– Мэгги, мы насобирали клюквы для сегодняшнего вечера, ― затараторила Бонни, а я сидела раздавленная тяжестью груза клюквы в теле и открытий о своей семье в душе. ― Нужно приготовить баранью ногу под клюквенным соусом, сварить морс и, если успеем пирог.

Кухарка строго взглянула на нас, тяжело вздохнув.

– Бараньей ноги нет, ― развела она руками, а я похолодела. Всё отступило на задний план перед такой бедой.

– Ты уверена? ― дрожащим голосом спросила я.

– Стала бы я вам об этом говорить, если бы не перепроверила несколько раз, ― беспокойство в её голосе подтверждало, что она удостоверилась в этом не раз. ― Осталось несколько ножек ягнёнка.

– Значит, будем готовить их, ничего другого нам не остаётся, ― приняла я решение. ― Эдуарда нет, а значит, и денег на покупки тоже нет. В кредит нам никто не даст, все торговцы знают бешеный нрав моего мужа.

Они кивнули соглашаясь. А я, чтобы хоть немного заглушить страх, решила рассказать кухарке о планах мужа.

– Мэгги, нам предстоит званый обед через неделю, ― поставила я в известность кухарку. ― Не нужно мне говорить, что времени не хватит, ты ещё больше взбеленишься, когда узнаешь, что нам предстоит приготовить три перемены по двенадцать блюд.

Она так и села, беззвучно открывая рот, слов для возмущения у неё не было.

– Ты пока свыкаешься с мыслями о званом ужине, мы пойдём переоденемся, ― протараторила Бонни, вытаскивая меня из кухни. ― Да, кстати, основное меню тоже готово.

Пропела она напоследок, словно произошло что-то хорошее.

Поднявшись в свою комнату, я надела светлое платье, в котором готовлю на кухне. На светлой ткани не так видна мука.

Я беспокоилась о мясе. Ни о чём другом думать не могла. Как бы не случилось беды. Эдуард любил не просто баранину, а определённую её часть – заднюю ногу. Каждый день мы готовили только её в разных вариантах, и вот я недоглядела. Его любимого мяса не оказалось на кухне. Как же быть?

Машинально я повесила платье, в котором ходила на болота в шкаф. Думать ни о чём другом не могла. Остаётся уповать только на хитрость, скажем, что ради приезда его матушки приготовили более нежное мясо.

Буду молить всех богов, чтобы Эдуард принял этот довод. Всё же он немного жадноват и не любит, когда много готовят. Три, ну может быть, четыре перемены блюд дозволяется в его доме.

С мясом справятся Мэгги с Бонни, а мне предстоит испечь хлеб и его любимый пирог.

Выпечка мне давалась намного лучше, чем приготовление другой еды, вот поэтому у нас на кухне и было разделение труда, о котором Эдуард не подозревал. Он считал, что я просто наблюдаю за кухаркой. А хлеб, который я пекла, всегда нахваливал, считая, что это Мэгги потрудилась.

Никто из нас не собирался его переубеждать, кухарку бесило, что он совал свой нос в дела кухни, но свои правила она боялась устанавливать. Эдуард был жестоким хозяином, но платил хорошо, вот она и держалась за своё место.

По пути на кухню я заглянула к дворецкому.

– Подготовьте самую большую гостевую комнату для матушки барона, она должна приехать сегодня, ― поставила я его в известность, прекрасно понимая, что Эдуард уже отдал такие распоряжения.

Но глупость ситуации заключалась в том, что я должна по второму кругу отдавать приказы, и если кто-то не получит повторного приказа, то докладывают хозяину, а он уже принимает меры к нерадивой хозяйке.

Дворецкий как раз из тех, кто не будет меня покрывать, поэтому я загрузила его по полной, потребовав даже выбить перину, на которой будет спать свекровь, начистить семейное серебро для ужина. Дел, ему хватит до вечера, и он не будет совать свой длинный нос на кухню.

– Поешьте, ― сунула мне в руки вчерашний кусок хлеба, разогретый на печи с холодным куском баранины Мэгги, едва я переступила порог кухни. ― Кожа да кости в чём душа-то держится.

– На силе духа, ― подсказала Бонни, и я усмехнулась, насколько она попала в цель.

Мы приступили к приготовлению обеда, а о письме Аманды в такой суматохе я забыла.

Глава 13

Я принялась месить тесто на пирог, Бонни перебирать и мыть клюкву, а Мэгги занималась мясом.

