– У вас что-то еще? – поинтересовался зав, и Алсу поняла, что таким вежливым способом он предлагает ей завершить «аудиенцию».

Выйдя из кабинета, она пошла к лифту, но настойчивый телефонный звонок заставил ее притормозить.

– Да, мамочка?

– Детка, ты помнишь о сегодняшнем ужине?

– Прости, о каком ужине?

– Ну как же, милая, я ведь несколько раз тебе напоминала! – Голос матери звучал расстроенно. – Дядя Ренат придет, с сыном.

О боже, с сыном – мама в своем репертуаре! Алсу отлично понимала, что это означает: родители не оставляют попыток найти дочке мужа. Ей почти тридцать, карьера складывается успешно, а вот с личной жизнью не ладится. Отчаявшиеся родители постоянно устраивают встречи с друзьями и их детьми, приятными молодыми людьми, однако Алсу до сих пор упорно избегала продолжения знакомств. Похоже, и в этот раз придется сделать над собой усилие, дабы не огорчать папу с мамой!

* * *

Алина чувствовала себя неуютно в пустом кабинете, обставленном по последнему слову эргономики. Ее взгляд скользил по выбеленным стенам, на которых висели абстрактные картины. Алина не понимала современное искусство, предпочитая классическое изображение людей и предметов. Больше всего ей нравились портреты. Алина не разбиралась в живописи, но любила разглядывать человеческие лица. На них читались эмоции, которые натурщики испытывали в момент, когда их запечатлела кисть мастера. По этим застывшим лицам можно сделать предположение о характере людей, о том, какую жизнь они прожили. А разноцветные мазки, хаотично разбросанные по полотну, не производили на нее впечатления. Как-то по телевизору Алина видела сюжет о слоне в зоопарке, который любил набирать в хобот краску, а потом выплескивать ее на холст. Служители прикинули, что на этом можно заработать, и стали продавать слоновьи «картины» в Интернете. Странной была не сама идея, а то, что находилось немало людей, согласных платить деньги за звериное «творчество»!

– Простите, что заставила ждать, – раздался голос у нее за спиной, и Алина вздрогнула от неожиданности. Пересекая кабинет, к ней приближалась маленькая, хрупкая на вид женщина лет пятидесяти, одетая в брючный костюм. Как ей удалось бесшумно открыть дверь и проскользнуть внутрь так, что Алина и не заметила?

– Борис Исаевич в общих чертах рассказал мне о вашем деле, – продолжала дама. – Меня зовут Людмила Семеновна. Могу я называть вас по имени?

Алина кивнула: еще не хватало, чтобы дама вдвое старше нее обращалась к ней по имени-отчеству! Гальперин отзывался об адвокате Арнаутовой как о весьма компетентном профессионале, но делал он это с присущим ему сарказмом:

– Она – как я, только в юбке. Берет дорого и добивает раненых.

Такая характеристика заставила Алину поежиться. Да что там, при каждом взгляде на Гальперина, который, по словам лечащего врача, находится в двух шагах от погоста, у нее мурашки бегали по спине, как блохи на собачьей подстилке – неужели в природе существует его женский аналог? Да она и не пришла бы, если бы не событие, имевшее место вчера, – это оно заставило ее возобновить разговор с капризным пациентом, который поначалу показался бесполезным.

– Гальперин предупредил вас о гонораре? – деловым тоном поинтересовалась между тем Арнаутова.

– Он сказал, вы берете двадцать процентов от выигранной суммы. Только, по-моему, в моем случае это – двадцать процентов от нуля!

– Лишь потому, что вы понятия не имеете о том, что удалось выяснить мне! – возразила адвокат и извлекла из сейфа, стоящего справа от стола, папку. Это была не просто пластиковая папка, а папка розового цвета, украшенная… феями! Точно такую она купила на день рождения подружке Русика по детскому садику. Гальперин, наверное, решил над ней поиздеваться: женщина, хранящая важные документы в файле с феями, не может быть серьезным специалистом! И все же заинтригованная Алина задала вопрос:

– Что это?

