– Я случайно…

Офицер с каким-то странным задором в глазах только гаркнул громче:

– Всё, подъём! На выход, мой воин!

Состав ехал всё медленнее и медленнее, пока не остановился вовсе. Проводница открыла дверь, опустила ступеньки, сошла на перрон. Призывники спешно начали слезать вниз, высыпали на освещённую солнцем площадку из трёх вагонов. Кто-то взялся на ходу уминать бутерброды, кто-то – грызть яблоки, а другие уплетали даже домашние пирожки. Все понимали – скоро, очень скоро авоськи у них отберут, поэтому лучше всё съестное уничтожить сейчас. Над вытянутой вдоль вагонов толпой пронеслось громкое офицерское: «Строиться!» Ребята завертелись, замельтешили, но всё же сумели образовать некое подобие строя, в котором две шеренги переходили в одну, затем в три, а потом снова в две. Кеды, старые ботинки, поношенные мужские туфли так и не выровнялись по прямой линии, образуя своими носками волны. Будущие защитники Отечества, разодетые в рубахи, футболки, водолазки, а некоторые даже в костюмы, стояли не по росту.

Олег в своей белой рубашке в зелёный горошек и чёрных брюках оказался почти в самом конце «строя» и, не теряя времени зря, принялся раздавать остатки домашнего сухпайка всем стоявшим рядом. Самому ему кусок в горло не лез, да и поспать толком не вышло – всю ночь вспоминал байки про армейскую службу, которых наслушался во дворе. Старшие рассказывали истории, верить в которые было, естественно, смешно и страшно. Но военную службу все его знакомые уважали, хоть и считали очень непростым временем в жизни мужчины. Через пару минут от собранных ему в поезд припасов остались крохи: пара бубликов да огурец. У некоторых ребят и провожающих-то вовсе не было: ни родных, ни близких, как и еды в дорогу, так что Олег без труда нашёл, кому скормить провизию. Авоську он аккуратно свернул и засунул в карман брюк.

Три офицера равномерно разошлись по платформе и начали перекличку. Негромко, но вполне чётко они зачитывали фамилии. То тут, то там в «строю» перешёптывались, тихо смеялись, крутились на месте. Офицеры этого не замечали или делали вид, что не замечают. В любом случае, скованным себя никто не чувствовал.

– Ты откуда? – тихо спросил кто-то справа от Олега.

Он повернул голову и хотел было ответить коренастому щекастому парню с усами, но тут офицер произнёс:

– Путилов!

Олег моментально повернул голову вперёд и откликнулся:

– Я!

Офицер пошёл дальше по списку. Путилов снова посмотрел на позвавшего его и так же тихо сказал:

– С Обуховска, с Первомайского района. А ты?

В глазах у соседа заиграли радостные огоньки.

– Так и знал, что где-то тебя видел! Я тоже с Обуховска, но с Заводского! – Он протянул Олегу руку. – Семён.

Олег воодушевился, встретив земляка, поздоровался, назвал имя, спросил:

– Ты ещё видел кого-нибудь из наших?

Семён закивал.

– Точно есть Вова Боцман с Дачного, и ещё вроде бы видел парня с твоего района в первом вагоне. Шахматист, кажись. В очках, нос ещё с горбинкой. Может, знаешь? Гриша его звать, кажется.

Олег задумчиво отозвался:

– О таком шахматисте с Первомайского я ничего не знаю, а вот про Боцмана слышал. Он, вроде, самбо занимался.

Семён оживился.

– Да! За нашим клубом как-то одному блатному таких люлей навешал! Мне брат рассказывал. Думаю, с ним «деды» будут вежливыми. Попасть бы с ним в одну роту.

– Это да, – поддержал мысль Олег.

Офицеры закончили пересчёт личного состава, вверенного им на время транспортировки, и над перроном вновь пронеслось:

– Смирно! Равняйсь!

Парни затихли, встали прямо и даже послушно повернули головы направо, как учили в школе на уроках физкультуры.

Сопровождающий, застывший напротив вагона, из которого вышел Олег, скомандовал:

– Товарищи военнообязанные, приказываю уничтожить все взятые с собой припасы, пока не зашли к начальнику склада и не получили форму. Солдатам авоськи с мамкиными пирожками не к лицу. К приёму пищи приступить!

