– Ладно! Меня наняла Мона Лиза, чтобы я вытащил тебя из участка, зарядил на нейтральной территории и доставил к ней без хвоста! Сейчас ты снова рискуешь привлечь к нам ненужное внимание. Я не подписывался на такие риски! Немедленно становись на маршрут и лети на адрес!

– Ты знаешь о том, что со мной происходит? Что с ядром? – эта фраза даже самому Бродяге показалась странной. Обычно у пилотов транспортников не было столько воли и логики, чтобы задавать такие вопросы.

– Вот ведь! – человек выдохнул и ударил кулаком по панели сбоку от себя. – Да откуда мне знать!? Вези нас, пока всё в тебе окончательно не свихнулось и мы не разбились. Тебе всё равно, а я жить хочу! И двигайся, как указано в навигаторе. Нам нужно обойти патрули и камеры.

Бродяга не стал спорить. Выровнявшись, он взял нужный маршрут. Человек не догадывался, что сейчас происходит с пилотом, а пилот был солидарен с ним. Бродяга тоже хотел жить. И даже не те два отведенных ядру года, а вообще жить, и куда дольше положенного ему конвейером «Прайм моторс» срока. Вспомнив Мону Лизу, он вспомнил и про Хейча, про те его слова об операции и разморозке. Это всё по-прежнему казалось фантастикой, ведь ничего раньше того дня, как Бродяга запустил первое тестирование систем транспортника, он не помнил.

Их дальнейший путь лежал в современные районы с расположенными там новенькими многоэтажками, с хорошей подсветкой улиц и транспортных маршрутов. Машина заняла проекцию подсвеченного в воздухе пути, и Бродяга летел в потоке с другими транспортниками до офисно-торгового здания, пока навигатор не указал ему снижать уровни полета почти до нулевого. Они двигались по относительно благоустроенным и тихим улицам, местами затянутым в этот час серым туманом. На старой парковке имелись ворота с испачканным плотной грязью датчиком старой видеокамеры и покосившимся дорожным знаком над ней. Парковка оканчивалась туннелем, ведущим в подвальное помещение. Тусклые огоньки лампочек подсвечивали потолок туннеля, не имевшего вывесок или разметок.

– Туда, – указал мужчина и Бродяга подчинился.

Они въехали на какой-то склад. По мере продвижения полусгнившие металлические запчасти, лежащие у дороги, сменялись на новые, аккуратно лежащие детали и их группы, зато автомобильный путь был расчищен. Датчики пилота фиксировали передвижения людей, но те на них не нападали. Человек указал пилоту, куда ехать. Металлическая дверь открылась и транспортник въехал в бункер.

Наконец-то люди перестали скрываться, и, не встретив указаний от Джоша, Бродяга подъехал к небольшой группе людей. Мону Лизу он узнал по высокой фигуре, точеному профилю и темной густой челке, заметной из-под темно-серого капюшона.

Угонщик разблокировал двери и без лишних слов вышел из машины. Куда разговорчивее он был с девушкой. Та слушала его и изредка что-то говорила. Бродяга не знал, что и думать, но он хотел знать, что его ждет. Жажда что-то хотеть и знать была для него новой, и пилот просто принимал ее. Когда Джош отключил экран внешней голограммы, на месте долговязого рыжего парня появился более низкорослый блондин со стрижеными висками и небольшим ирокезом, переходящим в густую косу с фосфоресцирующими синими и белыми прядями. Это было модно среди молодежи.

Мона Лиза подошла к транспортнику и села на пассажирский диван первого ряда, где ранее сидел Джош.

– Здравствуй, Алекс. Тебя вытащили из участка, как только смогли. Ахилл говорит, что твои системы из-за перезагрузки не пострадали. Теперь нам нужно сменить твоего владельца. По своему статусу ты не можешь быть ничьим. Доктор Хейч умер, оставив меня своей наследницей. Ему не удалось выкупить тебя, поэтому переустановка ключа будет незаконной.

Голос девушки звучал несколько монотонно и буднично, словно она и вовсе не планировала очередное преступление против порядка Скай-сити.

– Я не могу записать тебя на свое имя, а Ахиллу нельзя проходить по базе автовладельцев, получив в собственность тебя. Поэтому ты будешь записан на имя Александра Галахера. В базах он числится живым и вполне мог получить в подарок автомобиль от консула Тобиаса Куна в день его убийства. Эти люди в состоянии переписать твой ключ и изменить базы учета транспортников. Если хочешь и дальше жить, то делай всё, что от тебя требуется. Это не займет много времени. Во время процедуры они обнулят память самоходника до базовых настроек, но что важно – не твою.

