Глава 4

Примерно тысяча семисотые годы. Испания.

Я вдыхаю полной грудью пьянящий аромат весенней ночи. Кровь в жилах бурлит, заставляя совершать безрассудные поступки. Совсем скоро мы с моей любимой будем вместе. Осталось совсем немного накопить, чтобы можно было сделать официальное предложение.

Впереди дорогу перебегает собака, из-за темноты показавшаяся огромной. Она пробегает между домов, не обратив на меня внимания. Странно, что ни один пес не лает на нее. Вокруг наоборот стоит гнетущая тишина.

Странно, но не хочется обращать внимание на такие мелочи. В голове мысли только о моей Марии. Мне удалось увидеть ее сегодня. Мое сердце бьется с бешенной скоростью, мечтая вырваться за пределы грудной клетки и вернуться к любимой.

Тишину майской ночи словно острой саблей пронзает истошный женский крик, оборвавшийся так же внезапно, как появился.

Оборачиваюсь, стараясь понять, откуда идет звук. В это время на улице практически нет прохожих. Все приличные горожане давно сидят по домам, опасаясь лихих людей, а неприличные продолжают развлекаются по кабакам.

Нависшую тишину нарушает лишь лай собак, потревоженных криком.

«О, Пресвятая Дева! Крик донесся со стороны дома Марии! Что там могло произойти? Я же был там всего несколько минут назад! Неужели, нас кто-то смог увидеть?»

Бросаюсь бегом к дому своей возлюбленной. Остается совсем немного, буквально пара домов. Лунный свет выхватывает из темноты фигуру, скрывающуюся за поворотом. На каменной мостовой прямо под балконом лежит распростертое тело. Светлое платье стремительно темнеет, пропитываясь кровью.

Подбегаю ближе. Холодный, липкий ужас окутывает меня. В лежащей возле увитой плющом стены девушке узнаю свою невесту. Ноги будто примерзают к мостовой. Я не в силах пошевелиться, лишь с ужасом смотрю на расползающееся темное пятно. У той, что всего лишь несколько мгновений назад была моей трепетной и нежной Марией, разорвано горло. Оттуда толчками вытекает кровь. В волосы вставлена веточка гортензии, выделяющаяся белым пятном среди темноты.

Собаки заходятся лаем, вынуждая проснуться жителей окрестей.

В доме постепенно загорается свет. Потревоженные шумом обитатели выглядывают в окна, стараясь рассмотреть, что произошло. Мужчина с горящим факелом открывает дверь и тут же в ужасе замирает.

– Пресвятая Дева, помилуй, – шепчет он, крестясь, и смотрит на позади меня.

Я оборачиваюсь. Прямо на стене кровью написано: «Не предавайся греху».

Не успеваю прийти в себя, как из двери выглядывает женщина.

– Убил! Убил! – вопит она, указывая рукой на меня.

– Что? – спрашиваю, севшим голосом.

– Убийца! – кричит еще кто-то.

К этому голосу тут же присоединяются другие, сливаясь в единый гул в моей голове. Никто не поверит мне, да и не будет слушать. Люди скоры на расправу. На пороге появляется отец Марии, а следом за ним ее несчастная мать. Ее крик походит на вопль раненого зверя.

– Тише, Джимена,– мужчина обнимает жену за плечи. – Ты! – выкрикивает он, увидев меня.

Делаю шаг назад, понимая, что надо бежать.

– Стой!

«А вот этого делать точно не надо»

. Одним рывком опрокидываю бочку, стоявшую у стены, и бросаюсь прочь со всех ног.

Клянусь, что найду убийцу, чего бы мне это ни стоило.

Через несколько поворотов вижу молодую девушку. Цыганка в цветастой юбке и платке, завязанном сверху пучка.

– Стой! – кричу ей, как и мне кричали несколько минут назад.

Она оборачивается. Свет луны выхватывает часть ее лица, измазанного кровью.

Неужели эта хрупкая девушка смогла так зверски расправиться с Марией? Или…

Она – ведьма!

Город шумит. Обычная жизнь. Торговцы зазывают в свои лавки, громко оповещая, что именно у них самые свежие овощи. Дневная жара понемногу отступает, улицы заполняются людьми, спешащими по своим делам. Для них ничего не изменилось. Жизнь входит в свое привычное русло, ведь страх, сковавший горожан на целый месяц, отступил. Преступника, зверски убившего десять человек, поймали.

Слава святой инквизиции! Сегодня поганую ведьму, призывавшую демонов для кровавых ритуалов, сожгут на костре.

Я сдержал свое обещание, отыскав убийцу Марии, только душе от этого не легче. Ее родители по-прежнему считают меня виновным в смерти их дочери. Ведь, если бы она не вышла на балкон для встречи со мной, то эта тварь ничего бы не сделала. Возможно… Иногда кажется, что они правы.

