В это самое время Лена лежала в кровати, думала о сегодняшних событиях. Она размышляла о словах старца. Она помнила весь разговор дословно. Сегодня горизонты её духовного мира расширились. Она увидела как бы со стороны ту ситуацию, в которой находилась уже второй год. Но если ещё вчера вечером она не могла заснуть от своих тяжёлых мыслей, предчувствий, то сегодня она не могла уснуть от переполнявших её чувств – благодарности Богу, радости в душе, спокойствия духа. И ещё что-то неуловимое, необъяснимое она пыталась извлечь из своей памяти. Ну что она должна вспомнить? Она ещё раз прокрутила, как киноленту, разговор с отцом Силуаном – и вспомнила! Когда батюшка показал икону Божьей Матери «Страстная», что-то легко кольнуло её в сердце. Почему это произошло? Что может быть связано с этой иконой Божьей Матери? «Батюшка потом мне сказал интересную фразу, ага, вспомнила. Он сказал: “Случайности не случаются”. Ведь он просто так никогда ничего не говорит».
За долгие годы общения со старцем Лена и её муж Сергей твёрдо усвоили: если батюшка что-то говорит, то надо найти объяснение самому. И тут Лена подскочила. Точно! Она вскрикнула, разговаривая сама с собой. Вот теперь все пазлы этой загадки у неё сложились мгновенно в красивую картину с таинственным сюжетом. Она быстрыми шагами пошла на второй этаж в кабинет своего мужа. Открыла дверь, включила свет, огляделась. Она старалась не заходить в эту комнату после того, как Сергей попал в тюрьму. Здесь каждая вещь и вся обстановка в целом напоминали ей о любимом человеке, о её второй половине, с которой сейчас её разделили расстояние, бетонные стены и все ужасы судебной системы. В кабинете стояла старая дубовая мебель – два шкафа с книгами, стол с зелёным сукном, ещё шкаф, заставленный книгами мужа, и кресло на колёсиках. На стенах в кабинете висели иконы. Лена смотрела на них и медленно переводила взгляд с одной на другую. Она вышла на середину комнаты и стала медленно поворачиваться на пятках, взгляд скользил по святым образам. Краем глаза Лена заметила маленькую мягкую игрушку. Наверно, дочка играла и забыла. Лена машинально сделала два шага, наклонилась, взяла в руку игрушку и выпрямилась. Когда она подняла глаза, сразу почувствовала, как что-то кольнуло в краешек сердца – так же, как утром в комнате отца Силуана.
На Лену смотрела Божья Матерь Пресвятая Богородица, а на коленях у неё сидел Младенец Христос. Скорее не сидел, а прильнул всем своим телом к матери, а справа и слева вверху иконы ангелы держали в руках орудия будущих страданий и мучений Христа: крест, гвозди, копьё. Лену как будто ударило разрядом тока. Перед ней открылась цепочка событий в её жизни, и череда этих событий могла быть охарактеризована только так: случайности не случаются! Да! Она всё вспомнила!
Зима. Греция. Безлюдно. Они с мужем и детьми гуляют по пляжу, время обеда. По пути находят маленькое семейное кафе. Там всего четыре столика. Сергей приветствует хозяина по-гречески: «Калиспера». Хозяйка, пожилая добрая гречанка с каштановыми волосами, очень рада, что большая русская семья зашла к ней на обед. В Греции русских любят и уважают. За соседним столиком обедает греческий монах в чёрной мантии, сверху неё надета большая вязаная коричневая кофта. Увидев русскую семью, он очень обрадовался и, мешая греческие, английские и русские слова, несколько минут общался с Сергеем. Муж Елены обладает удивительным даром общения с людьми. Его запас английских слов составляет не более двухсот, а по-гречески он знает не более десяти слов, но у него абсолютно отсутствует страх быть непонятым собеседником. Более того, если его словарный запас не позволяет донести до собеседника просьбу, он сразу переходит на язык жестов, мимику или просто пантомиму – и его все люди понимают.
В конце той небольшой беседы с греческим монахом и произошло первое удивительное событие. Монах взял из своего портфеля бархатную широкую коробочку, подошёл к столику и подарил её Сергею. Он открыл коробку – и все увидели икону Божьей Матери. Сергей положил руку на сердце и громко сказал: «ЕВХАРИСТО ПОЛИ» (большое спасибо), потом все вышли прогуляться по берегу моря, по песку, до самого отеля. По дороге Лена с мужем и детьми не встретили ни одного человека, зима в Греции тёплая, но почти все отели пустовали.
