– Это недоразумение разрешилось, как вам всем известно, – спокойно пояснила королева Рудлога, – я приняла их доводы, хоть мы пережили весьма неприятный период. Сестра утверждает, что к ней относились со всем почтением. Более того, она решила участвовать в восстановлении отношений Рудлога и Песков. Полагаю, если бы у нее имелась хотя бы тень недовольства, она бы не была столь заинтересована в диалоге.

– Я поддерживаю, – весомо высказался Хань Ши и для пущей значимости сложил руки в рукава халата. – Драконы издревле почитались в Йеллоувине как дарители жизни, и я счастлив, что легенды оказались правдой.

Эмир Персий лениво шевельнул пальцами.

– Рад, братья мои и сестры, такому единодушию. Как я могу быть против? Мы уже ведем с ними торговлю, и это очень выгодно для Тайтаны.

Он закончил и оглядел всех с превосходством. Монархи вежливо улыбались конкуренту.

– Да-да, конечно, – любезно проговорил Гюнтер. – Демьян?

Бермонт покачал головой.

– Я бы предпочел иметь больше информации, поэтому я против. Предлагаю перенести решение.

– Соглашусь с Демьяном, – сухо поддержал его Инландер. – Новый политический игрок, которого мы в принципе не знаем. Подождем год и решим тогда.

– А я за, – весело сказал Гюнтер, – мне достаточно слова Тали. И твоего, Василина. И, конечно, твоего, дорогой эмир.

Персий величественно кивнул и прикрыл глаза. Похоже, он едва сдерживался, чтобы не зевнуть.

– Итак, – заключил Гюнтер, – большинство за. Значит, на следующий совет зовем дракона. К тебе, Демьян.

– Я помню, – ровно ответил Бермонт. – После свадьбы.

– Кстати, о свадьбах. – Все повернулись к заговорившему Луциусу. – В прессе об этом уже было, но я официально сообщаю вам, что помолвка герцога Дармоншира и Ангелины Рудлог подтверждена обеими сторонами. Я сильно рассчитываю, что затягивать ее не будут.

И он с прозрачной настойчивостью посмотрел на Василину.

– Это зависит от их решения, Луциус, – сдержанно сказала королева. Не говорить же, что она категорически против.

– Можно же форсировать его, сестра, – без обиняков высказался король Инляндии.

– Можно, – согласилась Василина, – но я не буду этого делать. Для нас тоже важен этот брак, Луциус, но одна поспешная свадьба в доме Рудлог уже есть, – присутствующие с пониманием покосились на невозмутимого Демьяна, – поэтому здесь я считаю важным соблюдение приличий.

Инландер недовольно поджал губы и неохотно кивнул.

– Коллеги, – напомнил Бермонт суховато, – давайте перейдем к повестке дня. Гюнтер, что ты хотел сообщить нам?

– Да, – блакорийский монарх, поднявшись, взял со стола пачку фотографий и раздал их присутствующим. Государи смотрели с интересом; только один император взглянул мельком, будто уже видел это.

– Вот эта тварь во вторник выскочила у нас рядом с Льеном, после землетрясения. Камеры сняли портал – вы видите его на следующей фотографии. До этого прорывы у нас бывали, но либо никто не появлялся, либо живность была гораздо мельче и безопаснее. И никогда – в этом месте; обычно – куда ближе к вулканической цепи, которая уходит в Бермонт. Демьян, ты видел таких?

– Один раз, – подтвердил Бермонт. – Я понимаю, о чем ты, Гюнтер. Да, у нас прорывы участились. Постоянно ведем мониторинг у населенных пунктов в предгорьях, давно работает армейская служба срочного реагирования. Думаю, часть этих тварей мы просто не видим – они либо залезают туда, откуда выползли, либо замерзают в горах.

– Необходимость в создании такой службы, видимо, назрела у всех, – сказала Василина, рассматривая паукообразное чудовище и чувствуя внизу живота неприятный холодок страха – слишком свежи были воспоминания о тха-охонге на ее дне рождения. – Спасибо за информацию, Гюнтер. Я сегодня же подпишу распоряжение. В Северных горах это проще, там мало поселений у самых пиков. А вот в Милокардерах очень много горных селений, все отследить невозможно.

– Не это главный вопрос, – мелодично и наставительно произнес Хань Ши. Ему прощали этот тон: все-таки он был старейшим из всех правящих монархов в мире. – Главный – временное ли это явление, или количество прорывов будет увеличиваться, как и поднятие нежити. И не связаны ли эти два процесса, братья мои и сестры. Вопрос нужно решать общими усилиями, иначе, боюсь, мы окажемся на пороге катастрофы. Предлагаю объединить службы мониторинга и обмениваться сведениями. Это будет на пользу нам всем. Демьян, а от твоих военных желательно получить список видов этих существ и способы борьбы с ними.