– Ваши деньги. И имущество.

– Какое такое имущество? У нас только квартира…

– Ошибаетесь, Алина! – перебила Арнаутова. – Я еще не до конца вникла в дело, но даже то, что знаю на данный момент, позволяет предположить, что мы сделаем вас состоятельной женщиной.

– Состоя… простите, я не понимаю!

– Уверена, что так и есть, – снисходительно улыбнулась адвокат. В ее улыбке не было тепла, лишь необходимая демонстрация человечности для установления доверительности в общении с клиентом. – Вы, конечно, не в курсе, что у вашего бывшего супруга имеется недвижимость, помимо совместно нажитой квартиры?

– Недвижимость? – тупо переспросила Алина. – Н-но я бы знала…

– Как показывает практика, дорогуша, жены последними узнают о реальном состоянии дел супругов, точно так же, как и о наличии у них второй семьи или любовницы!

Алина прикусила губу, осознав правоту собеседницы.

– Алина, – мягко проговорила Арнаутова, хотя глаза ее оставались холодными, – я хочу, чтобы вы поняли: ваш случай – не исключение из правил, а правило. Бывший муж обманывал вас во время брака и продолжает обманывать. Он завел любовницу, и она выше вас по статусу. Наверняка он считает, что привел свою личную жизнь в соответствие с профессиональной. У него есть и деньги, и собственность, которую он приобретал, даже не ставя вас в известность!

– Это неправда! – возмутилась молодая женщина. – Наши отношения испортились, но это случилось недавно, а до этого мы жили хорошо. Мы были счастливы!

– Нет, Алина, это вы были счастливы, – возразила Арнаутова. – Вы создали свой маленький мирок, обслуживали его и думали, что муж это оценит. Вы были нетребовательны, но Георгий не желал довольствоваться малым. Он сумел многого добиться – с вашей помощью. А значит, вы имеете право на часть имущества: в нашей стране, слава богу, существует семейный кодекс! Но ничто в этом мире не дается просто так, все нужно вырывать зубами, понимаете? Надо драться за то, что по праву ваше! Но я вижу, вас беспокоит что-то еще? – нахмурилась она, заметив выражение смятения на лице собеседницы.

– Д-да, есть кое-что…

– Выкладывайте!

– Вчера ко мне приходили из органов опеки.

– Так-так?

– Меня не было дома, и их впустил сосед.

– Очень интересно, продолжайте!

– Они потребовали, чтобы он открыл им дверь. У него есть ключ, на всякий случай…

– Погодите, я правильно понимаю: вас не было дома, но эти люди все равно вошли и даже ворвались в вашу комнату?

– Да…

– Отлично! Что дальше?

– Сосед… он выпивает и не разбирается в таких вещах, но и его удивило, что представительница органов опеки шарила в моем холодильнике и в шкафах.

– Понятно, – спокойно кивнула Арнаутова. – Искали свидетельства того, что вы никудышная мать!

– Что?!

– Не понимаете? В холодильнике должно быть полно продуктов, а в шкафах – качественные детские вещи, что доказывало бы вашу состоятельность как родительницы.

– Но почему я должна кому-то что-то доказывать?

– Боюсь, это моя вина. Я начала копать под вашего бывшего, не встретившись с вами, – делала, так сказать, домашнюю работу… И он, видимо, переполошился.

– Простите, я не…

– Георгий не платит алименты, верно?

Алина кивнула.

– Если всплывут его реальные доходы, вам с сыном причитается приличная сумма. В такой ситуации любой адвокат посоветовал бы ему получить опеку над ребенком и определить порядок проживания с отцом.

– Он может это сделать?!

– Он может попытаться. Но мы не позволим! Даже не думайте сейчас об этом. Обычный трюк отцов, не желающих выполнять свои обязательства. Вам придется мне помочь, Алина. Я могу обещать жесткую борьбу. Придется отбросить мысли о том, что когда-то вы любили мужа. Никаких сожалений. Никакой благотворительности. Пленных не брать!

