***

В течение следующей недели я составляла проект для компании «ГолдСтрой» и несколько раз консультировалась с Андреем в мессенджере – отправляла ему файлы и ждала рецензию. Порой он отвечал не сразу, отыскиваясь часам к восьми-девяти вечера, извинялся, что поздно, объясняя всё тем, что презентация нового жилого дома – лишь два процента его работы, и остальное тоже нужно успеть сделать в срок, а потом мы почти до полуночи вносили правки и обсуждали идеи по переписке. В выходные у меня был отдых от работы и общения с тем, кто снова всецело захватил мое внимание, а в понедельник днем я получила неожиданное сообщение: «Наташа, привет! Получил новые указания от начальства, что нужно добавить. Объяснять долго, давай вечером встретимся где-нибудь, я всё расскажу?»

Сердце ухнуло в груди. Это что, то самое приглашение на ужин, которое я ждала столько времени и уже потеряла надежду? Решила уточнить на всякий случай: «Где-нибудь – это где?»

Ответ пришел почти сразу: «Хорошо бы в каком-нибудь тихом месте… Даже не знаю».

Значит, он вряд ли имеет в виду кафе, – смекнула я и, разочарованно выдохнув, отстучала: «Можно у нас в конференц-зале. После шести он точно будет свободен».

«Отличная идея! Договорились))» – пришел мне ответ и я, еще раз выдохнув, принялась за другой проект, поскольку позволить себе роскошь заниматься только одним клиентом никто из нас позволить себе не мог. Порой правки могли вноситься до бесконечности, и кое-кто (в частности, Витя) очень психовал по этому поводу и мог даже высказать свое недовольство вслух, теряя клиентов. Нет, проект они, конечно, доводили до ума вместе, но после начальника отдела тот же заказчик просил: «Только не этого парня, пожалуйста». Вите уже не раз высказывались претензии от нашего руководства за его несдержанность, но ни угрозы потери премии и весомой части зарплаты, ни теоретическая вероятность увольнения за то, что портит компании репутацию, ведь «клиент всегда прав», не были весомым аргументом для того, чтобы парень замолчал и делал свое дело так, как просят заказчики. Он знал: без работы всё равно не останется. А если и так: «Пойду работать на склад, я там четыре года до этого пробыл, могу вернуться». В этом месте начальник отдела обычно обиженно поджимал губы и удалялся, признавая свое фиаско и не желая раздувать конфликт до космического масштаба.

Витя был… как бы это сказать… пофигистом. Есть работа – буду работать здесь, нет – найду что-то другое. Рады моей работе клиенты – молодцы, у них хороший вкус, а нет – дураки сами. Впрочем, у него был свой стиль и свои клиенты, которые неизменно к нему возвращались, так что пока работы на складе он мог не бояться.

Получив сообщение от Андрея, я написала маме. Мы договаривались, что я сегодня заеду, но теперь придется задержаться на работе (впрочем, задерживаться по такому поводу мне было в радость).

Мама спросила, что приготовить, и я отмахнулась: «Что-нибудь на твой вкус. Что вы будете, то я и съем». Переехав в свой собственный дом, я стала относиться к еде куда проще – в выходные обычно готовила что-нибудь эдакое, чтобы не чувствовать одиночества или избавиться от негативных эмоций – готовка меня успокаивала и возвращала жизненный тонус. Но в остальных случаях всегда шла по пути наименьшего сопротивления: закинуть в воду макароны или пельмени, в лучшем случае – сделать яичницу или омлет, а иногда в ход шла и заморозка: купил что-нибудь в магазине, сунул в микроволновку и через десять минут уже сыт и доволен. Те же «требования» были и к собственной семье, когда я забегала в гости: спасибо, что кормите и снимаете с меня на вечер этот вопрос – всё съем, что дадите.

До пяти часов время летело, а после будто застыло. Чем ближе подбирались стрелки к отметке «шесть», тем сильнее потели ладони и отчаяннее стучало сердце. Я подумала, что, если бы знала заранее о нашей встрече, надела бы что-нибудь понаряднее, а так – синие джинсы, светлый свитер, волосы заколоты с двух сторон… В общем-то, буднично, но для встречи с Андреем хотелось чего-то особенного. Впрочем, чего мне теперь выделываться? Его отношение к себе я хорошо знаю. Для него я не женщина, а функция. Так мне однажды сказала сестра, больно ранив в самое сердце. Но после я поняла, что она права, а на правду чего обижаться?