Она помыла ножки ягнёнка и положила его в кастрюлю с водой. Почистила, помыла и крупно порезала морковь, лук и сельдерей, добавила к мясу. В мешочек собрала букет гарни из петрушки, укропа, чеснока, ягод можжевельника, чёрного и душистого перца горошком и тоже добавила его к мясу. Поставила варить. Теперь с помощью Бонни она приготовит гарнир и соус.

Мы мало разговаривали, дел было много, а времени мало. Мать и сын скоро появятся на пороге дома, и ужин должен быть готов.

Терпкий вкус клюквы идеально сочетается с мясом и тестом. На гарнир к ножкам ягнёнка Мэгги готовила картофельное пюре.

Машинально достала яйца, масло, начала взбивать в миске, а в голове крутилась навязчивая мысль, что я что-то не сделала. Что-то очень важное.

Из-за того, что у Эдуарда на ужин не будет его любимой бараньей ноги, у меня кровь стыла в жилах. Я отгоняла от себя мрачные картины того, что может последовать после подачи ножек ягнёнка, если моя маленькая хитрость не пройдёт.

Жизнь в постоянном страхе сделать ошибку даже в мелочах сделала меня дёрганной, и если я что-то и помню хорошо, то это предпочтения Эдуарда. Только его желания на первом месте. А всё, что касается меня или чего-то другого вылетают из памяти.

Но что же я всё-таки забыла.

Масло ещё не достаточно подтаяло, и я поставила миску возле тёплой печки. Пошла поискать орехи, чтобы их измельчить.

Пирог очень простой в изготовлении и очень вкусный. Эдуард его очень любит. Всего лишь взять три яйца и растереть их с размягчённым маслом, добавить стакан сладких кристаллов. Кристаллы очень дорогие, и поэтому Эдуард считает каждый грамм. Добавляю стакан муки и замешиваю тесто. Пока тесто отдыхает, я обжариваю орехи, беру миску с клюквой.

Словно удар молнии, сложилась цепочка, и я вспомнила, о чём забыла: клюква ― болота ― письмо Аманды.

Я не взяла письмо. Боги, помогите! Оно так и осталось в кармане пальто. Я так занервничала, что задрожали руки и если бы Мэгги не перехватила у меня миску с клюквой, то она бы рассыпалась по полу. А Эдуард…

Не думай сейчас о муже, Алисия. Иначе моя память опять заблокирует воспоминания о письме.

– Бонни, что-то мне нехорошо, ― приложив руку к груди, где нещадно кололо сердце, я присела на лавку.

Надо поставить пирог в печь, а Мэгги уже вытащит его. Соберись, Алисия, только после того, как закончишь здесь, сможешь подняться к себе.

– Передохните, ― подбежала она ко мне.

– Я забыла письмо в кармане пальто, ― прошептала я ей на ухо. Она кивнула.

– Принеси, пожалуйста, жаровню и тесто.

Служанка кинулась исполнять поручение, а я раздумывала, как поступить. Единственный, кто посмеет обыскать мою одежду ― Эдуард. Но его нет дома, да и с чего ему устраивать обыски. Он никогда этого не делал.

Раскладываю на жаровне клюкву и орехи, сверху накрываю тестом, которое машинально раскатала. Боги, помогите, что пирог удался. Если ещё что-то случится с пирогом, то даже для терпения Эдуарда это будет много. Сначала отсутствие бараньей ноги и неудавшийся пирог.

– Мэгги, прошу, присмотри за пирогом, а морс тебе поможет сделать Бонни, ― задабриваю её я.

– Не беспокойтесь, ― подбадривает меня добрая женщина. Мэгги может, и сварливая, но не злая и всегда поможет. ― Прослежу, чтобы как следует зарумянился.

– И сладкие кристаллы насыпь в вазочку с крышкой, чтобы Эдуард сам посыпал пирог, ― попросила её я.

Кухарка кивнула.

– Идите уже, полежите, пока муженька вашего нет, ― не жалует она Эдуарда, считая его жадным и деспотичным.

Может, и жадный, но платит лучше всех в нашем городке. А что продукты подсчитывает, так без этого нельзя. Меня слуги считают слишком мягкой, вот и приходится Эдуарду ещё и дома порядки наводить.

Сунула пирог в печь и сняла передник.

– Отряхните юбку, вся в муке, ― предупредила меня Мэгги. Воровато озираясь, как будто муж меня мог увидеть, я смахнула муку. Взяла веник и подмела за собой, от греха подальше.

Выйдя из кухни, я лихорадочно пыталась вспомнить, где оставила пальто. Обычно оно висит в прихожей, но сегодня я заходила через кухню. Тогда где оно?

