НАШЕ ВРЕМЯ

1

Свечи оплавились и потекли на скатерть. Пятна красного воска были похожи на кровь. Догорающие свечи вернули ее к реальности, ударили больно, открывая глаза. Он не придет. Бесполезно надеяться. Ледяной ужин безнадежно испорчен. Свечи почти сгорели. Он не придет. Не придет.

Собственно, так было всегда. В первые месяцы их брака он еще утруждал себя звонком. Тратил свои усилия на несколько кнопок в мобильнике, чтобы нажать и произнести скороговоркой, быстро-быстро, как говорил в суде, «извини дорогая вырваться не получится куча дел в офисе готовлю документы в суд так что на сегодня отбой пока». Быстро-быстро. Как пулеметная очередь. Слова оставляли в ней пулевые отверстия. Пробивали по-живому броню, которой она специально прикрывалась от себя – чтобы его защищать.

Оправданием его, только оправданием его поступков и слов она и занималась по-настоящему – все месяцы, плавно переходящие в годы. Она бы все оправдала. Но только быстрые выстрелы его слов пробивали ее броню. С каждым прожитым месяцем их было все больше и больше- пулевых ран в ее сердце. И раны эти все продолжали болеть.

А потом слова прекратились. Произошло это как-то естественно, так же привычно, как раньше выплескивались слова. Просто не пришел ночевать- однажды. Потом вернулся в 4 утра, «благоухая» крепким виски на всю квартиру. Через неделю пропустил важное для обоих торжество. А еще через пару дней- забыл забрать ее из офиса, чтобы вместе поужинать, как они делали раньше, в первые месяцы совместной жизни. Забыл. Не пришел. Не позвонил. Пропустил. Так и пошло.

Только этот день был особенным. Этот день был третьей годовщиной их свадьбы, третьим годом совместной жизни. Они договаривались провести вечер вместе. Заранее договорились, что ни знакомых, ни родственников не будет. Только двое. Так, как они проводили вечера прежде. Он. И она.

Обхватив голову руками, она почти упала на стол, в красные пятна оплывших свечей, похожих на кровавые раны. Пулевые отверстия в сердце, которые не удается заживить – несмотря ни на что.

Эти три года дали ей многое. Счастливый брак с преуспевающим юристом, частная практика которого за эти три года расцвела самым буйным цветом, превратившись почти в золотое дно. Превращение в хорошего адвоката из тонконогой студентки юридического факультета, смотрящей буквально в рот молодому, но преуспевающему наставнику, мастеру в офисном праве, которого пригласили на факультет в частном порядке, чтобы прочитать несколько лекций. Смотрящей так пристально и так серьезно ловящей каждое слово, что в очень скором, вполне обозримом будущем она стала его женой.

Все были в восторге – дальние родственники, однокурсники, друзья и общие приятели. Все поздравляли ее и страшно завидовали. Все, кроме одного человека. Мнение же этого человека было для нее важнее всего. Тогда, после того, как на крыльях она влетела в квартиру, чтобы сообщить радостную новость, он усадил ее перед собой.

– Алина, ты делаешь ошибку. Ты делаешь серьезную ошибку, Алина. И не дай Бог, чтобы тебе слишком дорого не пришлось заплатить за нее.

– Да ты что!.. Да я… Да он… – она буквально захлебнулась в эмоциях, аж задохнулась от нахлынувших чувств так, что не смогла возражать внятно. Как же… Он…

– Видишь ли, я скажу по простому: чтобы брак был счастливым, муж и жена должны быть из одного теста. Они должны быть вместе, всегда вместе, а не порознь. Должно быть так, что напоминает детские волшебные сказки- уверенность в том, что когда станет плохо, этот человек придет, обязательно придет, несмотря ни на что. Когда тебе хорошо, быть с тобой захотят многие, это никакой проблемы не составляет. А вот тот, кто придет, когда тебе плохо- и есть самый драгоценный дар. Обычно люди очень сильно зациклены на себе, им нет дела до других людей. Этот, твой офисный, не исключение. Он так занят своими делами, что не помнит, на каком свете живет. Это нужно, важно, и всё такое… Но придет ли он, когда тебе понадобится помощь? Оставит ли ради тебя все свои дела? Вот такой человек, который будет рядом с тобой в любую беду, тот, кто придет, когда тебе плохо, и есть самый настоящий муж. Только таким и может быть брак- а не то, на что ты идешь.

Тогда она не поняла этих слов. Тогда они вызвали в ней почти ненависть, страшную волну раздражения. Она еще думала, нет, мол, такой проблемы, с которой не смогла бы справиться сама.

Но потом пошли месяцы- месяцы, переходящие в годы, и слова эти, вызвавшие такой негатив, стали звучать в ней все чаще, и чаще. Слова единственного человека, мнением которого она дорожила. Слова папы. Слова самого дорогого в мире, ее единственного любимого в мире отца.

И вот теперь, в полночь страшной ночи третьей годовщины их свадьбы, слова эти, сказанные давно, зазвучали в ней с новой силой. Невероятным усилием воли она заставила отца замолчать. В конце концов, те слова слушала девчонка, сопливая студентка, сходящая с ума от самого главного в мире счастья. Сейчас же, в темной кухне, была адвокат серьезной юридической фирмы, хороший, преуспевающий, разумный адвокат, умеющий отбросить в сторону все эмоции, все лишнее, и стать четкой, холодной, логичной. То есть абсолютно такой, как ни за что не получалось сейчас.

Салаты покрылись неопрятной пленкой воды, и вид у них стал не привлекательный, мятый. Она готовила их сама. В 5 вечера, пораньше отпросившись с работы, чтобы собственными силами приготовить праздничный романтический ужин. Она начала с салатов. В 5 часов вечера. Сейчас же на часах была почти полночь. Не мудрено, что салаты испортились и потекли, покрывшись водой.

