Глава 9

Артем? Я же правильно услышала? Мой муж?

Застываю. По телу прокатывается дрожь. Внутри все холодеет.

Что он здесь делает? Всю ночь шлялся неизвестно где, а теперь смеет заявляться к маме? К моей маме!

Стискиваю челюсти. Словно в замедленной съемке наблюдаю за тем, как девочки отпускают ноги бабушки, протискиваются между ней и дверным косяком, с громким визгом «папа» несутся на кухню.

Сердце болезненно сжимается, когда я в очередной раз вижу подтверждение тому, как сильно они любят своего отца. Я тоже любила Артема. С нашей первой встречи любила. Помню, как смущалась, когда подруга подвела меня познакомить меня с другом своего парня. Мы тогда поехали на дачу отдохнуть, собралась небольшая, но теплая компания: мужская половина занималась мясом, девочки делали все остальное. Артем я заметила сразу же, высокий, статный, тогда еще жилистый. Потом все закрутилось, завертелось. Первые свидания, первый поцелуй, первый секс. Беременность… Артем стал во всем для меня первым. Но любил ли он меня? Сомневаюсь. Женился Артем на мне только ради долга. Я думала, что, в итоге, мы притремся, лучше узнаем друг друга и на месте уважения вырастит любовь.

Какой же наивной я была. Дурочка, которая верила в “долго и счастливо”. Верила своему мужа. А у Артема даже банальное уважение ко мне не испытывал. Мог бы просто развестись, а потом побежать к своей Катеньке.

– Саша, ты в порядке? – мама хмурится, недолго скользит взглядом по моему лицу, после чего делает шаг ко мне. – Ты какая-то бледная, – тревога трогает глаза матери.

В ушах шумит, в мыслях все еще царят воспоминания.

Мне требуется пару секунд, чтобы до меня дошел смысл слов мамы.

– Д…да, – произношу сипло, ведь горло сдавило.

Сердце бьется так сильно, что его стук отдается в ушах. Кончики пальцев холодеют.

– Уверена? – мама чуть склоняет голову набок, внимательно смотрит на меня.

Коротко, несмело киваю. Выдавить из себя хоть еще несколько слов не получается.

– Тогда пошли, – мама хватает за руки, затаскивает в прихожую, переходящую в коридор с белыми, блестящими стенами.

Концентрируюсь на двери, ведущей в туалет. Краем глаза замечаю себя в отражении зеркала, установленному на двери шкафа. Плевать, куда смотреть, главное, не на кухню.

Внутри все сжимается. Чувствую на себе тяжелый, проникающий под кожу, взгляд. Стискиваю челюсти, задерживаю дыхание.

– Мам, а что здесь Артем делает? – шепчу, не выдерживая.

Она тут же замирает, впивается пристальным взглядом в мое лицо.

– У вас что-то случилось? – в голосе мамы проскальзывают взволнованные нотки.

Прикусываю губу, думая, рассказать ли маме правду. Мне хочется поделиться болью, которая уже стала частью меня. Хочется поплакать у мамы на плече. Хочется, чтобы меня пожалели. Вот только сомнения пронзают меня насквозь. Я не уверена, что получу желаемое, зная об отношении мамы к браку.

Открываю рот, не зная, что из него вылетит, но тут же захлопываю, слыша тяжелые шаги.

По спине прокатывается липкий пот, когда я ощущаю приближение мужа. Не сомневаюсь, что это он. Моя теория сразу же подтверждается, когда тяжелые ладони ложатся мне на плечи, грубо сдавливают их.

Дергаюсь в сторону в попытке вырваться из железной хватки, но Артем вдавливает меня в себя. Оставляет короткий поцелуй на моей макушке.

Мои глаза распахиваются. Дыхание перехватывает. Сжимаюсь.

– Что-то ты задержалась, милая, – улавливаю сарказм в голосе мужа.

Кровь в венах начинает закипать. Не взрываюсь, только потому что ловлю мамин взгляд. Счастливый и одновременно печальный.