Мысленно возвращаясь к тому, как мы с Бонни пришли с болот, я проделывала тот же путь снова и снова. Но после сообщения, что у Эдуарда, чтоб ему пусто было, именно сегодня нет бараньей ноги, которую я уже ненавижу, я не помню ничего.

Осторожно, чтобы не попасться на глаза дворецкому, я выхожу в прихожую. Моё пальто висит на отведённом для него месте, и я облегчённо вздыхаю.

– Хозяйка, что вы тут делаете? ― подловил меня дворецкий.

– Пришла проверить, как ты справился с моими заданиями, ― не растерялась я. ― А ты, как посмотрю, прохлаждаешься. В прихожей грязь, почему до сих пор не подмели? Скажу Эдуарду.

Волшебное слово “Эдуард” и я свободна. Дворецкого, как ветром сдуло, я слышала, как он распекал служанок, и поспешила поискать письмо. Сунув руку в карман пальто, письма я не нашла. Посмотрела во втором кармане, его тоже не было. Пощупала подкладку и там его не оказалось.

Может, я переложила его в карман платья? Робкая надежда пробилась сквозь мрачное настроение. Да, шанс ещё есть. Надо пойти наверх и всё проверить.

Но сделать это я не успела, дверь распахнулась, и в дом вошла женщина, а за ей Эдуард.

– Матушка, вот и моя жена Алисия, ― улыбнулся он мне. ― Встречает нас. Надеюсь, что всё готово к приезду?

Я кивнула, вспомнив, что не проверила работу слуг. Я была слишком занята поиском пропавшего письма.

Сделав книксен, я пролепетала:

– Добро пожаловать, ― назвать мать Эдуарда матушкой язык не повернулся.

Она величественно кивнула и проплыла в гостиную. За ней следом отправился мой муж, прошипев мне:

– Марш в комнату переодеваться.

Облегчённо вздохнув, я рванула проверять наличие письма в кармане платья. Я не думала, какое платье мне надеть, потому что теперь с появлением матушки Эдуарда в доме будет не продохнуть. Так, у меня оставалось время побыть одной, когда мужа нет дома. Счастливое время ушло.

Плотно закрыв дверь комнаты, я стала шарить по карманам платья. Даже посмотрела на дне шкафа. Письма не было. Я не могла его потерять или могла?

Потеря письма на болотах или по пути домой уже выглядела как спасение. Главное, чтобы оно потерялось не дома. Взяв наугад первое попавшееся платье, я начала переодеваться, чтобы не заставлять Эдуарда ждать. Натягивая платье через голову, я услышала:

– Не это искала?

Глава 14

От ужаса, что письмо нашли, я запуталась в платье и замерла полуобнажённая с вытянутыми руками. В голове туман, и я ничего не соображала. Даже не могла сообразить, кто мне это говорит. Голос мужской, но Эдуард же должен быть со своей матушкой.

– Не это, спрашиваю, искала? ― голос смутно знакомый, но где я его слышала, не могу вспомнить.

Никак не могу ничего поделать с платьем, и мужские руки, слегка касаясь спины и груди, помогают мне справиться с ним. От его нежных прикосновений я дёргаюсь и сжимаюсь. Сердце колотится как ненормальное. Страшно, очень страшно оттого, что может последовать за этим.

– Не бойся, я просто помог, ― даже его успокаивающий голос не даёт мне расслабиться.

– Ты кто? ― спрашиваю я, боясь повернуться.

Мне надо бежать, потому что Эдуард будет злиться, и не приведи боги, появится здесь.

– Короткая же у тебя память, как я погляжу, ― удивлённо произнёс мужчина. ― Повернись уже, я тебя не съем.

Медленно, как будто можно оттянуть время казни, я поворачиваюсь. Вальяжно развалившись в кресле, сидит Вейнард.

– Ты что здесь делаешь? ― заикаясь от страха, что его могут тут увидеть, спросила я. ― Как ты сюда попал?

– Слишком много вопросов и не одного по существу, ― вставая с кресла, произнёс он. ― Ты должна была спросить, откуда у меня письмо?

Он подходит вплотную и разворачивает меня как куклу. Ловко застёгивает платье, стараясь не касаться кожи. Его близость заставляет меня дрожать от страха. Я боюсь. Боюсь всего. Сказать, чтобы он отошёл, потому что мне неприятна его близость и того, как он отреагирует на мою просьбу.