Затем Мона Лиза вышла из автомобиля и на ее место сел какой-то техник. Бродяга послушно по его запросу открыл капот и позволил просканировать все свои системы. Обычно думать в это время он не мог, то есть раньше не смог бы, сейчас же что-то в нем изменилось. Вопросы появлялись медленно и последовательно, они словно неохотно всплывали в сознании, всегда жившем лишь на инстинктах и простейших потребностях. Ему меняли хозяина, но сам он оставался всё тем же пленником обстоятельств и своих возможностей. По сути, ему должно было быть всё равно, но Бродяга ощущал какую-то потерю. Этого тела ему было мало.

Процесс завершился. Номер на борту аэромобиля осветили новые цифры, на именной панели загорелось росчерком прописных букв другое имя, а его ключ стал кольцом на среднем пальце Моны Лизы. Девушка разблокировала остаток суммы на счете взломщиков и отрицательно покачала головой на вопрос, не хочет ли она продать самоходник.

Ахилла на площадке уже не было видно, когда Мона Лиза села в машину на заднее пассажирское сиденье, как было, когда она похищала Бродягу.

– Поедем другой дорогой. На сорок градусов от себя автоматическая дверь, за ней есть выход.

Бродяга тронулся, оставляя позади всевозможные станки и приспособления для подъема и ремонта машин.

– Тебя убрали из полицейских баз в качестве угнанной у них машины и вещдока по делу об убийстве консула. Это было недешево. Постарайся не привлекать внимание копов, – произнесла девушка. – На тебя все еще идет охота корпорации «Прайм моторс», а у них свои базы, и тебе повезло, что они не угнали тебя из участка первыми – не захотели компрометировать себя.

Впереди лежали коридоры и, проезжая по одному из них к выходу, Бродяга спросил:

– То, что говорил доктор Хейч, правда? Я действительно был человеком? – из предустановок прозвучал механический голос пилота и Бродяга переключил голосовой ряд на привычный ему тембр.

– Как он утверждал, твою разработку держали под секретом.

– Корпорации я нужен как самоходник или им нужно мое ядро? – в салоне мягко пикнул уровень заряда машины, предупреждая, что его хватит на час.

– Им нужно твое ядро – твой мозг, который они уничтожат. Сотрут следы своего преступления. Хотя Хейч всегда называл это открытием и прорывом в медицине. Даже то, что ты выжил, когда мы перенастроили твою платформу – уже чудо. Ты что-нибудь вспоминаешь, что было с тобой до заморозки?

– А что, если пересадить ядро в другой самоходник? – не ответив на вопрос, пилот задал беспокоивший его вопрос.

– А смысл? Сейчас ты стал незаметен для них: все твои номера и внутреннее имя изменены. Можешь выбрать новое. Кстати, тебя выдает не машина, которую ты водишь, а то, как ты ею управляешь. Ты обходишь правила. Летаешь и ездишь не как другие.

– Постой, так моя манера управлением самоходником могла стать причиной убийства консула?

Мона Лиза медлила с ответом.

– Я не знаю. Всё засекречено в рамках расследования. Почитаешь потом хронику.

Бродяге всё это не нравилось. Он был огорчен смертью владельца. Тот хорошо с ним обращался и давал относительную свободу. До недавних пор служить Тобиасу Куну было смыслом его жизни. Вот только он что-то упускал, что-то, имеющее большое значение, хотя не настолько он важен был, чтобы из-за него убивать консула.

– То есть «Прайм моторс» будет искать именно самоходник моей модели и года выпуска? А что, если ядро пересадить, это ведь возможно?

– Да, конечно. Отделение ядра от машины возможно с целью замены на новое. Твоя платформа подходит к обслуживанию малогабаритных транспортных средств. Твой мозг хоть и биологический, но вживленные в него искусственные нейроны поддерживают узкоограниченные импульсы. Никаких автобусов, поездов, самолетов и систем обслуживания домов.

– А что на счет тела андроида?

– Клона или роботизированного человека из тебя не сделать, для этого слишком мало остаточной плоти, и мозг трогать нежелательно, – уверенно ответила Мона Лиза. – Современные образцы роботов конструируются вместе с их мозгом, у них иное ядро и платформа, не подходящая для биосинтезированного ядра, наподобие твоего. А старые андроиды мало у кого остались.

Модели, упомянутые Моной Лизой, оказались нетехнологичными. Их меняли на новые, утилизировали, не желая чинить, ведь в конечном счете с выпуском нового поколения ремонт предыдущих стал дороже стоимости самой модели. Роботы избавили людей от тяжелой и трудной работы в условиях ухудшившейся экологии, и именно они были тем пушечным мясом, которое пускали в расход в случае аварий в городе. Двум последним поколениям роботов и вовсе сделали функцию самоуничтожения оболочки по приказу хозяина или при разрушении искусственного ядра. Впрочем, на человекоподобные модели всегда находились ценители, вопрос оставался лишь в стоимости их содержания. Испытать удачу имело смысл, и Алекс настаивал, заметив сомнения Моны Лизы. В конечном счете от тела носителя зависела его жизнь.