По строю прошла тихая волна одобрительных «Это вот дело! А чё тянул? Чё он раньше не сказал?». Олегу доедать уже было нечего. Тут кто-то слева его тронул за плечо. Парень повернулся и увидел светловолосого юношу, протягивавшего ему сухарь, посыпанный сахаром.

– Будешь? – проговорил молодой человек с набитым ртом.

– Не, спасиб, – отказался Олег. Аппетит у него так и не появился.

Светловолосый пожал плечами и выставил свою раскрытую худую бледную ладонь.

– Георгий, можно Жора.

– Олег, – пожал руку Путилов.

Слева, на два вагона впереди, началась какая-то суета: офицер прокричал команду, окончившуюся на «…ррш!», а потом те, кто ехал в первом вагоне, повернулись налево и пошли вдоль перрона. Остальные две трети прибывших остались на своих местах. Олег смотрел вслед уходящим. Те, сойдя с платформы, перешли через пути и свернули направо, исчезнув за воротами территории вокзала.

«Странно, чё за «калитки»? Почему не через сам вокзал?» – подумал Олег. Офицер, фамилию которого он так и не смог вспомнить – тот, что сопровождал его вагон, – сейчас неторопливо расхаживал вдоль строя. Кто-то из парней произнёс высоким голосом:

– А куда нас повезут?

Офицер, будто не слыша, шёл дальше по перрону, лениво разглядывая пополнение.

Вопрос повторился, тем же тоном, но громче:

– Товарищ, а куда везут?

Офицер остановился и развернулся в ту сторону, откуда исходил звук. Спустя мгновение он заметил невысокого паренька в футболке и штанах клёш, внимательно смотревшего на него. Человек в погонах улыбнулся.

– Ты мне, что ль?

«Чё-то с ним не то», – убедился в своих догадках Олег, получше рассмотрев улыбку лейтенанта. Было в ней что-то бешеное, ненормальное. Молодой офицер улыбался так, будто готовился к драке. Будто бы он находился в безвыходной ситуации и готов был биться, как загнанный в угол лев. «Умирать, так с музыкой», – вот что читалось в его улыбке.

«Блин, только бы у него не оказаться!» – решил для себя Путилов, записав сопровождающего в разряд «больных на голову».

Низкорослый паренёк нисколько не смутилcя от вопроса офицера и продолжил:

– Да, куда…

Сопровождающий не дал ему договорить, а перебил, повысив голос:

– Сынок, ты теперь в Вооружённых Силах! Здесь нужно уставы соблюдать! Прежде, чем рот открыть, советую понять, к кому ты обращаешься! – Всё это время офицер медленно приближался к пареньку. Низкорослый покраснел, в его глазах появился страх. – Вот у меня на погонах две звезды – небольшие, но честные. – Голос сопровождающего смягчился. – Я за них пять лет отдал заведению, которое от института только название имело. Звать меня «товарищ лейтенант»! Чем раньше ты этику освоишь, тем реже тебе будет по шее прилетать! Всё понял?

Паренёк нервно сглотнул слюну и покачал головой.

Офицер продолжил:

– Так чё ты там спрашивал?

Низкорослый тихо произнёс:

– Товарищ лейтенант, а куда нас везут?

На лице офицера снова появилась странная, пугающая улыбка.

– Во-о-от! Уже лучше! Но ещё запомни, что после звания следует говорить: «Разрешите обратиться». Понятно?

Паренёк захлопал глазами, пролепетал:

– Д-да.

Лейтенант усмехнулся.

– Не «да», а – «так точно»! Спрашиваю ещё раз: «Понял»?

Солдат кивнул.

– Так точно!

Офицер одобрительно хлопнул его по плечу.

– Молодец, сына! А едем мы в расположение воинских частей, Родину защищать. – После этого он повернулся направо и пошёл дальше вдоль строя.

По толпе покатился шумок: те, кто всё это время неспешно и тихо о чём-то перешёптывался, дали себе волю говорить громче, даже открыто смеялись.

– Тихо! – крикнул лейтенант. – Я чё, говорил команду: «Языком чесать»?

Толпа смолкла.

Лейтенант осмотрел своим бешеным взглядом кривой беспорядочный строй и продолжил:

– Я еду в триста пятый полк, и со мной отправятся пятьдесят человек, остальные же отправятся по другим частям сухопутных войск Оральского военного округа. Не переживайте, товарищи, из вас всех сделают первоклассных солдат и защитников Отечества! – Офицер расплылся в улыбке, обнажив зубы.

С правой стороны строя донеслось:

– Разрешите обратиться!