Куда запропастилась Бонни? Я начала мелко дрожать от страха. Вдруг она сейчас приведёт сюда Эдварда и его матушку?

Он не отошёл, пока не застегнул последнюю пуговицу. Кожа, где он прикасался, покрывалась мурашками. Мне было люто страшно. Страшно, что сейчас окажусь на кровати с задранной юбкой. Я боялась даже дышать, чтобы не спровоцировать Вейнарда.

– Да, Фелис была права, сама ты ни за что не справишься, ― в его голосе не было осуждения, а скорее сочувствие.

Я удивлённо посмотрела на него, не ожидая такой реакции. Сочувствие ― слишком большая роскошь в доме Эдуарда Лобо. Мужчины не способны на это чувство. Они могут только брать, не спрашивая разрешения и не заботясь о последствиях.

– Ты забитая, запуганная курица, даже письмо умудрилась потерять, ― сказал он слишком мягко для мужчины.

Не сердился, не ругал, не ударил, а грустно улыбался. Я напряглась. После такого всегда следует наказание. За свою рассеянность надо платить. И где-то в глубине души я была рада, что письмо оказалось у него, а не у мужа.

– Прости, ― проблеяла я, протягивая руку за письмом, но он покачал головой.

– Ну уж нет, пока Эдуард дома, читать тебе его нельзя, всё равно ничего не запомнишь― сказал он без осуждения. ― Слишком он тебя запугал.

– А что тогда делать? ― спросила я, понимая, что он прав.

– Ты должна знать, что план Фелис уже действует и отказаться не получится, иначе твоя сестра пострадает.

Голову словно прострелили раскалённой стрелой. Но я продолжала натянуто улыбаться, только бы он не почувствовал, что мне плохо. Я не хотела подвести Аманду. Опустив глаза, я прятала слёзы. Только бы с Амандой всё было хорошо.

Я, конечно, буду делать всё, что скажет Вейнард. Он выглядит слишком опасным, чтобы довериться ему, но на кону стоит жизнь сестры. Нет, я должна спасти Аманду даже ценой собственной жизни. И такая перспектива показалась мне заманчивой.

Он не сказал, что Аманду умрёт, но мне хотелось думать, что если меня поймают и Эдуард забьёт меня до смерти, я спасу её. С такими мыслями побег не казался уже таким бессмысленным.

Я не верила в спасение, понимая, что Эдуард не смирится с моим побегом. Он будет рыть землю носом, перевернёт небо и землю, но меня всё равно найдёт.

– Покажи те вещи, которые ты хотела с собой взять, ― попросил Вейнард.

Какая странная просьба. Я махнула рукой на шкаф, где висело несколько платьев для дома и огромное количество вечерних нарядов. Эдуард заботился, чтобы я красиво выглядела на людях, но в гости мы почти не ходили.

– Денег у тебя, как я понимаю, тоже нет, ― не спросил, а уверенно сказал Вейнард. Я покачала головой.

– Мне удалось немного скопить, но этого даже на билет на дилижанс не хватит.

Он поджал губы.

– Фелис будет недовольна, но я считаю, что он должен заплатить за всё, ― глухо сказал Вейнард.

– Эдуард? ― уточнила я очевидную вещь.

– А кто ещё?

Я пожала плечами. А он вытащил из внутреннего кармана куртки пузырёк с фиолетовой жидкостью и протянул мне.

– Выпей, это отобьёт мой запах, и муж его не почувствует.

Не раздумывая, я залпом выпила.

– Ступай, ― приказал он, и я послушно пошла к двери. ― Письмо появится у тебя в комнате, когда будет безопасно. Понятно?

Я кивнула, облегчённо переведя дух. Если в письме Аманды тоже какие-то наставления и его прочтёт Эдуард, то опять придумает какое-то изощрённое наказание.

– Даже если не получишь письма, то будь готова сорваться с места в том, в чём была. Бонни скажет, когда будет пора. Ей ты можешь доверять, ― напутствует он меня. ― Не думай ни о чём кроме побега. Обо всём позаботилась Фелис и я, разумеется.

Я снова кивнула. Так, сложно верить ему.

– Не тяни с побегом, а то убьёт же, ― проговорил он, перед тем, как исчезнуть в проёме окна.

Он прав, в последнее время Эдуард становился всё яростнее, как будто что-то не ладилось у него. Мне становится нехорошо от осознания того, что я опоздала и если у мужа опять будет плохое настроение, то мне несдобровать.

Бросив взгляд в комнату, я всё вернулась и заперла окно. Поспешив в гостиную, я молилась о том, чтобы вечер ограничился словесным истязанием.

