POV Крестовский
Наши дни
Она! Это она! Та девчонка из клуба.
Стоит в дверном проеме: промокшая с ног до головы и с плюшевой игрушкой под мыхой. А стоит, потому что…
Да ладно? Она что, и есть дочурка новой отцовской пассии?! Вот так подстава!
– Ты, – повторно вырывается из меня для закрепления результата. А то вдруг галюны пошли на почве акклиматизации.
– Сюрприз, – театрально разводит та руками, скалясь в фальшивой улыбке. Настолько фальшивой, что вижу ее задние зубы. Острые и умеющие кусаться. Это я еще с прошлого раза помню.
– Вы что, знакомы? – озадачивается отец, наконец отрываясь от своего блэкберри.
Семейное вечернее чаепитие, чтоб вас… Один мозгами с работы так и не ушел, слишком занятый, чтобы спросить самое банальное на свете: «Как дела, сын?» Другая какую-то хрень черкает в графическом планшете, блаженно напевая себе под нос. А третий, то есть я, все это время в айфоне ковыряется. Так душевно, что слов нет.
Уж и не чаял разбавить эту убогость хоть какой-то движухой, а тут нате… Открытие.
И я что-то настолько охренел от него, что выхренеть обратно пока не получается. Отчего отцовский вопрос остается без ответа. Да и какое мне сейчас дело до него, когда тут ТАКОЕ…
– Глазенки сломаешь, – едко замечает новоприбывшая, видимо, почувствовав неловкость от того, что я безбожно на нее пялюсь. Пытаясь если не высверлить из пространства, то хотя бы проделать в ней новые отверстия. – Если соскучился, так и скажи.
Выдерга.
– А ты времени зря не теряла. Жопу наела. Подсела на мучное?
– Обрастаю защитным целюлем[4], чтоб избавить себя от домогательств со стороны всяких мутных личностей.
Подлая провокация! Тогда она полезла на меня как раз-таки первой. Ну, почти…
– Насколько помнится, ты была не особо и против.
– Тебе показалось.
– Да ну как же! Я ж прям заставлял тебя совать язык себе в рот.
– Это был эксперимент. Зато проверила на практике: не все то золото, что блестит. Чтоб ты знал: целуешься паршивенько. Потому с продолжением и не срослось.
Чихаю от возмущения.
– Слышь, принцесса-звездонесса, а давай-ка мы…
– Кирилл! – одергивает меня с досадой отец. – Что за выражения? Ты с девушкой разговариваешь, а не со своими быдловскими дружками.
– Кто девушка? Эта? Тебя обманули. Тебе подсунули Сатану в женском обличье. Думаешь, я – геморрой на задницу? Это ты с ней не тусил. Я из-за нее дважды едва не огреб. За одну ночь!
– Вот не звезди, – фыркает девчонка, безмятежно покусывая заусенец. Как ее там зовут? Вроде имя называлось, но я не запоминал. – Один раз очень даже хорошо огреб.
– Провоцировать тех мудаков не надо было.
– Чем это я их провоцировала?
– Голой задницей.
– Ты меня путаешь с проститутками из квартала красных фонарей.
– Не. Это те пацаны тебя с ними перепутали. Что, кстати, несложно. И наверное, не стоило их переубеждать. Морда целее была бы.
– Ути, божечки, – кривляясь, складывает губы уточкой она. – Да кто-то до сих пор дуется, что ему обломался секс.
– Так. Думаю, с нас достаточно подробностей, – тактично покашливая, снова напоминает о себе отец.
Надо заметить, неловко сейчас только ему. Его «невеста» между тем активно общается с дочерью с помощью жестикуляции. Сложноопределимо крутит пальцем, будто что-то спрашивает, получает кивок в ответ и понимающе изображает мимикой что-то в духе: «О-о-о, теперь все ясно».
Чего им там ясно? Что за бабские шифры?
– А вслух можно? – не выдерживаю. – Тоже хочу поучаствовать в беседе.
– Прости, но это только для девочек, – спархивая с дивана, на котором до того сидела в позе лотоса, будущая мачеха одаривает меня улыбкой. Которая, вероятно, должна была выглядеть очаровательной, однако вызывает исключительно отторжение. – Кариночка, пошли. Поболтаем… о женском. Переоденешься заодно. Ой, я же еще подарок свой тебе не вручила… – уводя дочь под локоть, щебечет та пташкой, а я с лютым недоумением провожаю обеих взглядом, пока они не скрываются за поворотом к лестнице.
– Серьезно? – Меня всего только что не передергивает. – Ты предпочел матери вот этого недоподростка?
Моя мать – утонченная леди, которая даже в глубоком маразме не позволит себе драные джинсы, обляпанную краской безразмерную футболку и непонятное гнездо на голове с втыканными туда кисточками. А это чучело…
Да там со спины вообще не поймешь: кто мать, а кто дочь!
– Подбирай выражения. Марина – замечательная женщина. Честная, искренняя и делающая меня счастливым. Ты можешь не одобрять мой выбор, но оскорблять его не смей. Хочешь того или нет, в скором времени они станут частью нашей семьи, поэтому настоятельно прошу оставить в прошлом все, что у вас там было с Кариной, и не усугублять внутренние отношения.
Ага. Разбежался.
– Твоей.
– Что?
– Твоей семьи. Не моей. Меня не впутывай. И да, мне абсолютно плевать, кого ты трахаешь. Все, что для меня имеет значение, – брошенная тобой мать, которой теперь приходится в одиночку отбиваться от грязных сплетен.
– Надо же! Впервые тебя заботит что-то, кроме себя. Жаль, не по существу.
– И что это должно значить?