Бермонт задумался и неохотно кивнул. Он не любил делиться информацией.

– Следующий вопрос по заговорщикам, – снова заговорил Гюнтер. – Вынужден признать, что расследование буксует. Василина, тот, кто советовал девчонке купить манок, призвавший тварь на твой день рождения, убит. Магазин, в котором она его покупала, сгорел. Я сам ментально прочитал ее – но никаких зацепок, кроме имени этого советчика, чтоб его. Проверяем его контакты, всех родственников читают менталисты – они чисты. Так что пока нечем вас обрадовать. Может, ты поделишься успехами своих спецслужб?

Королева Рудлога покачала головой.

– Расследование еще идет, отчета жду со дня на день, коллеги. Об успехах говорить рано. Как только будет отчет, я поделюсь.

– Плохо, – вежливо высказал общее мнение Хань Ши, и она почувствовала себя школьницей на уроке. Улыбнулась сдержанно и пожала плечами.

– Моя разведка делает все, что может.

– Я не упрекаю тебя, сестра, как и тебя, Гюнтер, – мелодично пояснил император, – но всех призываю к осторожности. Мы дали нашим врагам достаточно времени, чтобы оправиться и решиться на новый удар. Нужно быть начеку.

И он легко и наставительно поднес указательный палец к уголку своего узкого глаза.

Мариан ждал свою королеву в выделенных им комнатах военной части в Великой Лесовине. Сюда они прибыли с утра, и отсюда же начиналась поездка королевской четы по Северу. Конечно, они с сопровождающими придворными могли бы разместиться в любой из гостиниц, да и губернатор был бы счастлив предоставить свой дом, но по традиции королевская семья становилась вровень со служащими им офицерами.

«Они должны видеть, что мы относимся к армии без пренебрежения, – наставляла дочерей королева Ирина, – поэтому мы должны жить там, где живут они, есть то, что едят они».

– Справилась? – спросил муж, когда Василина вышла из телепорта и, коротко поблагодарив открывшего проход мага, отпустила его.

– С каждым разом все проще, – со смешком поделилась королева, снимая длинный серый жакет и расстегивая верхние пуговицы белоснежной блузки, приятно пахнущей чистотой. – Я, кажется, поняла секрет: надо сидеть с невозмутимым лицом и по большей части молчать. Там есть кому поговорить.

Принц-консорт усмехнулся. Он был в парадной форме: впереди речь супруги перед построением, парад, награждение частей и торжественный обед с высшими военными чинами. И уже после этого, когда наевшиеся генералы и полковники смогут подремать у себя в кабинетах, королева навестит больницы Лесовины, пообщается с горожанами – чтобы узнать, как продвигается реставрация домов, ведь этот город больше всего пострадал от прошедшей серии землетрясений. А уже завтра они выдвигаются в первую из запланированных к посещению частей в глубинке Севера. И на неделе будут недалеко от имения Байдек.

– Странно быть здесь и не заехать домой, – сказала Василина словно в ответ на его мысли. Подошла, осторожно потерлась щекой о его плечо – чтобы не запачкать китель помадой. – Хотя бы переночевать. Я там душой отдыхаю, Мариан.

– Если захочешь – заедем, – ответил он спокойно. – Здесь тебя так любят, что поймут.

Она со вздохом покачала головой, отошла и стала раздеваться. Нужно было успеть принять душ до того, как придет стилист, чтобы поправить ей прическу и макияж.

Ровно в два часа дня королева в сопровождении Мариана, офицеров и придворных вышла на трибуну, установленную на центральной площади Великой Лесовины. Подняла руку в приветствии, заулыбалась – огромные экраны демонстрировали ее мягкую улыбку военным и собравшимся у ограждений, несмотря на холод, жителям северной столицы. Василина была одета в строгое теплое пальто шинельного типа, светлые кудри придерживала аккуратная шляпка без полей. Загрохотали барабаны, зазвенели трубы – и ее величество едва не дернула плечами, но спохватилась, чтобы не ежиться от волнения. Перед ней, выстроившись для прохождения парада прямоугольниками, стояли тысячи служивых всех родов войск. Был там и Егерский Северный полк, в котором служил Мариан и чью эмблему надел, несмотря на то что нес службу сейчас в гвардейском королевском полку. История повторялась – только десять лет назад Василина говорила перед десятками солдат и офицеров на Форелевой заставе, а сейчас их было больше, гораздо больше, и все, вытянувшись, ждали, что королева им скажет.