– Ты где была? ― зло спросил Эдуард, едва я ступила в гостиную.

Он шагнул ко мне, я в испуге попятилась и упала.

– Эдуард, нельзя же так, ― услышала я сквозь чёрный туман перед глазами участливый голос свекрови. ― Она же твоя жена.

– Вот именно, что жена, а значит, должна беспрекословно слушаться, ― он наклонился надо мной, хлестая меня по щекам. Сознание то прояснялось от ударов, то вновь убегало подальше от этого кошмара.

– Ты, что творишь, ― закричала свекровь. ― Немедленно перестать.

– Пускай поднимается и организовывает ужин, ― зло произнёс муж, но приводить меня в чувства перестал. ― Развалилась тут.

– Эдуард, обморок ― это нормально, каждая женщина может потерять сознание, ― увещевала его мать.― Ты не думаешь, что Алисия может быть тяжёлая.

– Конечно, она тяжёлая, полежит и сама встанет, поднимать я её не намерен, ― раздражённо отвечает муж, и я сквозь пелену тумана слышу, как он быстро ходит по комнате.

– Я имею в виду, что её слабость и обморок может быть первым признаком беременности.

Глава 15

Нет, пожалуйста, только не это, хотелось мне закричать в голос. Не сейчас и не от Эдуарда.

Муж подошёл, наклонился и вдохнул воздух.

– Не похоже, чтобы она носила моего ребёнка, ― мрачно произнёс муж. ― Она слишком слабая, чтобы зачать от меня.

– А чей же ещё может ребёнок? ― всплеснула руками мать Эдуарда.

– Леди Равена ужин подавать? ― невозмутимо спросил дворецкий.

– Подожди ты со своим ужином, ― отмахнулась от него баронесса Райвосо.

Дворецкий вышел, тихо прикрыв дверь за собой.

– Эдуард, мне не нравится твоё отношение к жене. Ты сам выбрал Алисию, тебя не принуждали к женитьбе.

– Не сейчас, мама, ― раздражённо ответил Эдуард, не сводя с меня взгляда. ― Избавь меня от своих нотаций. Мне нужно, чтобы ты пожила в моём доме, а не отравляла мне жизнь поучениями.

От его голоса все внутренности сжались от страха. Распахнула глаза, чтобы встретиться с его мрачным, тягучим взглядом, в котором я увязла, как в трясине.

– Про…― я прокашлялась, в горле сухо и говорить тяжело. ― Простите меня.

Эдуард встал, не говоря ни слова, отвернулся, направившись к столу.

– Ничего страшного, моя милая, ― ласково произнесла леди Равена.

Прикрыв глаза, я пыталась собраться с силами, чтобы встать.

– Эдуард, не стой столбом, помоги жене подняться, ― повелительно произнесла свекровь.

Может, не такая уж она и страшная, подумала я. Время покажет. Нужно вести себя, так как обычно.

Так и не дождавшись помощи мужа, я перевернулась на четвереньки и доползла до кресла. Голова тяжёлая и кружится, глаза болят. Но я прилепила к губам улыбку и, опираясь на кресло, медленно поднялась.

― Завтра придёт доктор и осмотрит тебя, ― заявил муж.

– Зачем? Со мной всё в порядке, ― заверила я его, испуганно хлопая глазами. Как сказал Вейнард? Курица? Да я и есть настоящая испуганная курица. ― Не стоит тратиться на доктора.

Эдуард удовлетворённо улыбнулся, и я позволила себе немного расслабиться.

– Раз ты так считаешь, то действительно не стоит, ― отозвался он, усаживаясь во главе стола. ― А вам, матушка, не следует вмешиваться в наши отношения.

Я посмотрела на Равену баронессу Райвосо. Красивая, но не той хищной красотой, присущей её сыну, а утончённой. Она похожа на изысканную статуэтку. Её глаза, несмотря на возраст, были ярко-синими. Чёрные волосы, собранные в модную причёску со шпильками, украшенными крупными сапфирами. Закрытое платье насыщенного синего цвета с брошью в виде волчьей головы.

Она подошла и с тёплой улыбкой протянула мне руку.

– Пойдём, милая, ― ласково сказала она. ― Мой сын забыл правила хорошего тона.

Взгляд, полный укора, остановился на Эдуарде, которого недовольство матери волновало чуть больше, чем моё.

– Мильтон, вели подавать ужин, ― рявкнул он на дворецкого. Эдуард разозлился, и я шмыгнула на своё место, не забыв отодвинуть стул его матери.