Глава 17

Отступать невозможно, когда в спину дышит испытанное раннее отчаяние. Приходилось двигаться вперед, едва ли не на ощупь, впрочем, когда-то таким методом она и выбралась из полнейшего хаоса, захватившего её мысли. Просто шла вперед, стараясь не оглядываться. Страхи и сомнения пытались поспеть следом и периодически им это удавалось.

Кира с каким-то особенным предчувствием приближалась к школе искусств, испытывая гордость, что и сама была причастна к миру, создаваемому её выходцами и учителями.

– Снова вы, и я рада вас видеть, – девушка-администратор сияла лучезарной улыбкой.

– Взаимно, – Кира улыбнулась в ответ, прикидывая, как бы озвучить просьбу, с которой прибыла.

– И, наверное, вам снова требуется моя помощь.

– Вы читаете чужие мысли.

– Не удивляйтесь, у меня отменный опыт.

– Необычный, скажем так.

– Парень, с которым я встречалась, обладал удивительным требованием, чтобы его спутница угадывала желания и мысли, – девушка поделилась весьма личной информацией о себе с долей облегчения.

– Получалось? – Кира внимательно относилась к подобным фрагментам бесед.

– В какой-то момент невероятно надоело.

– Зато используете полученные навыки.

– И не говорите. Так чем же я могу помочь? – администратор достаточно быстро вернула себе беззаботное выражение лица, словно играла на сцене.

– Мне так и не удалось застать рекомендуемого вами педагога, – посетительница школы выглядела огорченной, чего и не пыталась скрыть.

– Его лекции были перенесены на следующий месяц. Он приболел.

– Когда я была в музее, узнала об огромном количестве работ, хранящихся в архиве.

– Верно, архив у нас переполнен.

– Попасть туда могут только сотрудники?

– И в этом вы не ошиблись, – администратор предполагала, к чему клонит невероятно милая с виду девушка.

– Жаль, – Кира и не рассчитывала на удовлетворение всех своих просьб.

– Но я вам советую прийти в первых числах следующего месяца и побеседовать с педагогом. Если он сочтет допустимым, то попробует вам обеспечить доступ в архив.

– Благодарю, приду непременно.

– Мне очень хочется вам помочь.

– И у вас это получается.

Глава 18

Океан не способен утомить. Он заставляет погружаться в мысли, сопряженные с ностальгией, а уже те обладают способностью перегружать своим обилием. Она не страшилась воспоминаний. С молодости она пришла к выводу, что их следует делать такими, дабы спустя годы предаваться наслаждению от контакта с памятью.

Расположившись в шезлонге и провожая за горизонт расшалившееся солнце, Ольга задумалась об усиливавшейся зрелости. Тело все ещё её не предавало и позволяло вести образ жизни богемной особы, не отказывавшей себе в определенных удовольствиях. Но и оно когда-то даст слабину. А это означало приближение того пресловутого одиночества, от которого стремились скрыться в последнем браке либо в количестве половых партнеров. Её оно будто и не страшило, либо она сумела себя обхитрить. И делала она это с заботой о себе, наметив план зрелой жизни, и он ей нравился. Впрочем, до состояния той зрелости, когда женщина коротает век наедине с самой собой, было ещё далеко. Уж для неё точно. Но быть одной следовало привыкать – на то имелись причины.

Отпив из бокала охлажденное шампанское, женщина прикрыла глаза, позволяя шаловливому уму вытащить из склада воспоминаний очередной приятный фрагмент. Удивляло её лишь то, что каким бы ни был коварным ум, он редко извлекал нечто неприятное, а в её прошлом и этого добра хватало.

То ли ум был опьянен шампанским, то ли очарован той, которой принадлежал. Он пытался угодить, и у него это получалось.

Глава 19

Слова. Их было слишком много. В школе. На улице. В магазине. Везде, где были люди. И слова частенько касались её. Она ничуть не нуждалась в них. Люди не умели молчать. И слова заполняли пространство. Она жаждала только одного – увернуться от них и от людей, которые не умело ими пользовались. Нередко возникало желание избавиться от всех тех слов, что преследовали её и будто бы отпечатывались на коже. Слова имели значение – то, которым она их наделяла. Но этого она не понимала.

Куда сильнее было непонимание того, почему все это происходило. Почему с ней? За что и кто решил поиздеваться над той, что не была способной защитить себя? Меньше всего хотелось верить, что существовавший на небе ангел безразлично относился к исполнению своих обязанностей.

И был ли он? Защитник с крыльями или без них? Чем он был занят, пока она в очередной раз рыдала в ванной комнате, смывая с себя остатки прошедшего дня со всеми его словами, фрагментами событий и прочими причинами для душевных терзаний?

Вода смывала все, кроме слез, проливаемых в душе.

Глава 20

Нарушать её планы позволялось исключительно работе. Этому существу она могла простить многое, поскольку их тандем базировался на равноценном обмене. В противном случае она пренебрегла бы важностью чего-либо и кого-либо. Ольга пришла на побережье, чтобы запомнить особенный вечер перед отлетом. Иногда ей казалось, что только океан и море могут обеспечить должный уровень комфорта. Вне их присутствия она ощущала дефицит спокойствия.

И вместе с тем она тосковала по большому городу. В нем она видела особенное место, побуждавшее развиваться и мечтать. И даже такой прагматик, как она, не атрофировала способность фантазировать. Не о чем-то сказочном, а о вполне приземленном, но недоступном в силу объективных причин.