Плохое предчувствие начинает ворочаться в животе. Но задать вопрос не успеваю, мама широко улыбается и, пробормотав, что нас ждет наш обед, бежит на кухню.

Резко вырываюсь из рук мужа, разворачиваюсь. Впериваюсь в Артема гневным взглядом, замечая, что сегодня на нем, не пиджак с рубашкой, а черная водолазка.

– Что ты творишь? – шиплю, бросая короткий взгляд на кухню, где девочки крутятся вокруг мамы.

– Предупреждающий удар, – хмыкает Артем, засовывая руки в карманы джинсов. – Я же тебя знаю. Ты точно пыталась бы найти себе союзников, чтобы осуществить задуманное.

Ловлю ртом воздух от возмущения. Делаю шаг к мужу, сокращая между нами расстояние. Приходится запрокинуть голову, чтобы заглянуть ему в лицо, но это малая цена за то, чтобы Артем понял – я его не боюсь.

– Ты решил начать контролировать мою жизнь? – выплевываю мужу в лицо, на что он только хмыкает.

– Нет. Я просто даю тебе время понять, что ни тебе, ни мне этот развод не нужен, – муж коварно ухмыляется, чувствую его горячее дыхание у себя на лице.

– И ты решил настроить мою маму против меня? – кончики пальцев покалывают, поэтому я сжимаю кулаки.

– Даже в мыслях такого не было, – вполне серьезно отвечает муж. – Я просто защищаю свою свекровь. Ей не нужны лишние потрясения. Особенно сейчас.

Что-то в голосе Артема привлекает мое внимание. По телу пробегают озноб. Появляется ощущение, что муж знает больше, чем я. Вполне может быть, ведь они часто общались без меня. Раньше я этому радовалась, а сейчас – мне кажется, что меня… предали. Тошнота подкатывает к горлу, в настолько сильный узел стягивается желудок. Делаю глубокий вдох, чтобы очистить разум. Заталкиваю пронизывающую тело маленькими иголочками боль в дальний угол сознания. Концентрируюсь на том, что действительно важно.

– Что ты имеешь в виду? – бормочу, боясь услышать ответ.

Глава 10

Глаза Артема сужаются до тонких щелочек. Он смотрит на меня пристально, пронзительно, словно пытается проникнуть в мою голову, не только прочитать мысли, но и навязать их.

Тревога зарождается в груди. Она ползет по телу, задевая нервные окончания, заставляя их звенеть. Кончики пальцев покалывают, а сердце то и дело пропускает удары.

– Спроси у нее сама, – муж приподнимает бровь, уголок его губ ползут вверх.

Гнев вспыхивает в груди. Вот так всегда! Артем постоянно провоцирует меня. Пытается вывести на эмоции.

Но сейчас не тот момент, когда нужно играть в дурацкие игры. Если с мамой что-то случилось, я должна знать.

Стискиваю челюсти, шумно выдыхаю.

Открываю рот, не знаю, что собираюсь сказать, но точно не то, что понравилось бы мужу.

– Кушать! – Оленька с визгом подлетает к нам, прерывая меня. Малышка хватает нас обоих за руки и тянет на кухню. – Там с-с-сырники! – восторг звучит ее детском голоске.

– И с-с-суп, – кричит с кухни Леночка.

– И суп, – уже не так воодушевленно произносит Оленька, после чего сразу кривится, но все равно задом наперед тащит нас с мужем на кухню. Поддаюсь. Все лучше, чем стоять и играть в гляделки с мужем. Я слишком хорошо его знаю, он все равно ничего путного не сказал бы, только взбесил бы меня еще больше.

Он прав, лучше я просто поговорю с мамой. Заодно прощупаю почву, пойму, какую лапшу на уши успел ей навешать муж.

Мы втроем заходим на небольшую кухню с деревянным столом с тремя стульями у двойного окна. На нем уже стоит несколько тарелок с огромной горой сырников, разными видами варенья, сметаной, хлебом. Мама крутится у кухонного уголка, тоже деревянного, разливая по тарелкам суп из большой металлической кастрюли.