Она подняла глаза к солнцу на ясном северном небе, выдохнула как можно незаметнее и подошла к микрофону. Площадь замерла.

– Мои верные солдаты и офицеры! Счастлива приветствовать вас!

Ее звонкий глубокий голос разнесся по площади, побежал по улочкам старого города, отражаясь от покосившейся Часовой башни, от стен домов. И прямоугольники, состоящие из тысяч людей, дрогнули, загудели и рявкнули хором так, что задрожала мостовая и трибуна под ногами правительницы:

– Здра-вия же-ла-ем, ва-ше ве-ли-чест-во!

Василина подождала, когда смолкнет вибрирующее эхо приветствия, и продолжила:

– Сегодня, спустя два месяца после восстановления монархии в Рудлоге, я прибыла сюда, чтобы возродить важнейшую традицию – королевскую дань уважения армии, защищающей нашу землю. Но не только для этого! – горячо сказала она в микрофон. – Я приехала, чтобы поблагодарить вас за верность в тяжелую годину испытаний для нашей страны, за верность и стойкость! Не умаляя заслуги других военных частей, оставшихся на стороне правящего дома, хочу отметить, что именно войска Севера выступили единым фронтом против заговорщиков, проливших столько крови. В том числе и кровь моей матери, ее величества королевы Ирины-Иоанны.

Она замолчала – голос все-таки дрогнул. Молчали и солдаты, молчали жители, глядя на скорбно изогнувшиеся губы молодой королевы и вспоминая давние страшные события, и тишина становилась звенящей, оглушающей.

– Я хочу, чтобы вы знали, – продолжила Василина тихо, но голос ее креп с каждым словом, – семья Рудлог не забыла вашей преданности! Именно здесь, на Севере, мы нашли приют и защиту тогда, когда они были нам необходимы. Ни один человек из нашего окружения не выдал нас! Именно здесь я встретила своего супруга, достойного сына этой прекрасной земли и вашего сослуживца, – камеры выхватили стоящего рядом с ней барона Байдека, – здесь родились мои дети. Север занял прочное место в моем сердце, и, несмотря на то что я приняла корону и вернулась в дом моей семьи, эта земля воистину стала моим вторым домом!

Люди слушали внимательно, и Василине с трибуны уже казалось, что она четко видит их – кивающих, ловящих каждое ее слово, – и ей было радостно от этого и немного страшно.

– И вот вам мое слово, – торжественно провозгласила королева в завершение, – сегодня все части Севера получат на свои знамена специально учрежденный орден Верности и звание «королевская». И в знак памяти и признательности от семьи Рудлог наследник короны в каждом поколении будет проходить службу в одной из частей Севера! Поздравляю вас! И спасибо!

Она говорила вдохновенно, от души, отступая от написанной и выученной речи, разрумянилась – и была необыкновенно хороша, и не столько слушали ее, сколько смотрели на экраны, на блестящие глаза, светлые локоны и розовые от мороза щеки. Была ли она величественной? Возможно. Но совершенно точно королева была близкой и понятной. Перед ней не трепетали, но ею любовались, в нее влюблялись и готовы были сейчас же пойти на край света – если вдруг ее величеству захочется отдать такой приказ.

Василина отступила от микрофона; снова зазвучали барабаны, и части гулко замаршировали на месте, разворачиваясь, и под грянувший оркестр пошли мимо трибуны одна за другой, на ходу приветствуя свою королеву. Правительница подняла руку, улыбаясь. Рядом с невозмутимым лицом стоял муж, но его молчаливая поддержка ощущалась скалой, которая не даст оступиться и ошибиться.

От бесконечных «Долгие лета, ваше величество», перекатывающихся от одной марширующей части к другой, заболели виски – а королева все махала, улыбалась и кивала, пока последний грохочущий подошвами прямоугольник не прошел мимо и не ушел по главной улице с площади, а оркестр не затих.

Тогда-то она и почувствовала, что спина у нее вся мокрая и что планируемый обед будет очень кстати – желудок сводило от голода, будто нервы сожрали всё, что оставалось там с полудня.

– Опять переодеваться, – со вздохом сказала Василина Мариану, когда он подал ей руку, чтобы проводить с трибуны. – Как я справилась?

– Великолепно, – серьезно ответил он. – Я женат на великой женщине.

– Которая, – ответила она так же серьезно, – озвереет, если не пообедает. Как самая простая и не великая.