Ровно в семь часов на площади святого Иакова. Когда догорит священный костер, моя душа должна обрести покой. Мария будет отомщена.

А что потом?

Останавливаюсь, смотря на лавку сапожника. Пожилой мужчина что-то эмоционально рассказывает парнишке лет десяти. Сердце сжимается. Мария могла бы подарить мне много детей.

Мелькнувшая в переулке тень той ночью оказалась молодой девушкой кале из бедного района. Тогда она убежала, запутав следы, но мне удалось разглядеть, что ее лицо было перепачкано кровью.

Почти неделю я бродил по городу, пытаясь отыскать проклятую ведьму.

Все знают, что цыгане водятся с нечистой силой, одни их танцы при луне чего стоят. А еще они не выдают своих. Внутри общины можно спрятать хоть целую армию, не то что одну девушку. Только и там встречаются предатели, готовые за звонкую монету оказать посильную помощь. Особенно, когда о ней просит святая инквизиция.

« – Ты знаешь, сын мой, что тебя ждет за ложь? – спрашивает священник, глядя на меня.

– Да, святой отец, – склоняю голову. – Я видел ее в ту ночь рядом с домом почтенного семейства Торрес.

– Возможно она просто проходила мимо? – он вопросительно поднимает бровь, словно дает последний шанс одуматься.

– Ее лицо и руки были в крови, – пытаюсь унять нервную дрожь, – А потом она растворилась в голубой вспышке, словно и не стояла передо мной. Уверяю, Святой отец, эта женщина ведьма.

Мужчина тяжело вздыхает, опуская книгу, которую до этого держал в руках, на стол.

– А что ты, сын мой, делал в столь поздний час возле дома почтенного семейства Торрес? Ведь они утверждают, что их дочь убил именно молодой мужчина.

Холодный пот проступает на спине.

– Есть за мной грех, святой отец, – опускаю голову, понимая, что оправдаться не так просто.

Со стороны действительно выглядит, будто я пытаюсь свалить свою вину на невиновную девушку.

– Говори же!

– Я был возле дома почтенной семьи Торрес, чтобы увидеть дочь главы семейства, Марию. Мои пылкие, романтические чувства к ней настолько сильны, что день и ночь мечтал прикоснуться хотя бы к кончикам ее пальцев…

Горло сводит спазмом. Едва удается сдержать подступающие слезы. Моя Мария так и не смогла подарить мне даже один поцелуй. Я уже никогда не почувствую нежность ее прикосновений.

– Так эта ведьма спасла тебя, – произносит священник с пренебрежительным смешком.

– Не понимаю вас, святой отец.

– Она спасла тебя от греха блуда. Сам бы ты не смирил свою плоть.

– Это…

– Молись за нее, – прерывает мои слова священник.»

Из воспоминаний меня вырывает скрип колес. По улице в направлении площади святого Иакова едет черная телега. При виде нее многие горожане творят крестное знамение и отводят в сторону глаза. Особо смелые выкрикивают что-то нецензурное в адрес проклятой ведьмы.

Как только телега равняется со мной, все звуки вокруг словно пропадают. Цепляясь за прутья зарешеченного окошка, подтягивается девушка, смотря на меня немигающим взглядом. Я готов поклясться, что в следующее мгновение время замирает. Мы встречаемся глазами. По спине пробегает морозный холод, заставляя рефлекторно сжаться, словно мы не в жаркой Испании, а где-то в северных землях. С неба разом помрачневшего неба падают крупные снежинки, будто сейчас резко наступила зима.

– Ты знаешь, что я не убивала, – слова девушки звучат, кажется, прямо в моей голове. – Ты ошибся, Лео.

– Я видел тебя там, – отвечаю, трясущимися от холода губами. – На тебе была ее кровь!

– Ты сумел рассмотреть это в темноте? – хохочет в голос.

От этого дьявольского смеха кажется, что вот-вот из ушей хлынет кровь.

– Ты же ведьма! – кричу, но за порывами ледяного ветра едва могу различить собственный голос.

– Да, – говорит девушка с блаженной улыбкой. – И я пыталась спасти хотя бы душу твоей любимой. Или ты, мой милый мальчик, считаешь, что тому, кто пришел забрать ее жизнь, нужна только плоть?

– А что же?

– Ему нужны их души! Запомни! – ее голос меняется на более тихий и вкрадчивый. – Плоть нужна, чтобы прокормить голодную свиту. Для него самого нужны души.

– Ты лжешь, ведьма! – сжимаю до боли кулаки, чувствуя, как ногти вспарывают кожу на ладонях. – Лжешь!

– Их будет тринадцать. Еще три души.

– Ты сгоришь на костре! Ты не сможешь больше убивать! – срываю голос от крика.