– Но я не могу так, – пробормотала едва слышно Алина. – Как бы там ни было, Георгий…

– Подумайте о сыне, – прервала ее сбивчивую речь адвокат. – Какой судьбы вы ему желаете?

То же самое говорил и Гальперин. Интересно, они договорились, или такой подход – обычный адвокатский прием?

– Скажите, Георгий общается с Русланом? Он дарит ему подарки, водит в цирк, в парк, на стадион? Звонит поинтересоваться, как живет сын в коммунальной квартире, потому что родной папаша выселил его с матерью из дома, где малыш прожил всю свою жизнь? Я слышала, вы хотели стать врачом, но пришлось остановиться на училище из-за бабушки. А потом – из-за мужа, из-за сына… У вас могла быть карьера в медицине, вы занимались бы любимым делом и пользовались всеобщим уважением, а не выносили бы утки из-под людей вроде Гальперина! Вместо этого вы помогали супругу строить карьеру. Вы готовили ему еду, гладили его рубашки, растили его ребенка – и что получили взамен?

– Простите, вы замужем? – спросила Алина и похолодела от собственной наглости.

– Да, – невозмутимо ответила Арнаутова. – У меня двое детей, они учатся в университете. А еще у меня есть собака и морская свинка.

– Извините… – Алина чувствовала, как ее щеки заливаются краской. А ей-то казалось, что у такого человека не может быть семьи, не говоря уже о домашних животных!

– Скажите-ка, представители органов опеки оставили свои координаты, чтобы вы могли с ними связаться? – спросила тем временем адвокат.

– Вроде нет…

– Вопиющая некомпетентность! Ничего, я выясню, кто именно приходил. То, что они ворвались в дом в ваше отсутствие – не просто правонарушение, а самое настоящее преступление. Они, конечно, станут оправдываться, говорить, что не могли застать вас дома… Кстати, вам звонили, предупреждали о визите?

– Нет, никто не…

– Так я и думала! Не берите в голову, с этой, с позволения сказать, «опекой» я разберусь. Вернемся к нашим баранам. Вы поняли, о чем я вам тут толковала – как мы будем действовать?

– Пленных не брать?

– Умница!

Проведя в кабинете Арнаутовой полтора часа, Алина вышла на улицу и с наслаждением вдохнула пахнущий дождем воздух. Асфальт был мокрым, но светило солнце – судя по всему, непогоду она благополучно пересидела с адвокатшей. На душе у Алины было неспокойно. Больше всего ее волновала ситуация с опекой. До вчерашнего дня она и не предполагала, что Георгий может пойти на такую подлость. Зачем ему в новой семье ее Русик? Она не привыкла сражаться, она ведь не амазонка какая-нибудь! С другой стороны, может, пора ею стать? Если бы не сын, Алина не приняла бы предложение помощи от Гальперина, ведь квартира – такая мелочь по сравнению с угрозой лишиться ребенка! У них с Георгием были хорошие времена, о которых Алина до сих пор вспоминает с теплотой, но последние события заставили ее крепко задуматься. Не о мести – о возмездии. И об элементарной справедливости. Адвокат Арнаутова не выглядела человеком, занимающимся благотворительностью, и взялась за дело Алины не только потому, что оказывала услугу Гальперину. Словно охотничий пес, она почуяла запах денег. А Алине нужен только сын. Однако если к этому прилагается жилье и, может быть, хорошие алименты, она не стала бы возражать. Арнаутовой нужны ее двадцать процентов, и она готова за них побороться. Но для нее эти деньги лишь очередной гонорар, а для Алины – вся жизнь. Разве вся жизнь не стоит борьбы?

Приняв окончательное решение, Алина ощутила облегчение. Ее мысли вернулись к Гальперину. Ей показалось, что Арнаутова не любит этого человека. Он отправил ее к адвокатше, словно не сомневался в том, что Арнаутова не откажет. Какова истинная природа их отношений?