И ещё Лене вспомнилось, как Сергей рассматривал этот подарок монаха и постоянно что-то искал в интернете. На ее вопрос, что он ищет, ответил: «Не могу понять, это православная икона? Я никогда такой не видел». Сергей несколько дней искал описание этой иконы Божьей Матери. Он не знал, как именуется эта икона, поэтому искал по всем сайтам хоть какую-нибудь информацию о ней. И нашёл. Как-то вечером он сказал Лене:
– A знаешь, я же нашёл в интернете то, что искал. Эта икона называется «Страстная». И это название у меня ассоциируется со страданиями Христа. Очень странно, почему греческий монах подарил мне именно эту икону Божьей Матери. Почему именно мне он её подарил…
Через месяц Сергея арестовали. Это было для мужа Лены предупреждением от Царицы Небесной и точкой отсчёта тяжёлого периода в его судьбе. Через полтора года нахождения в специальной камере, где были собраны бизнесмены-строители, был маленький праздник, посвящённый Дню Победы. В этот вечер со второго этажа от соседей сверху Сергей получил по тюремной дороге подарок, от которого у него побежали мурашки по телу: ему подарили икону Божьей Матери «Страстная». Получил он подарок от Петра, которого видел только один раз в своей жизни, и всего несколько минут. A через три месяца Сергея перевели в другую камеру. Каково же было его удивление – он просто не мог в это поверить! – когда двери новой камеры распахнулись, и ему улыбался Пётр! Сергей просидел в камере № 75 около полутора лет. С ним жили вместе такие же бизнесмены – строители, подрядчики, директора, учредители строительных компаний. Коллектив был слаженный, потому что многие экономические арестанты находились в тюрьме более двух лет и имели опыт жизни в таких условиях. Быт в хате (так называют камеры в тюрьме) налажен. Готовили еду вместе, вместе ели, играли в шахматы, занимались спортом, беседовали, спорили о политике, развитии экономики в нашей стране, государственном управлении, бюрократии и о коррупции. Тема коррупции была самая острая и наболевшая, потому что каждый арестант по экономической статье 159 УК РФ прошёл все круги ада административно-чиновничьего беспредела в нашей стране.
Арест всегда происходит внезапно. Хоть ты и догадываешься, что тебя могут арестовать, но всегда надеешься на то, что именно в твоём случае следователь разберётся. Он же слышал и видел все доказательства, которые ты ему принёс, тем более что он с тобой вежливо разговаривает. Но если за месяц арестовали более ста руководителей строительных компаний и поместили в изолятор временного содержания, то почему тебя оставят на свободе? Так и произошло с Сергеем. В очередной раз, когда он пришёл на допрос, на него надели наручники и отправили в изолятор временного содержания – ИВС. Это небольшие камеры, два на четыре метра, голые бетонные стены, две железные кровати, вместо окна – железный лист в дырочку, как дуршлаг, откуда постоянно сквозит холодом. Туалет находится за маленькой кирпичной перегородкой высотой полтора метра. Свет такой тусклый, что читать очень трудно. Первое впечатление у нормального человека, который привык жить в нормальных условиях, – это кошмар, который стал внезапно явью. После унизительного осмотра всех твоих вещей и всех потаённых частей твоего тела тебя заводят в камеру, дверь захлопывается. Полумрак, тишина. Сергей приехал в ИВС ночью. Всё, что происходило дальше с ним, он много раз видел по телевизору в фильмах про бандитов, но никогда он и представить себе не мог, что всё это точно так же произойдёт с ним. И он почувствует, что значит быть арестантом.
Когда он зашёл первый раз в камеру, то увидел человека, который лежал на нижних нарах. Незнакомец сразу встал, подошёл, посмотрел в глаза Сергею, протянул руку, представился: Игорь. Они пожали друг другу руки. Игорь сразу предложил чай и покушать. Это принято у нормальных арестантов – проявить внимание и уважение к человеку, который только что входит в камеру. Дальше за совместной беседой люди начинают потихоньку общаться, беседовать, и, как правило, через час-другой ты знаешь о человеке всё, что он хочет тебе рассказать. A когда арестанты сидят в тюрьме уже годы, а не дни и месяцы, то тогда твой опыт общения подсказывает тебе о собеседнике даже то, что он успешно скрывал от всех на свободе. Да, тюрьма – это другой мир, своеобразный: с одной стороны, страшный, а с другой стороны, очень добрый, внимательный, чуткий, братский.
