Глава 4

Поначалу Даори не хотел просить помощи клана. И уж тем более он не думал просить самого Князя, хотя имел полное право, раз уж поручение тот дал ему лично.

И без того несладкая и несытая жизнь Неупокоенного осложнилась многократно. И все потому, что Академия Тьмы упорно придерживалась традиций времен Единения, и занятия в ней шли днем, хотя все нормальные демоны и вампиры должны в это время спать здоровым сном. И, хотя над столицей днем всегда висела дымка, затемняющая неприятные демонам солнечные лучи, для вампиров этой защиты не хватало.

Даори не нашел понимания у своего куратора – тощего, как сушеный кузнечик, демона с кафедры ядов. На просьбу заменить присутствие на лекциях личными отчетами магистрам в вечерние часы после захода солнца Даори получил пренебрежительное:

– Кто ты такой, чтобы из-за тебя менять расписание?

Он попытался лично договориться с преподавателями, отлавливая их в самые ранние утренние часы или самые поздние вечерние, но те злорадно кривили губы и отказывали:

– Кто ты такой, чтобы я просто так жертвовал на тебя свое личное время?

И заламывали за снисходительность к прогульщику несусветные цены. А платить вампиру было нечем. Даже стипендия ему не полагалась: мертвым деньги ни к чему. Скудная стипендия Неупокоенным адептам Академии Тьмы выплачивалась из казны Великого Князя, но Даори не забрал у него еще ни единой монеты.

И, наконец, бывший белый маг пришел к своему однокланнику – старшему вампиру с последнего курса. По правилам, в Академию разрешалось поступать только одному, но Тринадцатый клан потребовал привилегии для ученика убитой демонами вампирши. Даори приняли сходу, без обычных издевательств на экзаменах. И это обстоятельство вызвало вспышку ревнивой ненависти со стороны еще не закончившего учебу однокланника Эсмуса.

После первой стычки, закончившейся сломанными конечностями и рваными ранами, однокланники старались не пересекаться. А так как вампиры обладали тончайшей магической чувствительностью, заменившей отмершие ткани обонятельных рецепторов, им не составляло труда избегать друг друга.

За четыре года Даори ни разу не видел Эсмуса.

Он знал, где находится убежище недруга, но по неписанным правилам, ни один вампир не побеспокоит другого в месте сна. Потому пришлось караулить мертвого адепта с утра пораньше.

Даори перегородил дорогу однокланнику у самого входа в учебный корпус.

Увидев его фигуру, Даори ужаснулся: длинный и тощий, как скелет, обтянутый желтой кожей, Эсмус действительно выглядел сущим трупом. Неупокоенные адепты явно голодали на студенческом поприще.

Неужели он, Даори, выглядит так же тошнотворно? – кольнуло вампира.

Он украдкой скосил глаза на свои руки и ноги, убедился, что они такие же, как пять лет назад. Из-за неспособности смотреться в зеркало вампир не мог контролировать свою внешность. Неупокоенные не потеют, им не надо мыться так часто, как белым магам, только если запачкаются, а это случалось редко – с чего бы пачкаться летающим существам? Магия удерживала волосы в идеальном порядке. Они не росли, как и ногти, как и всё, остающееся неизменным годами, а у Старших и веками, тело. Но, оказывается, оно могло истончаться.

– Чего тебе? – буркнул однокланник. – Соскучился?

– Эсмус, мне нужна твоя помощь. Я случайно сломал амулет. Ты не мог бы…

– Нет, – оборвал его Неупокоенный. Взгляд тусклых черных глаз прошелся по лицу Даори, на миг оживился вспышкой зависти. – А ты все такой же чистенький, белый глист. Лучший лингвист Академии, наслышан. Полиглот. Знаток древних языков. Может, без амулета ты поменьше будешь нос задирать. Вспомнил о моем ничтожном существовании. Снизошел, надо же. Вспомнил? Забудь.

Эсмус оттолкнул его костлявой ледяной рукой и заторопился прочь, бормоча:

– Еще и тепленький, надо же. Пожрать где-то успел, а я тут голодай…

Даори ошеломленно смотрел вслед. Мимо, толкаясь, спешили демоны, но бывший белый маг не обращал внимания на тычки. Он почувствовал холод такого же Неупокоенного, как он сам. Почему? Даори давно не ел, очень давно. Того, что перепадало с щедрот ректората, вынужденного соблюдать договор с Тринадцатым кланом и завозить вампирскую пищу, не хватало и на день. Тело Даори не могло быть теплее воздуха, а на дворе уже осень.