* * *

В сени деревьев, которыми была обсажена идеально круглая лужайка, громко заливалась какая-то птаха. Ее мелодичное пение не мог заглушить даже шум работающей газонокосилки, которую одетый в униформу работник катил перед собой. Погода для конца мая стояла отличная, и за ротанговым столиком, вынесенным на свежий воздух, сидели двое. На столе уютно устроилась плетеная корзинка со свежей выпечкой, пузатый кофейник, две вазочки с вареньем и масленка. На тарелках с темно-синей каймой лежал поджаристый омлет.

– Ты уверен, что поступил правильно, отказавшись принять пациентку со сломанным протезом? – уточнил Тимур Айдарович Муратов.

– А кому, спрашивается, нужен такой геморрой? – с вызовом ответил вопросом на вопрос Игорь Дмитриевич Тактаров, заведующий травматологией. – Квот в последнее время не сбрасывают, оперируются только платные пациенты. Что я стал бы делать с этой теткой? Оплатить повторное протезирование она не в состоянии, но ты же понимаешь, что не это стало основной причиной отказа, да? В сущности, у нас с тобой одна цель – убрать из больнички Князева!

– И как, позволь спросить, это поможет?

– Ну хотя бы так, что теперь проблемы не у меня, а у него. Пусть помечется, побегает, порешает… Рано или поздно ему придется обратиться к тебе.

– Он ни за что этого не сделает – слишком гордый!

– Тогда пусть сам дерьмо разгребает, в любом случае ты в выигрыше! Я вот только одного не пойму: почему ты так его не любишь?

– А ты?

– Ну я-то понятно: его отделение получает все самое лучше. А как насчет моего?

– Ты же знаешь, у него есть спонсоры, ведь не я выделяю деньги из бюджета больницы!

– Князев – везучий черт! Подлатал какую-то шишку из Гордумы – сделал ремонт в отделении; поставил на ноги дочку бизнесмена – вот тебе суперсовременные роботы-тренажеры для интернов… Говорят, скоро у него появится система «Да Винчи»?

– Что значит – «у него» появится? «Да Винчи» будет работать на благо всей больницы, а не только ТОНа! Он ведь не только замену позвоночных дисков может осуществлять, а еще кучу разных вещей делать: резекцию почки, желудочное шунтирование… Короче, если мы и в самом деле его получим, это только на пользу! Князев создает нам положительный имидж, больница на хорошем счету…

– А ты с блеском отчитываешься на совещании в Комитете, – раздраженно закончил Тактаров. – Только вот «положительный имидж» – не благодаря тебе, и все об этом знают. Кстати, ты уверен, что Князев меня подпустит к «Да Винчи»?

– Он проходил специальный тренинг в Москве, как и еще несколько хирургов из кардиохирургии и гастроэнтерологии. Они получили сертификаты, а ты?

– Если бы я мог на что-то рассчитывать, за сертификатом бы дело не стало! Ты ничего не собираешься предпринимать?

– Я не могу прищучить Князева за пожертвования! Деньги проводятся через банк, все «по-белому», адресно – для ТОН. Имена спонсоров известны. Если они желают помочь отделению Князева, я не имею права пойти против их воли и пустить бабки на твое отделение!

Они немного помолчали.

– Ну, я так понял, что-то ты все же сделать намерен, – первым нарушил тишину Тактаров. – Убрать Князева – правильное решение: он неконтролируем. Персонал отделения – настоящая секта, они все повязаны… повязаны чем-то, чего я объяснить не могу, но каждый из них предан ему, как пес!

– Не преувеличивай, – ухмыльнулся Муратов.

– Ты о чем?

– В любом коллективе найдется хотя бы один человек, недовольный своим положением. Или тот, с кем можно договориться.

– И у тебя есть на примете такой человек? – Лицо Тактарова прояснилось.

Муратов многозначительно закатил глаза.

– Нужно, чтобы Князев совершил ошибку, – сказал он. – И тогда у меня будут развязаны руки…

* * *

Нубар Зебетовна Мейроян, бабушка Севана, оказалась дамой колоритной. Лицо ее было словно высечено из цельного куска гранита. Чувствовалось, что вынужденное пребывание в лежачем положении для нее мучительно, но внук принял решение – в силу немалых лет продержать бабушку в постели до полного выздоровления.