Андрей опаздывал. Такое случалось с ним часто. Скорее, по пальцам можно пересчитать те случаи, когда он являлся на встречу вовремя. Я всегда злилась, хотя, разумеется, никогда не показывала вида. Сама я была пунктуальной до невозможности: лучше приду заранее, чем заставлю человека ждать. Тем более если его рабочий день уже закончился.

Но, вполне предсказуемо, стоило его имени высветиться на экране моего мобильного, злость растворилась.

– Наташа, я подошел.

– Хорошо, сейчас встречу.

Миновав пропускной пункт офисного здания, где были и другие компании, мы поднялись на лифте на восьмой этаж и по почти пустым и уже полутемным коридорам прошли в конференц-зал.

– Проходи, располагайся.

– Спасибо, – он огляделся, снимая куртку и складывая ее на один из стульев. – Мило тут у вас.

– Да, – рассеянно пожала я плечами. – Ну, что сказал шеф?

Андрей закатил глаза, и я насторожилась.

– Всё плохо?

– Да нет. Просто мы с ним немного повздорили по другому вопросу.

– Какому? – ляпнула я, но тут же одумалась. – Впрочем, это не мое дело.

– Да тут скрывать нечего, – пожал он плечами, усаживаясь за стол через одно место от меня – то, что он сохраняет дистанцию, от меня не укрылось. – У нас расширение планируется с Нового года, добавят несколько должностей, и я хотел на одну из них. Типа начальника отдела, зарплата почти вдвое больше, функции другие – тут по заказам мотайся, а то другим давай распоряжения. В общем, неплохие перспективы. Но шеф уперся. У нас, видишь ли, политика компании такая, что все привилегии достаются тем, у кого есть семья. Не важно, с детьми или без, но женатым. И первоочередное право выбора отпуска, и в новогодние дни они не работают, и даже ипотеку погашать им помогают – они, видите ли, более благонадежные. А такие как я – ветер в поле, могут сорваться с места в любой момент, ни за кого ответственности не несут, и вкладываться в них слишком рискованно – это его слова. Ну ты скажи мне, ведь это бред чистой воды?

Он взглянул на меня своими красивищими зелеными глазами в обрамлении темных ресниц, а я опустила взгляд и промолчала.

– Понятно, – выдохнул он.

– А что мешает тебе жениться? – набравшись смелости, всё же спросила.

У него ведь, по моим сведениям, есть девушка.

– А почему я должен это делать по чьей-то указке? Когда захочу, тогда и женюсь. А может, вообще никогда не захочу.

– И почему мужчины так боятся этого слова – «брак»? – хмыкнула я.

Что-то я сегодня переволновалась, видимо – такое несу, что самой страшно.

– Просто не хочу вляпаться, – хмыкнул Андрей. – У меня уже есть пример перед глазами – мои собственные родители. И несчастный ребенок, который страдает больше, чем взрослые.

– Но невозможно проверить, сложится ли семья или нет, пока не…

– А я не хочу проверять, – довольно грубо отрезал он, четко считав окончание моей фразы.

– Ладно, дело твое, – я пожала плечами и миролюбиво улыбнулась.

Прекрасное начало, Наташа, разозлила его, а теперь предстоит работать…

– Ладно, прости, – нахмурился он, глядя в бумаги. – Давай за дело.

Сказать, что атмосфера была дружественной и комфортной, я не могла бы. Но всё же вопросы мы порешали, и я насладилась моментом, когда Андрей рисовал на бумаге свои задумки. Он засучил рукава белоснежной рубашки и увлеченно прокладывал линии и выводил неровные штрихи, пока я любовалась его руками. Мужские руки – моя слабость. Я имею в виду красивые мужские руки – как у него.

– Ну вот. Ладно, так вроде лучше. Прости, что пришлось повозиться. Мне твой проект изначальный сразу понравился, но ты же понимаешь, что решение зависит не только от меня, – заявил парень, откидывая на спинку стула и покручивая в руках карандаш.

– Конечно, понимаю, всё в порядке, это моя работа.

Ненавижу эту фразу: «Это моя работа» – с тех пор, как услышала ее однажды от Андрея вместо слов: «Мне было приятно с тобой пообщаться», но сейчас она прозвучала словно маленькая месть, хотя он, конечно же, этого не почувствовал.