Так и не решив загадку, вампир отправился прогуливать занятия в библиотеку.

***

А вечером, едва он привел в порядок каморку, кое-как вытер пыль и уже собрался вытянуться на стопке матрацев, застеленных свежей простыней, как в дверь постучала Миранда.

Пришлось ночевать в вентиляционной трубе, забравшись так, чтобы демоница не могла дотянуться и вытащить.

– Прости, – извинилась она. – Мне больше негде спрятаться, понимаешь.

– Понимаю. Мне тоже. Нигде уже не спрятаться.

Она предпочла не заметить иронию.

– Я поссорилась с Таем. Лике не до меня, она с драконом смерти уроки решает. Странная она, хоть и подруга. Ей даже дракон смерти ближе, чем я. Мне обидно. У меня никогда не было подруг.

– Почему?

Зря спросил. Из прошлой жизни помнилось, что девчонки слишком болтливы.

– Долго рассказывать, – буркнула Миранда, опровергая досужие сплетни о девичьей болтливости.

– И все-таки? – удивляясь самому себе, спросил Даори.

– Если ты выползешь из своей железной трубы, расскажу. Не умею я стенам рассказывать. Мне собеседника видеть надо. Иди сюда, я больше не буду тебя гонять. Даже не дотронусь.

Проклиная свою доверчивость, летучая мышь выползла из вентиляции, но предусмотрительно повисла на трубе под самым потолком, держа на взводе заклинание иллюзии. В крайнем случае глаза девчонке отведет.

– Как тебя зовут, мышь? – спросила наблюдавшая из-под ресниц демоница.

– Так и зовут – мышь.

– А… ну, как хочешь, а я буду тебя звать Мышонок. А кто тебя превратил в мышь и кем ты был раньше?

– Ты хотела рассказать о себе.

– Это неинтересно. Но, раз обещала…

И Миранда рассказала внимательному слушателю о своем одиноком детстве белой вороны, о книжных сказках, которыми наслаждалась в то время, как соседские девчонки устраивали на кого-нибудь охоту, точнее, травлю. О том, как и ее пытались травить маленькие демоницы, но у них ничего не вышло. Почти ничего. Драться Миранда научилась не сразу, и один клык ей выбили, пришлось обращаться к пленной белой магине. Да, у них в клане Вечерних Теней жила такая рабыня, наложница какого-то высшего демона.

Зуб Миранде вырастили, как новый, а пока выращивали, рабыня рассказывала девочке о Белой империи и попросила в награду принести ей книжку о ее родине. Миранда добыла у деда в библиотеке и принесла, а предварительно сама в нее заглянула. И с тех пор она заболела далекой прекрасной страной, где живут светлые красавицы, умеющие заговаривать и выращивать зубы, где скачут на крылатых пегасах белые рыцари, где вместо цветов растут сверкающие на солнце алмазы, а дорожки в благоухающих парках вымощены золотом.

Летучая мышь фыркнула: сказки темных о светлых всегда отличались смешными нелепостями. Впрочем, сказки светлых о темных отличаются нелепостями кошмарными.

– Не так там всё и алмазы на клумбах не растут.

– Откуда ты знаешь? – недоверчиво сощурилась Миранда.

– Я заколдованный белый маг, – призналась мышь.

– Расскажи, пожалуйста.

И Даори рассказывал, стараясь не упоминать о своей личности и биографии. Он описывал императорский дворец, балы, припомнил парочку легенд, даже спел балладу, под которую демоница так и уснула, не раздеваясь и обняв подушку.

Так они встречались каждую ночь, болтая почти до утра.

Ни с кем и никогда Даори не было так легко, если не брать во внимание разницу культур и традиций. Да, она полная его противоположность во всем. Он – почти мертв, она – бурлящий вулкан жизни. Он – бывший светлый маг, она – бывший враг его расы, демоница. Она – далеко не его идеал женщины. А он… он – презираемый как белыми, так и темными расами неумерший мертвец. Кровососущий труп, паразитирующий на живых организмах.

Вот кем ты стал, Даори. Даже демоница для тебя теперь слишком хороша.

***

Даори днем отсыпался, вечерами крал у однокурсников и переписывал лекции, а утром подбрасывал тетради обратно.

А вот Миранда совсем спала с лица. Она не высыпалась катастрофически. И через неделю Даори прогнал ее.

– Ваши горгульи сегодня смирнехонькие и тихонькие. Я проверял, – сказал он девушке, едва она переступила порог. – Тебе надо отоспаться, Миранда. И мне. Либо мы молчим, либо я уйду, либо ты.