После двух дней нахождении в ИВС Сергея отвезли в следственный изолятор (СИЗО) – тюрьму. К тому времени, как арестовали Сергея, борьба с врагами народа уже была в самом разгаре. В России всегда есть враги народа, но часто они прячутся под маской. В двадцатые годы прошлого века они прятались под маской священников, монахов, интеллигенции. В тридцатые годы это были кулаки, потом военные офицеры высшего состава. В пятидесятые годы были «заговоры врачей», дальше были вольнодумные поэты, писатели, в шестидесятые-семидесятые – диссиденты и, конечно же, спекулянты, они же бизнесмены. В 2017 году руководство краевых силовых ведомств по всей России выявило крупную группировку врагов народа – руководителей строительных компаний.
Когда Сергей и Лена с детьми вернулись из Греции в Россию, списки врагов народа уже были подписаны главным прокурором области. В этом списке значились около трети всех предпринимателей строительной отрасли. Сергей не мог даже представить, какой масштабной, жёсткой и непримиримой будет борьба с новым видом классового врага (застройщики-строители). Когда Сергея привезли в тюрьму, первый же полицейский, который его встретил, задал сразу вопрос:
– Ты строитель?
Этот вопрос очень удивил Сергея, он спросил:
– A как вы догадались?
– В последнее время к нам либо наркоманов по 228-й статье привозят, либо строителей. A вы похожи на строителя больше, чем на наркомана.
Сергей усмехнулся – логично. И поинтересовался:
– И много здесь таких, как я?
– Да, наверно, человек сто, а может, и больше.
После процедуры оформления, снятия отпечатков пальцев, фото анфас и в профиль арестантов ведут в душ и далее в камеру карантина. Там Сергей провёл пять дней. В камеру на четырнадцать мест запихнули около тридцати человек, окна были разбиты. Зима и ветер. Особенно холодно было по ночам, поэтому арестанты спали одетыми, обутыми и укрывались тонкими одеялами. Что запомнилось, кроме грязи и холода, так это две большие крысы, которые ночами бегали по камере, стараясь стырить хоть какую-нибудь еду у спящих арестантов. Через пять дней карантина всех вновь прибывших развели по камерам. Для врагов народа были выделены отдельные камеры в тюрьме, в одну из которых определили Сергея. Сотрудники СИЗО, которые вводят и заводят из камер арестантов, называются выводными. Когда сотрудник-выводной открыл камеру номер девять, Сергей с матрасом под мышкой и сумкой с вещами шагнул в неизвестность. Первым его встретил большой бородатый мужчина. Он оценил взглядом Сергея, протянул руку и представился: Григорий. Сергей поставил вещи и положил матрас на свободную шконку, подошёл к каждому и познакомился.
– Садись за стол, поешь борща, ещё горячий. Я недавно сварил, – пригласил жестом за стол Григорий.
Сергей стоял в недоумении. Какой борщ? Как они смогли сварить борщ? Он ещё и представить себе не мог, сколько он увидит здесь удивительного и невозможного для не знающего тюремной жизни человека. На столе быстро появилась еда: борщ, сало, огурцы, помидоры, чеснок, хлеб, чай. Таким тёплым радушным приёмом он был обескуражен. И в будущем всегда и везде, куда бы он ни переезжал, его принимали с теплотой и сердечным вниманием. Это поведение арестантов называется «от души душевно в душу». После ужина между Сергеем и сокамерниками завязалась беседа. Откуда, кто, где работал? A того знаешь? A этого? До полуночи он уже знал всех по именам, по уголовным статьям, по городам, по строительным объектам и по общим знакомым. Мир тесен. Даже можно сказать, мир очень тесен.
Утром Сергей проснулся – перед глазами была грязная стена с узорами из подтёков, плесени. Первая мысль: «Что я здесь делаю?!» Этот вопрос он будет задавать себе постоянно, просыпаясь, и через месяц, и через год, и через два года пребывания в тюрьме. «Почему я сюда попал? A можно было избежать этого? А сколько это продлится? A смогу ли я выдержать это испытание?» Вопросы, вопросы, вопросы. Ответов нет. Первый месяц в таких условиях человек пребывает в шоке, это состояние здесь называют «человек в каске». Но человек так устроен, что даже в таких неестественных условиях через какое-то время он адаптируется и начинает жить тюремной жизнью. Жизнь продолжается. К сожалению, не так, как хотелось, но у тебя нет выбора. Или жить, бороться, верить, надеяться, или…
О проекте
О подписке