Лейтенант повернул голову на звук, но так и не понял, кто спрашивает. Ответил в толпу:

– Да.

– Товарищ лейтенант, а правда, что потери в округе выросли?

По строю пролетел небольшой гул. Лейтенант спокойно ответил:

– Всё нормально! Потери соответствуют нормативным для мирного времени. Дураки и самоубийцы везде есть – армия тут ни при чём. Служить надо хорошо, а не дурью маяться!

Слева прозвучали две команды: «Нале-е-ево! Шагом марш!». Олег посмотрел на спины уходящих парней со второго вагона: они направлялись к спуску с перрона, в сторону ворот.

– Товарищ лейтенант, разрешите обратиться! – произнёс светловолосый, стоявший за спиной у Олега. Дождавшись одобрительного кивка, молодой человек продолжил: – А нас везут в «учебку»?

– Кто везёт? – не понял лейтенант. – Я тя не везу, ты сам со мной зачем-то едешь.

Строй захихикал. Парень улыбнулся, но без промедления добавил:

– Я не про то. Я про этот город. Мы в учебку попадём?

Офицер ответил:

– Никак нет. В шестой бригаде почти все новобранцы проходят КМБ в частях. Тут была всего одна учебка, ещё лет пять назад, но там всякие «обезьяны» в потолок плевали. – Лейтенант повеселел. – Повара, электрики, сантехники, сварщики, слесари и прочие прогульщики строевой и огневой подготовки! Вся эта артель во взводы рот технического обеспечения шла. Но сейчас учебку прикрыли, вроде. Или кому другому отдали. Не знаю.

– Товарищ лейтенант, а какие должности есть в полках? – произнёс кто-то с левого конца строя.

Офицер сделал несколько неспешных шагов назад и начал искать глазами вопрошающего.

– Стрелки, пулемётчики, снайперы, сапёры – весь цвет пехоты! И не думайте, что сможете сачковать в моей роте! У нас все хозработы принято делать сообща, коллективом, в свободное от боевой службы время.

– А отдыхать когда? – спросил невысокий паренёк в клёшах.

Лейтенант бросил:

– А ты что, уже задолбался?

Из строя донеслись смешки. Офицер приподнял фуражку, почесал мокрый лоб, затем хлопнул в ладоши.

– Ладно, дорогой, уговорил! Я сделаю из тебя воина лично: пойдёшь в мой взвод!

Паренёк в клёшах сник прямо на глазах, а по строю прокатилась волна смеха. Офицер скомандовал:

– Отставить! Команды «ржать» не было!

Толпа притихла. Новый вопрос донёсся с правого края:

– Товарищ лейтенант, а когда в увольнение можно будет сходить?

Офицер весело присвистнул.

– Я смотрю, у меня во взводе ещё пополнение нарисовалось!

Новобранцы снова засмеялись. Лейтенант оборвал веселье жестом, похожим на ловлю мухи, и продолжил:

– Отдых, увольнения, отпуска – всё в нашем полку согласно Уставу. Но только если вы сами будете соответствовать тому, что в нём написано. И, в первую очередь, это огневая подготовка! У меня двое вот таких товарищей, – мужчина показал пальцем на паренька в клёшах и на правый край строя, – пока устройство автомата не вызубрят, сегодня спать не лягут!

Смуглый парень, выглядевший старше остальных, , спросил:

– Таварищ лейтэнант! А здэсь есть взвод развэдки?

Офицер хохотнул.

– Чё, самый храбрый?

Тот, нисколько не смутившись, продолжил:

– Э-э-э, товарищ лэйтэнант, я хачу делом занимаца! Я хачу настаящим навыкам боевым овладет. Зачэм эти вопросы: храбрый, нэхрабрый? Я труднастэй нэ боюс!

Лейтенант заинтересовался и с улыбкой спросил:

– Похвально! Как фамилия?

– Хаджимурзабаев.

Лейтенант насупил брови:

– Как? Не понял.

– Хаджимурзабаев! Асман! – выпалил тот как можно громче. Его голос перебил смех и перешёптывания окружающих.

– А, это ты там был в списке. Хорошо, товарищ Хаджи… – Лейтенант осёкся и посмотрел на того с виноватым выражением лица. – Не против, если я так к тебе?

– Нэт, – спокойно поводил головой из стороны в сторону Асман.

