2

Дэниель Трокич набросил мокрую черную кожанку на крючок, вставил компакт-диск в прорезь стоящей на письменном столе мини-системы, и в кабинете зазвучали ритмы «Утренней звезды»^[1] группы «Раммштайн»: тяжелые риффы заполнили помещение, и, как всегда, звуки этой музыки позволили ему привести мысли в подобие порядка.

Он только два дня как приехал с рождественских каникул в Хор ватии и радовался возвращению домой, в Данию. Или, по крайней мере, домой в родной город, пусть даже с заваленными черно-серым снегом дорогами, заляпанными грязью автобусами и голодными чайками, с криками охотящимися за объедками пиццы. Впрочем, даже сейчас Орхус не утратил своего очарования. Рождество и Новый год миновали, осталось убрать гирлянды с пешеходных зон и елку с Ратушной площади, и снова начнется нормальная жизнь и с лиц горожан исчезнет предпраздничная суетливая ошалелость. Трокич прожил в Орхусе все свои без малого сорок лет и любил его без этой кричащей праздничной мишуры. Он смотрел через окно на ползущие с черепашьей скоростью машины. На обратном пути в город ему сильно повезло, многие улицы оказались закрыты для проезда из-за аварий или снежных заносов на проезжей части.

На столе лежала записка от Эйерсуна: «Прочти до начала летучки». Под запиской лежали несколько флаеров, верхний зазывал на конкурс на лучшее приготовление суфле в шоколаде. Вряд ли достойное его внимания чтение, но кто-то, вероятно, находил в этих текстах нечто важное. Он отложил листок в сторону и обнаружил под ним отчет прибывших первыми на место полицейских, сухой и лаконичный рапорт местного участкового о результатах поисков, а также протоколы показаний первых свидетелей. В одном из последних указывалось, что Лукасу Мёрку восемь лет, в другом – восемь с половиной. Неужели и в таком возрасте счет ведут на полугодия? Росту в нем было приблизительно сто тридцать сантиметров. Трокич поглядел на лежавшую перед ним фотографию, с которой на него смотрел веселый зеленоглазый шатен. Аккуратный тонкий нос, веснушки, лукавая усмешка. Школьное фото, как указывалось на обороте. Глаза мальчика улыбались, и Трокич будто сам почувствовал, как радостно тот позировал фотографу. Трокич магнитиком прикрепил фото к доске. Эксперты еще не закончили работу, да и вскрытие Бак проведет только завтра утром.

В зале заседаний стояла тишина – два десятка сотрудников отдела «А» управления полиции Орхуса терпеливо ждали, пока Эйерсун искал пригодный к работе фломастер. Тишина, однако, была обманчивой, у многих глаза полыхали яростью и решимостью.

– Ладно, хрен с ним, – пробормотал начальник, отчаявшись найти подходящий фломастер, и выпрямил спину. – Работаем в группах в обычных составах. Наверное, излишне напоминать, что о свободных вечерах и выходных придется забыть. Сейчас во всем Морслете, да и в Орхусе тоже, не найдется родителей, которые бы не опасались за жизнь своих детей.

Он оглядел подчиненных и почесал переносицу. Эйерсуну было уже под шестьдесят, три года назад они с женой развелись, двое детей-подростков остались с матерью. После развода Эйерсун за собой особо не следил, вот и сегодня он явно не морочил голову, в чем пойти на работу. Зеленая, цвета медной патины, футболка выглядела растянутой и, мягко говоря, неглаженой, будто после стирки ее нерасправленной кинули на батарею сушиться.

– Дэниель Трокич возглавит следственную бригаду, копии всех отчетов ежедневно поступают к нему. Дэн, будь добр, поделись с коллегами, что нам известно на данный момент.

Трокич поднялся со стула и встал рядом с шефом. Поймав взгляд ассистентки отдела уголовного розыска Лизы Корнелиус, он кивнул ей. У него было заготовлено для нее задание, которое ей вряд ли понравится. Вернее, совсем не понравится.

– Лукас Мёрк пропал по пути домой из школы продленного дня вчера после обеда. Он ходил во второй класс и каждый день после уроков посещал расположенную неподалеку продленку, где находился примерно до пятнадцати тридцати, когда один из воспитателей, как правило, отправлял его домой. До дома примерно четверть часа, если идти в его темпе. По словам матери Лукаса, чаще всего он сразу шел домой, а даже если засматривался на что-то по дороге, то ненадолго. Поэтому она и заволновалась где-то в шестнадцать тридцать. Позвонила в продленку, и ей сказали, что ее сын давно ушел.

Трокич закрепил на доске скотчем увеличенную карту Морслета. За его спиной кто-то с характерным треском открыл банку с газировкой, сделал два шумных глотка и с трудом подавил отрыжку.

– Зеленой линией отмечен его всегдашний маршрут. Как видите, путь недолгий. Обычно он проходил мимо церкви, потом шел по Тандервай, оттуда поворачивал к кварталу, где жил.

Трокич показал маршрут на карте.

– По словам воспитателей, мальчика вчера никто не сопровождал. До церкви он добрался благополучно, о чем свидетельствуют родители троих других детей, они видели его, когда забирали своих чад с продленки. Но о том, что произошло потом, сведений у нас ничтожно мало. Со слов его матери, она сама стала разыскивать его, да и отец, вернувшись с работы около половины шестого, проехался по окрестностям, расспрашивая прохожих о сыне. По словам матери, она сперва решила, что сын перешел улицу и заглянул в супермаркет, чтобы купить сладостей. Судя по всему, у него было двадцать крон на карманные расходы, которые накануне подарила бабушка. Он и раньше пару раз заходил в этот магазин, но опаздывал при этом ненамного. Поэтому она сначала заглянула туда, но ни одна из кассирш Лукаса не запомнила, что, впрочем, можно объяснить большим наплывом покупателей в тот момент.

