая ею радость этой долгождан- ной встречи, вся светилась. Желая продолжить это приятное общение, она, вдруг, предложила:

– Паша, здесь мы с тобой замерзнем, нас сильно продувает, давай завалимся к кому-нибудь в подъезд, там все же теплее, чем здесь на открытом пространстве.

– А нас не выгонят? – спросил Паша, не менее обрадованный такому предложению Ани.

– Выгонят, перейдем в другой, так и будем переходить, – ответила Аня, тем самым, выразив свое желание, остаться вместе.

Такая озорная идея ему понравилась, и уже он тянул ее в ближайший подъезд. Жильцы дома еще возвращались с работы и с интересом рассматривали незнакомых им людей, вдруг оказавшихся в их подъезде, предполагая, чьи же это гости. К мусоропроводу, а они оказались на четвертом этаже, меняя свое пребывание, уже второй раз выходила из одной и той же квартиры полная пожилая хозяйка, недоверчиво всматриваясь в них. Пришлось спуститься вниз и осваивать другой подъезд. Здесь было тихо, спокойно, никто им не мешал разговаривать в полголоса. Как-то незаметно, они оказывались все ближе и ближе друг к другу и давно уже не разнимали своих рук. Им обоим все более приятным становилось их такое близкое общение. Он давно уже позабыл про не подготовлен- ную к завтрашнему уроку тригонометрию. Хотя темой их разговора были и изучаемые ими предметы, но они вспоминали о них просто так, к какому-то сказанному слову или эпизоду.