– Ага, – сделав небольшую паузу, продолжил лейтенант. – Люди, которые не боятся трудностей, очень нужны бригаде! Я лично буду ходатайствовать о том, чтобы ваше место службы оказалось самым тяжёлым.

– Э-э-эй! – разочарованно протянул Асман.

Лейтенант засмеялся вместе со строем.

«Ну и тип!» – думал про себя Олег, рассматривая офицера. Этот человек нравился ему с каждой секундой всё меньше и меньше.

Семён, всё это время немного «пританцовывавший» на месте рядом с Олегом, решил воспользоваться паузой в речи офицера и, подняв правую руку, чтобы точно привлечь внимание к себе, обратился:

– Товарищ лейтенант!

Офицер, утерев пот, выступивший на его покрасневшем лице, ответил:

– Чего тебе?

– Разрешите отлучиться, по-маленькому!

Лейтенант прыснул.

– И куда же ты отлучишься? Под поезд?

Семён тут же ответил:

– Да я и под поезд могу! Очень надо, товарищ лейтенант!

Офицер, не моргнув глазом, произнёс:

– Нет. Скоро будет сортир по дороге, недолго осталось, дотерпишь.

Слева издалека кто-то свистнул. Лейтенант, а за ним и весь строй повернули головы в направлении звука – это был какой-то военный у открытых ворот. Он махал рукой, чтобы шли к нему.

Лейтенант показал на него пальцем и посмотрел на Семёна:

– О! Я ж говорил! – затем он сделал два шага назад и громким голосом отдал команды: – Налево! Шагом марш!

Толпа, повинуясь приказу, начала смещаться к концу платформы. Спустившись по шершавым бетонным ступеням на каменную плитку, призванные потянулись вдоль глухих стен вокзальных зданий, металлического забора. Проход оказался узким, всего пару метров, поэтому колонна по двое получилась сама собой. Парни шагали невпопад, не в ногу, высокие плелись в середине, низкие шагали впереди. Когда новобранцы достигли ворот, двигавшийся позади всех лейтенант крикнул:

– Направо! У зелёной стенки строиться!

Толпа замедлила шаг у одноэтажной постройки с узкими окнами. На деревянном крыльце стоял солдат в выцветшей форме, пилотка сдвинута на лоб, в зубах стиснута сигарета, верхняя пуговица его кителя расстёгнута. Весь внешний вид этого взрослого парня, лет двадцати, был расслабленным. «Видимо, это и есть «дед», – подумал Олег, рассматривая военного на крыльце. Поймав взгляд новобранца, солдат зажал сигарету между пальцев, отвёл вниз, стряхнул пепел и одновременно с этим смачно сплюнул на траву у крыльца.

– Кому надо в сортир? – крикнул лейтенант, обходя толпу, растянувшуюся от ворот вдоль зелёной стены здания с красной деревянной табличкой «Склад» над входом. Напротив склада примостилось несколько деревянных сараев с какими-то надписями на дверях и амбарными замками на петлях. У противоположного конца здания виднелись ещё одни ворота из металлической решётки, с колючей проволокой поверху. Место, в которое привёл молодых людей офицер, походило на буферную зону для грузовых автомобилей, даже асфальт здесь был размечен белой краской под две полосы движения.

– Мне нужно, товарищ лейтенант! – как можно громче выпалил Семён, переминаясь с ноги на ногу.

– И мне! – протянул кто-то слева.

– И мне тоже! – послышалось откуда-то справа.

Толпа встала в несколько рядов, успев разбиться на небольшие кружки-группки. Некоторые хмуро косились на лейтенанта, но офицер никак не реагировал на это аморфное построение – позор Устава. В разных концах толпы уже начались перешёптывания. Лейтенант указал на крайний деревянный сарай с двумя входами – единственными открытыми дверями – напротив склада, чуть левее крыльца, и велел:

– Вот туда! Даю три минуты, время пошло!

Из толпы выбежали несколько парней. Впереди всех к заветному месту мчался усатый Семён. Олег с пренебрежением смотрел на лейтенанта. Ему не давали покоя мысли: «Да что он за человек? Ему что, нравится издеваться? Неужели в армии все такие? Надеюсь, что он самый шальной из всех местных офицеров».

Из открытой двери склада донеслось:

– Заводи! Чё они у тебя стоят?

Лейтенант повернулся на звук, затем бросил взгляд на ближайших к входу новобранцев и, кивнув на проём, сказал:

– Справа, по пять человек на получение формы, марш!