Медленно, действуя, как в полусне, она спустила эти салаты в унитаз, прекрасно понимая, что ни за что на свете не сможет к ним прикоснуться. Он должен был прийти в 6 часов вечера. Она специально перезвонила ему, чтобы напомнить, и он сам сказал, что придет к 6 часам вечера. Сейчас же на часах была полночь. И он не пришел.

Ее затошнило от вида унитаза, чьи стенки были перепачканы остатками овощей, подтаявшим майонезом. Она нажала слив, и резкий звук спускаемой воды причинил такую боль, словно ее ударили ножом. В этом был какой-то смысл, какой-то страшный символ. В унитаз остатки е искалеченной жизни. Все, что осталось от ее волшебных сказок, и от ее семьи, ушло именно туда.

Ей страшно захотелось кричать. И, чтобы этого не сделать, она потянулась к мобильнику, спасительному средству от одиночества.

– Папа… Это я… – слезы подступили к глазам.

– Малыш, ты плачешь, – голос ее отца звучал грустно. Он не хотел признаваться ей, но в последнее время почти привык к ее непролитым слезам.

– Нет, не плачу, – она взяла себя в руки колоссальным усилием воли, – все в порядке. Это скоро пройдет.

– Он не пришел, так?

– Он… Его задержали в офисе… Срочные дела… Сказал, что никак не сможет вырваться…

– Срочные дела? Сегодня? – папа прекрасно знал, что сегодня за день, так как утром ее поздравлял, – он тебе позвонил?

– Ну да.

– Это не правда. Ничего он не позвонил. А ты сидишь в квартире и ждешь. Одна. Холодный ужин испорчен. Думаю, ты выбросишь его в унитаз.

– Папа, я… Я запуталась, папа.

– Я понимаю, малыш. Ты только не плачь. Ты сейчас возьми себя в руки, хотя бы до утра, ладно? А утром мы с тобой обязательно поговорим. Мы найдем выход, вот увидишь. Все будет хорошо. Ты не волнуйся. Только дождись меня. Дождись утра.

– Ты на работе, папа?

– Да, сегодня решил взять лишнее дежурство. Чего одному дома сидеть, а тут хороший человек попросил помочь.

Ее отец был шофером такси. Он провел за рулем всю свою жизнь. Но мечтал не об этом. Мечтал быть следователем- не получилось. Именно из- за отца она пошла на юридический- с детства живущая в мире его рассказов, и мечтающая ездить с опергруппой так, как когда-то мечтал он.

Работа ее отца стала первой точкой преткновения с мужем и самой первой причиной их серьезной ссоры, после которой у нее на многое раскрылись глаза.

Однажды, поспорив из- за какого-то пустяка, он ударил ее по самому больному месту, став смеяться над работой ее отца. Не стесняясь в выражениях и не подбирая особо слов, он смеялся над ее низким происхождением, над низким уровнем работы ее родителей (отец работал таксистом, а мама- в больнице, медсестрой). Он проявлял себя самым отвратительным снобом, унижая ее тем, в чем она не могла быть виновата, причиняя самую ужасную боль.

Его родители оба были чиновниками высокого ранга, оба были докторами наук и всю жизнь работали на высоких государственных должностях. Они так и не приняли ее, не пожелав даже явиться на их свадьбу, и в разговорах с сыном никогда не упоминая ее имени так, как будто она просто не могла существовать. Это страшно ее ранило. Он же, смеясь, говорил, чтобы она просто не брала в голову.

И вот вдруг выяснилось, что точно так же думал и он сам. После той ссоры она рыдала несколько часов, одна, в пустой квартире, зная, что никогда в жизни не посмеет рассказать об этом отцу. После смерти мамы (а мама умерла, когда она закончила школу), она сблизилась с отцом настолько, что более близкого, более родного человека для нее не могло и существовать. Он делал для нее все- и для поступления в университет, и вообще для того, чтобы она была счастливой. И оскорбления, нанесенного ее семье, она просто не смогла ему передать.

Но отец догадывался о чем-то подобном, потому, что всегда испытывал страшное напряжение в присутствии зятя. Особенно, когда видел глубоко скрытое, затаенное страдание в ее глазах.

– Тяжелая ночь? – она старалась говорить ровно, но это плохо получалось. В конце концов, она могла и не притворяться, прекрасно зная, что отца не удастся обмануть.

– Да ничего страшного, вроде… Ой, тут вызов есть, надо ехать. Меня уже зовут. Я тебя очень прошу- дождись утра! Утром я приеду домой, и смогу нормально говорить.

– Я дождусь, папа.

– Я люблю тебя, малышка. Не вешай нос! Все будет хорошо. Ты моя сказочная фея, у тебя просто не может быть по- другому. Вот увидишь, малыш, к тебе явится твой принц. Тот, кто придет. И все обязательно будет хорошо! Целую тебя, малыш!

– Я люблю тебя, папа. Очень сильно тебя люблю… – по ее щекам потекли слезы, но отец уже успел нажать отбой. Теперь она могла плакать, не сдерживаясь. Поцеловав телефон, она бросила его на стол.

Слезы все текли по ее щекам. Она плакала о маленькой девочке, для которой жизнь казалась прекрасной, розовой сказкой, где существует волшебный принц, который не предаст никогда.

Папа всегда называл ее сказочной феей, несмотря на то, что она давно не была такой. Но его теплый голос так же, как и эти ласковые слова, возвращали ее прямиком в детство.

– Я люблю тебя, папа… – повторила уже молчащему телефону, стараясь взять себя в руки и тщательно вытирая слезы рукавом вечернего платья, чьи блестки больно царапали нежную кожу щек.