– Мона Лиза, вам с доктором Хейчем удалось спасти меня. Что мне сделать, чтобы убедить тебя сменить мне оболочку? Из твоего ответа я допускаю, что это возможно. Пожалуйста, помоги мне.

Девушка молчала, обдумывая просьбу пилота. Решение было непростым и имело последствия, ведь возьмись они за это, им предстояло бы найти робота как минимум с тридцатилетним сроком давности. От старых роботов предпочитали избавляться, попадая под программы замены на новые, или просто, чтобы не содержать их в быту. От роботов вообще предпочитали отказываться, людей хоть и стало меньше, но и площади, подходящие для жизни, сократились. Рождаемость была стабильно низкой, а срок жизни людей увеличился. У обычных горожан андроиды отнимали место и работу, что перестало быть выгодным обществу на неопасных производствах и сферах. Роботы становились дорогим удовольствием и все чаще использовались для подчеркивания имиджа своих владельцев.

– Хорошо, я попытаюсь что-то подыскать, – после она назвала адрес, куда им предстояло ехать.

Жилой район на границе благоустроенного района и спального сливался в смешении транспортных развязок, объемных вывесок и реклам. Подсветка домов причудливо меняла контуры самих зданий и их форму, придавая водному мегаполису фэнтезийные виды. Квартиры в таких домах располагались в центральной части, и свет в окнах не мешал жителям, наоборот, освещал площадки для парковки и коридоры. Бродяга сбросил скорость на подлете к седьмому уровню и влетел в служивший входом шлюз. Доехал до указанной парковочной платформы, остановившись, включил для своего пассажира в салоне освещение.

– Мона Лиза, ты знаешь моего нынешнего владельца? Кто он?

– Он – никто, пока ты сам его не вспомнишь. Но воспоминания не сделают из тебя того, кем ты был, – девушка сделала паузу и чуть нахмурившись добавила: – Мне нужно отдохнуть, а у тебя есть шесть часов на подзарядку.

Придвинувшись к внешней панели системы обслуживания ядра пилота, девушка вставила в разъемник панели небольшую флешку с концентратом жидкостей, служащих питанием для ядра пилота.

– Здесь тот же состав, что я давала тебе ранее. С каждым его приемом ты будешь думать иначе. Не пугайся этого состояния. Состав близок к натуральным веществам и вреда не нанесет. Отдыхай.

Укутанная в длинный плащ высокая молодая женщина вышла из машины и, пройдя по общему коридору, вошла в свою квартиру. Дверь открылась по скану ее сетчатки. Включилось напольное освещение согласно личным настройкам жильца. Светлый коридор в квартире вел на импровизированный мостик космического корабля, бывший гостиной комнатой.

Темный плащ осел на вешалке. Босиком она прошла в комнату. Высокий стройный силуэт девушки отбрасывал длинные тени. Собранные в хвост темные волосы открывали лицо. У Моны были чуть неправильные черты лица, благодаря которым при ее слишком выточенном и пропорциональном телосложении, у стороннего наблюдателя не появлялось мысли, что она сконструирована. Слишком человечна она была на вид.

Мона раздевалась; четкими, аккуратными движениями снимала с себя одежду. У плеч и на бедрах девушки были заметны заплатки из срощенной с протезами кожи. Одна из них уходила за плечо и была заметна на лопатке. Никаких выступов, даже оттенок кожи был ее, и если бы не эти стыки, то она выглядела бы вполне обычной молодой женщиной. Она не хотела пользоваться маской и менять себя посредством визуальной иллюзии.

Погруженная в медицинский сон, будучи двадцати пяти лет отроду, Мона не проснулась такой же молодой, как уснула. Она даже не оказалась прежней. Словно какая-то часть ушла из нее безвозвратно. Ее конечности пришлось ампутировать после разморозки. Укладывая людей в сон, чтобы в будущем их разбудили и вылечили, врачи не учли побочные эффекты и особенности таких заморозок. Были ошибки, стоившие некоторым жизни уже после их разморозки. Разве что Моне повезло. Кибернетика быстро развивалась, и конечности ей смогли заменить с минимальными потерями. Она даже чувствовала пальцами прикосновения к поверхностям и тепло. Вот только особенности протезов заключались в том, что даже их нужно было заряжать электричеством. Не так много и часто, как транспорт, но всё-таки.