– Мисс, ваше такси прибыло, – служащий отеля не поленился прийти за выезжавшей постоялицей прямиком на побережье.

– Как вам вид?

– Простите.

– Вам нравится океан?

– Наверное.

– Вы редко уделяете ему внимание, – женщина оставалась эмоционально спокойной, а ведь могла бы дополнить свои слова легким осуждением.

– О, я часто бываю на побережье, – парень поспешил указать собеседнице, что та неправа в своих суждениях.

– Бывать не значит ощущать.

– Это совет?

– Ни в коем случае. Я не даю советов тем, кто их не примет.

Моложавого вида женщина в обтягивающем черном брючном костюме кивнула океану и направилась в сторону, противоположную умиротворенному существу. Ей вслед смотрели волны и человек, не понимавший, что делать с услышанными словами.

Глава 21

– Что-то ты зачастил в бар.

– Ты тоже здесь находишься.

– Тебя переспорить невероятно сложно.

– А зачем это делать?

– Ладно, сдаюсь, – Максим стремился провести свободное от работы время с комфортом, а не в словесных баталиях, которые тяготел устроить друг. В последнее время угрюмый мужчина придерживался несговорчивой манеры поведения.

– Хороший вечер выдался, – Раймонд и сам выглядел утомленным для мозгового штурма.

– Думаешь?

– Пробую.

– Ты будто чему-то радуешься.

– Жизни. Я радуюсь каждому дню своей жизни.

– Мне бы этому научиться, – Максим не стал скрывать повод для недовольства жизнью.

– Этому не научиться, – Раймонд не обзавелся привычкой успокаивать другого человека, пусть даже близкого.

– А как?

– Это ощущение появляется само собой в тот момент, когда ты будешь готов.

– Что-то мне надоело ждать этот момент.

– Не жди – само придет.

– А если не придет?

– Когда не ждешь, не будешь огорчаться, что не случилось.

– Легко тебе философствовать, – мужчина, пришедший в бар, чтобы скрыться от рутины, ощущал, что та вопреки всему его настигла.

– Сейчас – да.

– А раньше?

– Всего хватило, друг, ты просто не все знаешь, – Раймонд не удивлялся присущей людям черте считать других более счастливыми, чем они сами.

– Так ты же держишь в тайне свое прошлое.

– Потому, что оно принадлежит только мне одному.

Глава 22

Страх напрасности предпринимаемых действий сковывал по рукам и ногам. Его воздействие было куда сильнее проявления болезни. Тихон устроился на табурете, рассматривая ещё и две незавершенные статуи. Танцующая и спящая девушки из камня идеально сочетались друг с другом. Без слов они отражали суть жизни. Но и они не шли ни в какое сравнение с изображенной на эскизе. Пожилой скульптор продолжал надеяться отыскать преемника, который пообещает воплотить в жизнь чужую мечту. Тогда-то он со спокойной душой покинет свою студию, пропахшую сыростью, и устроится в медицинском учреждении, где ему обеспечат должный уход.

Он не ощущал одиночество, как нечто фатальное через применение к личной жизни. Напротив, будучи свободным, он прожил приемлемую для самого себя, жизнь. А вот уже для профессии одиночество превращалось в бездумную убийцу.

Достав устаревшую модель телефона, он набрал номер соседки, обещавшей поискать скульптора, не успевшего возомнить себя мастером.

– Милая, утешь старика.

– Тихон Алексеевич, пока не могут порадовать вас.

– Неужели во всем городе нет нужного мне человека?

– Ищу.

– Я уже скоро на кладбище окажусь, нерасторопная ты моя, – старик пытался шутить, но это ему не удавалось даже по молодости.

– Кстати, хорошая идея, – собеседница отреагировала на услышанное неожиданным образом.

– Как тебе не стыдно.

– Я не о том.

– А о чем?

– Я ещё не обзвонила мастерские по изготовлению памятников, – женщина дала пояснение возникшей идее, ловя себя на мысли, что та весьма состоятельна.

– Думаешь, там работают настоящие скульпторы? – Тихон тяжело вздохнул, полагая, что наступило время для расставания с мечтами.

– Вы собираетесь такового сделать, так что не перебирайте харчами.

– Делай, как знаешь, лишь бы был итог.

Глава 23

Домашние стены проявляли невероятную тактичность. Люди так точно не умели общаться с кем-то, кто успел пораниться душой до встречи с ними. Дом щадил. Он окутывал тишиной и обеспечивал безопасность, а именно в ней она нуждалась, как ни в чем другом. Поймав себя на мысли о собственных потребностях, Кира погрузилась в размышления. В последнее время это занятие становилось основным. Пришел черед поразмышлять над потребностями. Ей не хватало признания. Всю жизнь она доказывала себе, что обидчики заблуждались, да что там – грубейшим образом ошибались. Пункт за пунктом она обеспечивала себя доказательствами собственной правоты. И ей становилось легче.

Но она все ещё не встретила мужчину, способного вызвать у неё доверие. Стоило позволить незнакомцу приблизиться к её персональной территории, запускался приевшийся сценарий. А при малейшем намеке на развитие знакомых событий, она ставила точку в начавшейся истории. Так было спокойнее и безопаснее. Никто бы не захотел понимать, дорожить и уж тем более, ценить её.

Она снова возвращалась в тишину, окруженную четырьмя стенами. И дом принимал её без лишних расспросов. Он не лез в душу и не выворачивал наизнанку.

Глава 24