На следующее утро, в воскресенье, когда королевская семья с сопровождающими уже собралась выезжать в одну из выбранных для посещения частей, Василине позвонил отец. И рассказал о том, как они с Ангелиной навестили соседей, и что он увидел и услышал в Орешнике. Пока он говорил, лицо ее величества темнело – накануне, при посещении больниц, к ней подходили люди, благодарили за быструю помощь в восстановлении домов и лечении, а она любезно отвечала: «Рада, что все налаживается. Спасибо, что поделились». И на таком контрасте звучало то, о чем говорил Святослав Федорович, что она совершенно расстроилась. И разозлилась.

Машины были уже готовы. По-хорошему, можно было бы перейти к месту назначения телепортом, так как часть находилась к югу от Лесовины, а искажались порталы только в горах, но лицезрение гражданами вереницы машин было неотъемлемой частью визита. И барон Байдек, усевшись рядом с супругой в автомобиль, молча слушал, как звонит она премьеру Минкену, обрисовывая ситуацию, и просит организовать мониторинг работы комитета по устранению последствий чрезвычайных ситуаций. Пока – по Иоаннесбуржской области, а в течение двух недель – по всем пострадавшим регионам.

– И, конечно, – добавила она, морщась от странных завывающих звуков из динамика, – я очень рассчитываю, что ответственные лица не будут знать о проверке, Ярослав Михайлович. Отчет по области должен быть у меня так срочно, как возможно.

– Обязательно, ваше величество, – невозмутимо ответил премьер по громкой связи, – я отдам все распоряжения. Виновные понесут наказание, я и сам готов…

Где-то на фоне раздался мужской одобрительный гомон, восклицания: «Нет, ну как он, мать ее, вытянул! Килограмм шестнадцать, не меньше…» – и сочный восхищенный мат.

– Извините, ваше величество, – попросил премьер и, видимо, прикрыл рукой трубку – звуки и голоса стали глуше.

Королева выразительно помолчала, Байдек улыбнулся и одними губами пояснил: «Зимняя рыбалка». А выл в динамиках, по всей видимости, ветер.

– Полно, Ярослав Михайлович, – сказала она уже мягче, хоть и не переставая хмуриться, – уверена, что вы всё, что должны были, сделали. Остальное узнаем по результатам аудита. Отдыхайте. До свидания. – Вы можете беспокоить меня в любое время дня и ночи, моя госпожа, – любезно откликнулся Минкен, – и я поддерживаю ваше возмущение. Благодарю, что не стали рубить сплеча, а решили разобраться. Отдаю вам должное.

Он попрощался, и Василина отключила громкую связь.

– Вот старый лис, – с досадой пожаловалась королева мужу, – и похвалил, и нравоучение высказал.

– Он предан тебе, – сказал Мариан и подсунул большую руку ей за спину – она расслабленно улеглась мужу на плечо, прижалась. Машина гудела, за окном мелькали дома Лесовины, водитель за стеклом был невозмутим. – Это самое главное. А что учит – так сама знаешь, это только на пользу.

* * *

Лорд Максимилиан Тротт, аккуратно поставив свежеприготовленные капсулы с сильнейшим тонизирующим в сушку, включил таймер на двадцать минут. Протер рабочую поверхность, снял латексные перчатки – и недовольно поднес руку к виску, оперевшись на стол. Опять закружилась голова, и даже удовлетворение от окончания проекта не могло перебить проклятую слабость. Она преследовала его всю неделю. И неудивительно: вместо того чтобы восстанавливаться, он занимался снятием блоков, драками с драконами, выносил истерики капризных принцесс – и финальным аккордом стала работа с малолетними темными, которых тоже требовалось вскрыть.

Он так вымотался, что к потерявшим чувство меры темным студентам не испытывал никакого сочувствия – только раздражение, что они не дают ему отдохнуть. Впрочем, он и в бодром состоянии не выносил человеческую глупость. А что может быть глупее утраты контроля над собой?

Так что, когда он вошел в камеру на первое «вскрытие», единственным желанием было закончить это все поскорее и больше никогда с вотчиной Тандаджи не связываться.

– А это не больно? – со страхом спросила его одногруппница Богуславской. Она вообще дрожала как ненормальная и смотрела на него со смесью недоверия, опаски и робкой надежды. Тротту стало муторно от этой надежды – будто девчонка ждала, что он сейчас махнет рукой и выпустит ее из камеры.

– Нет, – ответил он сухо. – Ложитесь.

Первокурсница еще немного повглядывалась в его лицо и вдруг вздохнула с обреченностью. И заплакала. Макс поморщился и поспешил ее усыпить. Хватит с него рыдающих малолеток.