Бросив длинный взгляд на воинственно встопорщенного мыша, демоница процедила:

– Спокойной ночи, Мышонок. Сегодня я посплю у Тая.

И ушла к своему жениху, Даори проследил.

И пробыла у него всю ночь, вампир так и провисел летучей мышью над дверью в комнату проклятого демона.

И вышла она под утро с припухшими от поцелуев алыми губами, прекрасная и опять невыспавшаяся. Взлохматила пятерней распущенный до пояса костер волос и задрала голову, безошибочно отыскав жемчужный комочек зверька, висевшего вниз головой. Улыбнулась, сверкнув белыми клыками. Демоница, что с нее взять. Нахалка бесстыжая.

А вечером она уже не пришла.

И сидеть одному в опустевшей конуре для Даори стало невыносимо.

Миранда больше не появлялась ни в парке, ни в подвальном убежище. Даори издали наблюдал за ней и ее подругой Ликой, как мог, а мог он куда меньше, чем с амулетом.

И тосковал. С ума сойти, он тосковал по общению с демоницей! С представительницей расы, которая скормила его, белого мага, вампирам, и после его же презирает за новую сущность.

Он слишком давно ни с кем не коротал время жизни и не-жизни за дружеской беседой. Нет, вампир не должен сближаться с будущей жертвой. Всё к лучшему.

А еще через неделю сам Великий Князь, потребовавший у Даори отчета, пообещал прислать амулет, но за это наорал на нерадивого за его неуместную скромность. Что хуже всего – наорал мысленно, выев ему мозг от макушки до копчика.

После взбучки голова у Даори раскалывалась, он беззвучно поскуливал в новой норе, устроенной в каминной трубе библиотеки. Иногда срывался и на полновесный вой, и тогда по помещениям разносился потусторонний заунывный стон. Для Академии Тьмы самое то, но магистры всполошились, устроили облаву на баньши, и Даори вынужден бежать. К счастью, на улице царила ночь.

На свежем воздухе полегчало, вампир вспомнил о дупле в старом дубе.

Увы, о нем помнили и магистры, и оно оказалось закрыто заклинанием. Возиться с отмычками сил не было, вампир повис вниз головой на ветке, с тоской вспоминая, когда вообще последний раз ел.

Только депрессией можно оправдать тот факт, что Неупокоенный пропустил приближение красноволосой врагини.

Демоница, выследившая дичь, подпрыгнула, распустив смешные, как у подростка, крылышки, и через миг белый пищащий комок забился в ее крепких когтистых руках… снабженных магическими перчатками ловчего! Усыпляющими пойманную дичь!

– Тише, крылья сломаешь, Мышонок! – Миранда прижала пойманного к тугой девичьей груди, обтянутой лишь шелком халата.

Даори совсем запаниковал, но крыльями бить перестал, беспомощно распустив их и настороженно кося голубым глазом на мышеловчую демоницу. А ее грудь так волнующе вздымалась и казалась такой аппетитно большой… с точки зрения мышиной ипостаси, а сердце так оглушительно билось, и вся она так одуряюще пахла горячей жизнью!

Тут вражеские ладони в перчатках сжались, пальцы негодяйки особым образом переплелись, запуская заклинание сна, и опаснейший высший вампир, бывший белый маг и недоучившийся темный, позорным образом провалился в колдовской сон.

***

Очнулся он в тех же ладонях, прижатый к той же умопомрачительной груди, и ловкие девичьи пальчики блестящими, украшенными рубиновыми стразами коготками почесывали его голову между ушек и гладили повисшие тряпочками крылья.

– Ты такой хорошенький, у тебя такая мягкая шерстка, Мышонок, – тихонько ворковала похитительница вампиров. – Ты обиделся на меня? Я тебя неделю по всей Академии выслеживала! И все-таки поймала!

«Прости, Великий, но сейчас я укушу эту глупую демоницу без соблазнения!» – вздохнул Даори, поднимая тяжелые веки.

– Смотри, Зулия, у него голубые глазки! И как это я раньше не разглядела? Подумать только, какая прелесть! – восторженно воскликнула глупая-глупая девчонка, которую так хотелось придушить. – Скажи что-нибудь, Мышонок, а то она не верит, что ты заколдованный и говорящий.

Здесь еще и Зулия!