– Да, сгорю, – на этот раз она улыбается как-то грустно. – И не смогу больше никому помочь. Но это сделаешь ты.

– Я тебе не верю.

– Это временно, мой глупый мальчик, временно! Сегодня я умру вместо тебя, чтобы ты довел дело до конца, – ведьма высовывает руку сквозь решетку. – Ты будешь жить до тех пор, пока не поймаешь настоящего убийцу.

Ветер усиливается, закручиваясь по спирали. Снежинки бьют по лицу, кажется, рассекая кожу в кровь. Ведьма сжимает ладонь в кулак, и из него текуталые струйки, смешиваясь со снегом.

Видение пропадает так же внезапно, как появляется. Телега с характерным скрипом продолжает движение к месту казни. И лишь стремительно тающие на мостовой снежинки дают понять, что это было реальностью.

Провожу ладонью по щеке, чувствую какую-то влагу. Смотрю на руки и вижу кровь.

Что здесь только что произошло?

На ватных ногах иду вслед за толпой, стекающейся на площадь. Все хотят увидеть, как ведьма будет гореть на костре. Желающие пощекотать свои нервы стараются занять места поближе.

Совершенно оглушенный я выхожу на площадь. В центре сделан огромный костер вокруг столба. Впереди него расположена платформа, на которой стоят высокие церковные чины.

Толпа гудит, кому-то периодически удается перекричать этот шум .

– Сжечь ведьму! Сжечь!

– Смерть ведьме!

– Смерть!

– Смерть!

– Смерть!

– Сжечь!

Люди на площади напоминают единый организм, жаждущий чьей-то смерти.

А если она действительно не виновата? Но… Я же сам видел! Кале точно ведьма! Точно!

Взгляд падает на худую фигуру в белой рубахе до пят. Руки связаны за спиной, хотя шансов убежать у нее совсем нет.

Один из священников выходит вперед, поднимает раскрытую ладонь, призывая людей замолчать. На это требуется пара минут. На площади стоит гробовая тишина. Толпа, затаив дыхание, ждет, когда озвучат приговор.

– Вы знаете, что последний месяц наш город жил в страхе. Наши дочери, мужья, сыновья и матери ежедневно подвергались опасности. Многие дни и ночи наши доблестные стражи и служители святой инквизиции искали душегуба, чтобы обезопасить всех жителей города. Но любое злодеяние будет наказано, ибо нас направляет рука божия! – предложение за предложением выкрикивает священник. – При помощи неравнодушных граждан, была поймана ведьма! – по площади проноситься вскрик ужаса. – При помощи своих колдовских книг и обрядов Алисия Гарсия призывала демонов, убивших десять человек. После проведения дозновательных мероприятий вина ее была доказана. Алисия Гарсия приговаривается к сожжению во имя спасения ее бессмертной души. Пусть огонь святой инквизиции очистит тело этой несчастной.

– Привести приговор в исполнение! – приказывает старший инквизитор, давая отмашку палачу.

Девушку подводят к столбу, привязывают. Она бросает печальный взгляд в сторону людей на площади. Мне кажется, что из всей толпы кале смотрит именно на меня.

Палач подносит горящий факел к куче хвороста. Огонь занимается в считанные секунды.

Как только вспыхивает костер толпа издает одобрительный вопль. Все это напоминает огромное, омерзительно чавкающее чудовище.

И среди этого чавканья чудиться крик ведьмы:

– Будь ты проклят! Будь проклят!

Я с ужасом смотрю на это, испытывая острые чувства вины и безысходности. То ли от избытка эмоций, то ли от удушающего дыма у меня начинает кружиться голова. Делаю несколько шагов назад, ища какую-то опору. Сознание пропадет.

Я с ужасом смотрю на все это, испытывая острое чувство вины и безысходности. То ли от избытка эмоций, то ли от удушающего дыма у меня начинает кружиться голова. Делаю несколько шагов назад, ища какую-то опору. Сворачиваю на близлежащую улицу, мечтая уйти подальше от омерзительной толпы.

Впереди слышится топот копыт.

– С дороги! – доносится чей-то крик.

Прямо на меня летит повозка. Передо мной мелькают лошадиные копыта. Сознание пропадет. Унося в спасительное беспамятство.

В себя прихожу тяжело. Голова раскалывается, сильно мутит. С трудом сфокусировав взгляд, понимаю, что место совершенно незнакомое. Справа от меня стоит стол, на котором горит свеча. Пожилая кале в цветастой шале раскладывает карты на синей скатерти.

– Здравствуй, Лео, – произносит женщина, поднимая на меня глаза.

– Здравствуйте, – отвечаю, понимая, что едва ворочаю пересохшим языком. – Где я?

– Ты, мой милый мальчик, в доме Алисии Гарсия.