Леночка бегает вокруг нее, останавливаясь то с одной стороны, то с другой. Оленька подводит нас с мужем и мчится к сестре.

Стискиваю челюсти, стараясь не смотреть на мужа, который тут же занимает место у окна.

Я же не знаю, что делать, поэтому мнусь с ноги на ногу, пока не слышу шаги сзади. Приходится отойти в сторону, чтобы позволить маме подобраться к столу и поставить на него две тарелки с супом.

– Что стоишь? – мама поднимает на меня вопросительный взгляд. – Садись, – кладет руку мне на локоть и подталкивает к противоположному от мужа стулу.

Поджимают губы. Последнее, чего хочу – есть вместе с изменщиком-мужем. Но его предупреждение о том, что с мамой что-то не то, звенит у меня в голове. Жаль, что сейчас расспросить ее не могу – не хочу пугать девочек. Поэтому, стиснув челюсти, сажусь.

Стоит мне занять предоставленное место, как Оленька забирается ко мне на колени, Леночка делает то же самое, но только с Артемом.

Сердце больно колет. Раньше мы всегда вот так ели вместе – сначала кормили девочек, а только потом сами приступали к трапезе. Это было счастливое время, и я не понимаю, почему мы забросили такую прекрасную традицию в дальний угол. Видимо, времени перестало хватать.

Мама ставит еще одну тарелку на стол, раскладывает передо мной и Артемом по две ложки, себе берет одну, после чего садится на стул между нами.

Семейная атмосфера наполняет кухню. Со стороны все кажется настолько идеальным, что желудок резко сводит. Тело наполняет слабость, и если бы не дочка, которая развалилась на мне, я бы, наверное, упала на пол, подтянула к себе колени и начала раскачиваться в попытке утихомирить резь внутри.

Но ничего из этого сделать не могу. Приходится сидеть, стиснув зубы, и постараться не показывать, насколько мне больно.

Я даже поговорить ни с кем не могу. А мне нужно понять, что делать дальше, как развестись с мужем и не потерять при этом дочерей. Судя по тому, как маме сейчас передает мужу хлеб, рассказывая, что купила его в ближайшей пекарне специально к нашему приходу, она мне не помощница.

Тем более, если Артем сказал правду…

– Мам, ты как? – не выдерживаю, бросаю пристальный взгляд на женщину, которая внешне выглядит полностью здоровой.

Она тут же замирает. Ей требует пару мгновений, чтобы осознать мой вопрос.

– Да, нормального, – берет ложку, засовывает ее в суп. При этом на меня не смотрит совсем, а в ее голосе нет уверенности, и лицо побелело.

Мама никогда не умела врать.

Шумно выдыхаю. Внутри что-то обрывается. Кажется, Артем не лгал. Черт! Теперь нужно вытянуть из этой упрямой, любящей справляться со всем самостоятельно женщины информацию.

– Давайте пообедаем, а потом поговорим, – мама косится на меня.

В ее словах звучит явный намек.

Недовольно щурюсь, но все-таки беру одну из ложек, зачерпываю немного супа и подношу ко рту Оленьки. Она тут же послушно открывает ротик, съедая весь суп. Краем глаза замечаю, что муж делает то же самое. Вот только Леночка игнорирует действия отца. Она выгибается, заглядывая в лицо к мужу.

– А потом мы поедем на дачу? – спрашивает с надеждой в голосе. – Я хочу погулять с Ягодкой.

Желудок ухает вниз. Я надеялась, они забыли о дурацком обещании отца.

– Нет, милая, не сегодня, – отвечаю нежно, выдавливая из себя улыбку.

Оленька напрягается у меня в руках, а Леночка недовольно смотрит на меня. Обида отражается на ее милом личике.

– Мама права, мы сегодня вечером едем в другое место, – в глазах мужа мелькает предупреждающий огонек. – И покажем там, какая мы замечательная семья!