Даори еще летом случайно узнал тайну «островитян» – подглядел за ночной тренировкой троицы, где Зулия поранилась, а вампир мгновенно унюхал светлую магию ее крови. Уж в чем-чем, а в светлой магии бывший лен-маг прекрасно разбирался. Но кто он такой, чтобы портить чью-то игру? Вот вампир и наблюдал, не сообщив никому. Ему невыносимо было даже представить, какому наказанию демоны подвергнут Зулию, если Великий решит продать информацию Темному Трону. Такому же, какому подвергли самого Даори. Хуже нет казни, как вывернуть светлого мага и превратить в противоположность, сохранив ему разум.

Нет, пусть кто-нибудь другой закладывает имперских лазутчиков, если друзья Зулии такие же – это и проверять не хотелось. А ему хватит слежки за Ликой и Мирандой.

Зулия тут явно лишняя.

Поняв, что вырваться, не покалечив вредную демоницу не получится, Даори расслабился. Руки у нее такие нежные, ласковые, так и представляешь, что они гладят не шкурку, а… да вот хотя бы кубики мужского пресса обводят пальчиками. А потом ее смуглые пальчики зарываются в его золотистую гриву, а сочные губы приближаются…

Нет, не надо на него дуть! Щекотно!

Он благоразумно молчал, прикидываясь самой обычной, немножко ручной летучей мышью. И, полузакрыв глаза, посматривал, куда бы бежать. Эта бешеная демоница притащила его в «Башню трех принцесс», отсюда так просто не сбежать. Тут столько магических запоров, словно всю казну Темного Трона сложили в подвалах. Кстати, интересная мысль…

– Зулия, глянь, это точно не вампир? – Миранда потормошила разомлевшего от ласки «зверька».

– Вампир давно бы тебя цапнул, дорогая, – усмехнулась Зулия. – Если сомневаешься, положи его в клетку, а клетку поставь на солнце. Только проверь, нет ли при нем их амулета, иначе бесполезно. Они ее обычно в пасти держат. Это такая бурая горошинка, с половину ногтя размером, похожая на каменного клопа.

– Горошинка? – помертвевшим голосом переспросила Миранда, а ее когти слегка удлиннились, впиваясь в белую шкурку. – Похожая на каменного клопа?

«Откуда Белая империя знает о сверхсекретном амулете?» – успел подумать Даори, как его оглушил вопль красноволосой демоницы:

– Вампир! Проклятый вонючий труп!

А его тело с размаху швырнули об стену, еле увернулся. Радостно нырнул в каминную трубу… и разочарованно взвыл – она оказалась перекрыта! Это конец.

– Да с чего ты взяла, что эта тушка с крыльями – вампир? – засмеялась Зулия.

– Так я же раздавила его амулет, приняв за каменного клопа! Знаешь, как я перепугалась? А потом, когда вернулась в ту каморку, рассмотрела обломки и поняла, что никакой это не клоп.

– И где сейчас эти обломки? – нарочито равнодушно поинтересовалась белая шпионка.

– Выбросила, давно уже.

– Куда? Где ты, говоришь, эта каморка?

– На улицу, под дерево. Может, до сих пор там валяются. Пойдем, покажу. Никуда этот вампирюга отсюда не денется. Сейчас, только расчешусь, подожди.

Даори услышал, как по каменным плитам процокали каблучки. И замерли.

– Зулия, а что за амулет, если тебе даже обломки интересны?

– Они его называют «антизагар», кажется. Без него вампир сгорит в солнечных лучах. Конечно, у нас тут в столице магическое затемнение включено, но для этих мерзких тварей без их секретной защиты все равно будет сильнейший ожог. Это хорошо, что появились обломки, можно исследовать и научиться нейтрализовать их защиту.

«Белая дрянь», – отстраненно подумал Даори, забыв о том, что когда-то думал точно так же о Тринадцатом темном клане, пока сам не стал одной из мерзких тварей. Нестерпимо захотелось вонзить клыки в притворщицу Зулию, заставить ее на своей шкуре почувствовать каково это – быть вампиром.

Но у него другая задача. Не говоря уже о тайной цели, давно уже ставшей смыслом его не-жизни.

Пока подруги болтали, он подобрался к самому устью камина и теперь следил за каждым движением девушек. Едва Зулия распахнула дверь, он перепачканной сажей стрелой вырвался из камина и не отказал себе в удовольствии, пролетая над головой «островитянки» вырвать из ее крашеной шевелюры клок волос.

Ну, а с Кикирусей он договорится. Старуха всегда жалела вампиров, «несчастненьких порченых мальчиков». Так и получилось. Кастелянша словно караулила внизу и мигом распахнула входную дверь, выпуская летучую мышку, даже платочком вслед помахала, а вот перед носом Зулии резко захлопнула.