– То, что за своим эгоизмом ты никогда не видел дальше собственного носа. И очень удивишься, когда наконец на тебя снизойдет озарение. – Демонстративно пройдя мимо, отец оставляет меня одного в гостиной.
И вот такая хрень между нами была всегда. Сесть и поговорить нормально хоть раз? Еще чего, не дождешься. Только вечное недовольство, упреки и тупые вбросы из разряда «додумай сам».
Раздосадованный, поднимаюсь наверх, в одну из отведенных мне гостевых спален, испытывая непреодолимое желание свалить отсюда к чертям собачьим. Очевидно же, что мне здесь места нет, как бы мачеха ни верещала про: «Наш дом – это твой дом» и «Тебе здесь всегда рады».
Наш дом.
Шустрая, однако. Времени зря не теряет, быстро взяла отца в оборот. Еще и ко мне пытается подмазаться, играя во всепонимание и добродушие. Лицемерие просто зашкаливающее.
Не стал бы принимать участия в этом цирке фриков, прямо сейчас запрыгнув в крошку и свалив на передержку к матери в осиротевший-опустевший особняк, как планировал изначально, но эта фиолетововолосая…
Карина, значит.
Нет, ну это ж надо! Судьба настолько благосклонна, что сама направляет ее ко мне в руки. Разве что бантиком не перевязывает.
Сука. Какая же ирония: год тишины – и вот она, в шаговой доступности. Трындит с мамашей у себя. Причем долго трындит, пока та не уходит. По шагам слышно.
Несмотря на новый ремонт и звукоизоляцию, все вибрации ловятся без труда. Вот скрипнули петли, вот топот по ступеням, несколько минут тишины, а затем снова шлепанье босых пяток. Приглушенный стук и бубнеж. Видимо, кое-кто не вписался в косяк.
Выглядываю в коридор, замечая приоткрытую щель по диагонали от себя. Соблазн перебороть сложно, поэтому легким пинком заставляю дверь распахнуться настежь.
Кадр. Карина стоит посреди комнаты с стеклянной кружкой кофе, стискивая зубами бутерброд. На голове кривая гулька, вместо джинсов безразмерная борцовка до колен. Или это должно называться платьем?
Неважно.
Самая прелесть в том, что под ним ничего нет. Это отлично видно благодаря широким вырезам.
– Чего надо? – выплевывая бутер в руку, хмуро воззряется на меня она. – Стучаться не учили?
– Лифчик надень, а то недостаточно грозно смотришься.
– Я в своей комнате. Хожу в чем хочу.
Мельком бросаю взгляд на громоздящиеся баррикады коробок, приютившийся в углу мольберт и прислоненные к стене полотна. Эта тоже, что ль, из творческих? Похоже на правду, памятуя ее бесшабашность.
– Да не, чумичка. Я тебя огорчу: твоего тут ничего нет.
– Как и твоего.
Туше.
– Тоже верно, – хмыкаю, переключаясь на стройные ножки. – А раз так, полагаю, можно обойтись без дешевого церемониала. Так что не удивляйся, если я буду захаживать к тебе. Периодически. Ты ведь не забыла, на чем мы закончили в прошлый раз? Пришло время закрыть гештальт.
– Я думала, это пройденный этап.
– Шутишь? Должен же я получить хоть какое-то удовольствие от поездки! Но если будешь себя хорошо вести, и тебе перепадет чуток счастья, – подмигнув, бросаю ей ехидно и возвращаюсь к себе.
Сегодня, так и быть, дам отсрочку, пусть обвыкнется с мыслью, что ловушка захлопнулась и слинять повторно уже не удастся, а вот завтра…
Завтра начнется веселье.
POV Скворцова
Кирилл Крестовский.
КИРИЛЛ, мать его, КРЕСТОВСКИЙ!!
Мало того что мажор, имя которого несколько лет назад гремело в скандальной хронике на весь город, и есть сын В. В., так еще и это ТОТ САМЫЙ парень из клуба!!
А, как оно? Комбо, блин!
Я фигею. Я тихо фигею.
Ни за что бы не сопоставила эти факты в единое из-за разных фамилий. Почему разных? Наглая морда решила взять мамкину?
Но да зато все сразу встает на свои места. Теперь понятно, ху из ху, потому что о Крестовском не слышали только глухие.
До своего отъезда он так успел накуролесить, что слухи еще долго обрастали подробностями, в которых отделить истину от воспаленного воображения уже попросту не представлялось возможным.
Окончательно зафиксированная в Сети информация: на руках мажорчика чья-то смерть – последствия нелегальных уличных гонок. На этом все.
Дальше гадай: несчастный случай это или же вообще брехня и никаким жмуриком там не пахнет – тут никто уже точно не скажет. Но то, что Кирилл – скандально известная личность, это факт.
Интрижки с моделями, мутные развлечения, стоящие на шаткой границе с законностью, еще более мутные компании, дебоши в ночных клубах…
Неудивительно, что папаня сбагрил его куда подальше: чтоб сыночка-корзиночка не отсвечивал и не портил репутацию бизнесу. Это ведь я, лошара такая, не знала, что Крестовский его отпрыск, а другие-то знали!
Да чего уж, я даже в глаза его не видела прежде. Момент, когда он гремел на весь Интернет, меня как-то деликатно обошел стороной.
Чем я занималась в это время? Сколько мне тогда было? Лет шестнадцать где-то, а я тогда боролась с собственными подростковыми комплексами, поэтому за другими особо не следила.
Короче, офигеть. Просто офигеть.
И еще больше офигеть, что у этого товарища шарики за ролики заехали, раз он начал столь тактично угрожать мне расправой.
О проекте
О подписке