Парни поднялись по ступеням, зашлёпали ботинками по крыльцу и исчезли внутри склада. «Дед», куривший рядом, швырнул сигарету в ведро в углу около входа и тоже зашёл внутрь.

Из общественного туалета сельского типа потянулись первые участники забега. Семён и ещё какой-то русый парень прошли мимо офицера, направляясь на свои условные места в «строю». Лейтенант, удостоверившись, что эти двое не собираются спрашивать у него разрешения, рявкнул:

– Стоять! На исходную!

И Семён, и парень замерли на месте, удивлённо переглядываясь. Лейтенант повторил команду:

– Глухие, что ли? На исходную, быстро!

«Да что с тобой не так-то? Что опять?» – думал Олег, наблюдая за офицером. Парни, поняв, что лейтенант им кивает в сторону туалета, отошли на несколько метров назад и встали, совсем не понимая, что от них требуется.

– Товарищи военнослужащие! – Офицер обратился ко всем, кто стоял у склада. – Запомните, раз и навсегда – если вы возвращаетесь в строй, то нужно сначала спросить на это разрешения! А именно: «Товарищ лейтенант, разрешите встать в строй!». Понятно? – Он обернулся и посмотрел на Семёна.

– Так точно! – сам не понимая как, Семён всё же подобрал правильные слова.

– Попробуй, – сказал лейтенант.

Парни шагом приблизились к толпе, остановились и повторили оговорённую команду.

– Разрешаю! – снова оскалился своей странной улыбкой лейтенант.

Из склада кто-то выкрикнул:

– Следующие!

По крыльцу поднялась новая пятёрка. Олег, поняв, что никакого строгого порядка в «строю» нет, а сопровождающий с интересом наблюдает за следующей партией ничего не подозревающих ребят, возвращающихся из сортира, дёрнул за рукав Семёна, стоявшего рядом.

– Пошли ближе к крыльцу, – прошептал Путилов, – подальше от этого психа.

Никто им не препятствовал. Некоторые смотрели на повторявшееся из раза в раз представление «На исходную!», другие, воспользовавшись заминкой, что-то обсуждали. Кто-то, сев на корточки у самой стены, умудрялся незаметно курить.

– Следующие! – вновь крикнули со склада.

– Давай! – шепнул Олег Семёну, и парни рванули на деревянное крыльцо.

На складе пахло слежавшимся текстилем. Помещение освещалось тремя окнами, из которых почти ничего не было видно: «строй» их закрывал своими спинами до половины высоты. Под белыми подоконниками растянулась длинная лавка. За лакированной столешницей слева стоял подтянутый мужчина лет сорока-сорока пяти. На нём была форма, похожая на ту, в которой лейтенант отчитывал на улице новобранцев, но на плечах – на погонах – крепилось не две, а три звезды. Располагались, правда, эти звёзды как-то странно, по-другому, вдоль погона. Над верхней губой у военного кладовщика росли седые усы – очень густые, пышные, как сосновая ветка, но при этом аккуратно стриженые: ни один волос не заходил за уголки рта. Фуражка была сдвинута немного на затылок, из-под козырька виднелись мокрые от пота русые волосы. Верхние пуговицы на кителе были расстёгнуты. Военный сразу же вперился взглядом в вошедших новобранцев и, не давая им возможности что-то спросить, буркнул:

– Сто семьдесят? Сто семьдесят пять?

– А? – удивлённо отозвался Семён.

Кладовщик ещё громче, раздраженно повторил свой вопрос:

– Рост какой у тебя, дубина?

– Сто семьдесят три сантиметра.

– Твой? – кладовщик перевёл тяжёлый взгляд на Олега.

– Сто семьдесят два, – ответил Путилов. За спиной послышались шаги – на склад пришли ещё трое парней, один из них – светловолосый бледноватый Жора, что угощал Олега сухарём.

– Вася, третий номер, двойной! – крикнул через плечо кладовщик куда-то в открытую дверь у себя за спиной, чуть левее. Затем посмотрел на вошедших: – Рост?

– Сто шестьдесят пять, товарищ старший прапорщик!

Двое других – русый с родимым пятном на виске в поношенном спортивном костюме и темноволосый с синей татуировкой на мизинце, одетый в клетчатую рубаху – крикнули вдогонку:

– Сто семьдесят восемь

– Сто семьдесят!

Старший прапорщик передал кому-то за дверь:

– Слышал? Ещё два третьих и один второй!