– Ты сейчас куда? Может, подвезти?

Я замялась. Звучало заманчиво.

– К родителям собиралась заехать.

– Давай подброшу. Поехали.

– Я не знаю, удобно ли это… Совсем другой район, – затараторила я с сомнением.

– Всё нормально. Ты и так задержалась из-за меня.

– Из-за работы, – поправила я, и он улыбнулся в ответ, глядя мне прямо в глаза.

– Из-за работы, – повторил следом, словно подтрунивая.

Как будто он что-то понял. Хотя, конечно, несложно понять. Витя послал бы его на все четыре стороны, четко ограничив часы, за которые ему платят – и как хотите, укладывайтесь в эти рамки. А я… я просто влюбленная дурочка, которой так ловко можно манипулировать.

Машина у Андрея оказалась хорошая, внедорожник. Он открыл мне дверь, и я с трудом удержалась, чтобы опять не «поплыть».

«Думаешь, тебе одной он так открывает двери? Просто ты заслужила сегодня, Наташа, порадуйся. А завтра он уже и думать о тебе забудет».

От этих мыслей стало невесело.

Всю дорогу мы вяло перебрасывались короткими фразами, больше слушая радио, по которому звучали песни про дождь и осень, хотя вечер был сухой и теплый – сейчас бы гулять с любимым, а не к родителям ехать.

Я как в воду смотрела: дома меня опять ждал «теплый прием». Быстро стерев с моего лица блаженную улыбку, мама завела любимую тему: «Увижу ли я когда-нибудь внуков?»

Сестра моментально сбежала в свою комнату, чтобы не слышать этого, а мне пришлось отдуваться самой. Но, поскольку я была не в настроении, ответила резко, за что тут же схлопотала от отца. Бить он меня, конечно, уже не смел (пусть бы только попробовал!), но за резким обидным словом в карман никогда не лез:

– А ну заткнись! Ты как с матерью разговариваешь? Забыла, кто тебя вырастил и сопли твои подтирал? Сама никто и ничто, а язык распускает!

– Никто и ничто? Да у меня самые крутые заказчики в городе! – не сдержалась я.

– И что? И что? – взвился отец пуще прежнего. – Заказчики у нее! А случись какая неприятность, сразу к родителям прибежишь: папа спаси, мама спаси. Чего ты добилась? Даже мужика себе нормального найти не можешь! Отец у тебя не такой, плохой, так где твой «такой»? Что-то никакого нет пока! Так и будешь одна со своим идиотским характером жить!

Я уже не могла сдержать слезы. Почему? За что он со мной так?

– Я сыта, спасибо, – буркнула, отодвигая тарелку и решительно вставая.

– Наташа, ну ты же не съела ничего, – мама бросилась за мной в коридор, сопровождаемая отцовским: «Пусть валит. Пусть вообще не приходит, тварь неблагодарная!»

– Всё хорошо, мама, – я обняла ее, стараясь изо всех сил не плакать.

Сейчас, сейчас, пару минут еще продержусь.

Сестра вышла в коридор, незаметно покрутила пальцем у виска, кивая в сторону кухни, и шепнула мне, обнимая:

– Не обращай внимания. Ты же знаешь, он больной.

Я и сама себе много раз говорила: «Не обращай внимания». Но сказать – это одно, а поверить и применить – совсем другое. Уже в лифте слезы настигли и лились, лились. Я не стала ждать троллейбус, пошла пешком, отворачиваясь от прохожих, что в поздний час выгуливали собак. Может быть, в сумраке они бы и не разглядели моего лица, но почему-то мне было стыдно.

Да, на работе я считала себя крутой, большим профессионалом, могла найти подход к разным людям, а дома… В родительском доме я словно вновь превращалась в безвольную и никчемную маленькую девочку, которая никогда ничего не сможет добиться. Может быть, эти страхи и мешали мне до сих пор поверить в свою мечту и уехать в Москву, как хотелось?

Уже на подходе к дому слезы прошли, и я зашла в магазин, чтобы купить себе йогурт, кефир и шоколадку – надо же чем-то поужинать, я и впрямь почти ничего не съела за общим столом.

Радость от встречи с Андреем испарилась бесследно. Теперь внутри была только боль и то чувство, когда надеяться не на что – как была никчемной, неинтересной мужчинам, забитой и даже убогой – так и останусь ею. Разве равнодушие Андрея не подтверждение этому? Самое что ни на есть.