– Ну, детка, значит, это вас мой заботливый внук приставил ко мне в качестве надзирателя? – с интересом разглядывая Алину, проговорила Нубар Зебетовна. В отличие от Севана, говорила она с акцентом. – Боже, сколько же вам лет?!

Ну почему все об этом спрашивают?

– Двадцать три.

– Выглядите на шестнадцать!

Алина решила не комментировать слова пожилой женщины. Вместо этого она спросила:

– «Уточку» не желаете?

– Деточка, я прекрасно могу сама дойти до туалета, ведь мне дают такое хорошее обезболивающее!

– Севан Багратович строго-настрого предупредил, чтобы я не позволяла вам вставать!

– И какие еще указания дал вам мой внучок? – нахмурилась Нубар Зебетовна.

– Не разрешать вести долгие телефонные беседы или сидеть в Интернете, не давать читать ночью, не…

– Достаточно, достаточно! – со вздохом прервала Алину пациентка. – Ненавижу больницы! Странно, да?

– Мягко сказано, – не могла не улыбнуться Алина. – Учитывая, что в вашей семье как минимум три поколения врачей!

– Пять, дорогуша, – усмехнулась Нубар Зебетовна. – Пять поколений: дед моего мужа работал в больнице, основанной Манташевым, вплоть до самой революции!

– А кто такой Манташев? – не удержалась от вопроса Алина (черт бы побрал ее природную любознательность!)

– Был такой российский нефтяной магнат, деточка, Александр Иванович Манташев. Вместе с несколькими единомышленниками он создал «Армянское благотворительное общество на Кавказе». Посылал молодых, талантливых армян учиться в лучшие учебные заведения Европы, строил театры и больницы. Дед моего мужа был одним из тех, кого приметил Манташев. Он учился в Париже, потом вернулся и работал в больнице своего, как теперь говорят, спонсора.

Пожилая женщина рассказывала так интересно, что Алина на некоторое время позабыла, зачем находится в палате: низкий, глубокий голос Нубар Зебетовны как будто гипнотизировал ее.

– А что потом случилось? – спросила девушка. – После революции?

– Да ничего особенного, – пожала плечами пациентка. – Он же был медиком, а республике требовались квалифицированные врачи. Овсеп Багратович был обласкан новой властью. Ему не пришлось уезжать из страны, как многим его современникам, приспосабливаться к чуждому образу жизни… Я всегда говорила моему любимому внуку, что овцы должны жить с овцами, а козы – с козами!

– Что, простите? – переспросила Алина, не уследив за внезапной сменой темы.

– А то, что жениться Севану следовало на ровне, но разве он слушал свою старую бабку? Нет, нашел себе какую-то посвистушку, модельку, прости господи, вот и получил по носу, как щенок!

Алина слышала, что Мейроян недавно развелся. Мономах пресекал сплетни в отделении, но даже он не настолько всесилен, чтобы запретить слухам проникать сквозь стены и находить благодарные уши.

– Самое неприятное, – продолжала бабушка Мейроян, – что адвокат, который в прямом смысле слова развел моего Севана, лежит здесь, в его отделении!

– Вы Гальперина имеете в виду?

– А как же, его! Эх, если бы я могла дойти до его палаты, сказала бы пару ласковых этому жулику!

– Почему вы называете его жуликом?

– Что это вы тут обсуждаете – не мою ли скромную персону? – раздался мягкий голос. Алина не заметила, как в палату неслышно вошел Севан Мейроян.

– Ну как же иначе! – расплылась в улыбке пациентка. – Других тем у нас и быть не может, ведь весь мир вертится только вокруг тебя!

Алина не сомневалась, что мир бабушки Мейроян – определенно вращается вокруг внука. Стоило лишь увидеть этих двоих рядом, как становилось ясно, что ближе них на всем свете парочки не сыщешь.

– Ты уж не выдавай всех моих секретов, Нуби-джан, а то ведь мне еще работать в коллективе! – с укоризной покачал головой Севан.