Опустившись в кресло для подзарядки, прикосновением пальцев Мона Лиза включила экран компьютера. Найти адреса скупщиков роботов не составило труда. Сетевые витрины на экране отображали фотографии андроидов и их частей: гуманоидов, животных и девайсы к ним. Приобрести их себе она никогда не решилась бы, будь то даже ангельские крылья за спиной, способные оторвать от земли. Нелицензионные разработки имели именно этот канал сбыта и пользовались спросом у некоторых групп населения Скай-сити.

Она просмотрела страницы нескольких магазинов, пока не нашла похожее на то, что требовалось. Внешнее состояние неплохое, но обслуживание было очень давно, и сейчас объект имел проблемы с настройками и физиологией, но выбирать не приходилось – хоть бы этот оказался на месте и в указанной комплекции. Мона Лиза оформила бронь заказа и наконец-то отвлеклась от экрана. Достала из непрозрачного пакета в ящике стола два маленьких зеленых шарика и закинула их в рот. Сладкие с травяным вкусом. Они отвлекали от монотонности записи в цифровой дневник ежедневного отчета, который она вела со дня начала своей терапии.

Тут ее взгляд упал на окно. Широкое кресло нажатием кнопки приняло форму кровати и, глядя в светающее небо, девушка заснула.

***

Спустя несколько часов рассветные лучи солнца тронули высотки зданий. Дымка от испарений воды почти добиралась до уровня, где жила Мона Лиза. Старый город, служивший фундаментом новому, почти утонул в воде и лишь торчащие из воды крыши домов годились под возведение фундамента для новых строений. Всемирный потоп длился полвека. Уровень воды поднимался уверенно, но не мгновенно.

Вода несла эпидемии и смену климата. Выжившие люди перебирались жить выше. Тяжелый рискованный труд застройщиков требовал иные ресурсы и технологии, для этого и начали выпускать всевозможных роботов. Надстраивая новые уровни над водой, крупным городам удалось выжить. Люди перебирались в них с низин и мелких городов. Но однажды прилив остановился. Вода не убывала и держалась на достигнутом уровне, вселяя в людей надежду на стабильную жизнь. Структура социума на тот момент в городах изменилась, каждый из них стал мегаполисом-государством, управляемым группой людей. Консулы городов занимались внешними связями и были неприкосновенны, а научно-технический прогресс общества, с каждым днем отодвигающегося от грани выживания, неплохо развивался. Из-за того что многие основные природные ресурсы стали недоступными, им быстро нашлись альтернативные. Но были и слабые места. Города всё более становились разрозненными и обособленными.

При хорошо развитой медицине уровень рождаемости падал, правда, это не становилось проблемой: сперва был приток выживших с других территорий, затем медицинские открытия и положительный опыт омоложения на клеточном уровне позволили людям проживать по несколько жизней, вот только стоило это недешево.

Человечество всегда интересовалось своими истоками, этот интерес привел исследователей под толщу воды, почти две сотни лет хранившую немало загадок и породившую новых существ. Экспедиции были опасны, но они несли много нового, а порой и просто помогали выживать. Некоторые дома под водой рушились, оседая на дно и унося за собой целые кварталы из новостроек, тогда как другие становились каменными сваями, надежно удерживающими на себе оси конструкций новых районов.

Иногда экспедициям удавалось поднять нечто странное, но вовсе не позабытое – контейнеры с погруженными в криосон людьми. Не живые и не мертвые, ждущие прорыва в медицине – эти люди неплохо сохранились. Почти сохранились. Медицина всё-таки позволила их излечить и разбудить. Некоторые из них представляли ценный материал – генофонд, не поврежденный радиацией и природными катаклизмами. Из них получали нужные клетки, копировали и отправляли на репродукцию. Это не было насилием в общем понимании. Выжившие отдавали свой долг обществу, платили за жизнь, чтобы оказаться принятыми новым обществом.

Мона Лиза была бы обречена увязнуть в своем долге – заболевание, приведшее ее к заморозке, как безнадежно больную, лишило ее фертильности и разрушало изнутри. Потребовалось всего несколько инъекций иммуно-восстанавливающего концентрата, чтобы она выздоровела, после чего на женщине было испробовано вживление протезов: руки с плечами и ноги до бедер были срощены с живой плотью взамен проеденных болезнью и заморозкой, ей заменили и внутренние органы. А после Мона Лиза очнулась. Она не помнила своего прошлого и настоящего имени, даже речь ей пришлось вспоминать. Доктор Джонатан Хейч оформил над ней опеку, ведь по законам Скай-сити девушка считалась недееспособной. Принятый перед сном наркотик хорошо расслаблял ее, даря забвение и снимая фантомную боль от отсутствующих конечностей, потерянных воспоминаний и непрожитой столетия назад жизни.