– А камеры видеонаблюдения у них имеются? – спросила молоденькая Анна-Мария, накручивая на палец завиток рыжих волос.

– Разумеется, и я уже дал задание раздобыть эти материалы.

Девушка нахмурилась:

– Но с самим Лукасом что случилось? Разве у него не было с собой мобильника?

– Нет, по словам родителей, не было.

– А какого хрена у него не было мобильника? – пробормотал с заднего ряда молодой оперативник.

– Ну, ему все-таки всего восемь… Было восемь, – неуверенно вздохнул кто-то.

– Вообще-то, – снова заговорила Анна-Мария, – в час пик кто-то непременно должен был его заметить.

– Да, но мы ведь не знаем, как далеко он продвинулся до встречи с преступником, – возразил Трокич и продолжил свое сообщение: – В восемь вечера родители в первый раз позвонили участковому инспектору Дэвиду Олесену. К тому времени уже совсем стемнело и начался сильный снегопад, поэтому Олесен не мешкая собрал поисковую группу из соседей и других добровольцев, они прочесали весь Морслет, но мальчика не нашли.

Двумя часами позже Олесен связался с полицейским управлением в Орхусе и попросил прислать кинологов с собаками. Таким образом сложилась внушительная поисковая группа из полицейских и местных жителей. Одна из служебных собак провела проводника от школы до улицы Хёрретвай, начинающейся сразу за церковью, где и потеряла след.

Трокич сделал паузу и посмотрел на коллег. Затаенная ярость читалась в их лицах. Ведь он рассказывал об огромной несправедливости, о том, что побудило многих из них пойти на службу в полицию. Да, на этот раз недовольства из-за сверхурочной работы, похоже, не будет.

– Они разделили район на зоны и исследовали их с собаками. Мальчика обнаружили сегодня после обеда, примерно в пятнадцать сорок, чуть в стороне от Морслета в речке Гибер О, тело застряло в ветвях растущих на берегу деревьев.

– Наверное, глубокий снег помешал собакам, раз они потеряли след, – подала голос блондинка, имя которой Трокич никак не мог вспомнить.

– Кашмир найдет все что угодно. И в глубоком снегу тоже, – возразил немолодой проводник собаки, нашедшей след Лукаса. – Он сел в машину в начале Хёрретвай. Другого объяснения быть не может.

– Так они что, черт возьми, сразу не доперли искать в реке? Это ж первое дело, когда речь о пропавших детях идет, – возмутился давний напарник Трокича, ассистент криминальной полиции Джаспер Тауруп, и с силой стукнул по столу шариковой ручкой.

– Верно, – согласился Трокич. – Но обнаружили тело недалеко от Морслета, а они поначалу сосредоточили поиски у реки и в других глухих местах в пределах города. Мы по-прежнему работаем на месте обнаружения трупа и считаем, что убили Лукаса не там, а уже после этого бросили в воду. Еще вопросы?

– Да. Сколько лет мне дадут, если я найду эту мразь и влеплю ему пулю в лоб? – спросила Анна-Мария.

– Давайте обойдемся без суда Линча, – посуровел Эйерсун. – Мы все возмущены, особенно те, у кого маленькие дети. Но надо держать себя в руках.

– А вскрытие уже произведено? – Лиза Корнелиус своим вопросом будто угадала, какое задание приготовил ей заместитель комиссара.

– Нет, вскрытие будет утром. – Трокич вздохнул. – Мы, конечно, надеемся, что что-то прояснится, но не забывайте, что тело некоторое время находилось в воде и часть улик восстановить не удастся.

– Нет признаков преступления на сексуальной почве?

– До вскрытия мы этого не узнаем. На данный момент могу только сказать, что тело сильно обгорело. Торбен Бак полагает, что жертва находилась вблизи открытого огня. Завтра попытаемся установить место совершения преступления. Мы много чего еще не обнаружили. Не найден, например, школьный рюкзак. Надо осмотреть места возгораний и поспрашивать местных, не было ли где пожаров в округе. Его, по всей вероятности, убили не слишком далеко от Морслета.

– Стараемся обойтись своими силами, – Эйерсун чуть склонил голову набок, – но если в ближайшее время не добьемся результатов, инспектор даст нам людей из других отделов, он пообещал. Кроме того, я назначил на завтра пресс-конференцию на одиннадцать утра, где изложу детали дела по гибели мальчика. Пока что сохраняется пусть и мизерный, но все же шанс, что удастся отыскать свидетелей, которые видели его после продленки, – помимо тех, кого мы уже опросили.

Узкие губы тронула усталая улыбка.

– Вы же все проголодались небось, вон там на столе бутерброды. Завтра в два встречаемся здесь же.

Тут открылась дверь, и в зал вошел начальник экспертно-криминалистического отдела Курт Тённес, мужчина предпенсионного возраста. Народ, устремившийся было к столу с бутербродами, вновь расселся по местам, выжидательно глядя на вошедшего.

– Я смотрю, никого нет, думал, вы в снегах застряли, – сказал Эйерсун, приподняв бровь. – Есть новости?

Тённес помахал зеленым пакетом.

– Вообще-то нет. Впотьмах уже ничего не разглядеть было. Но по дороге домой я заскочил к владельцам магазинчиков в Морслете и получил записи с трех камер видеонаблюдения. И есть шанс, что на одной из них Лукас, идущий с продленки. Могу предложить заинтересованным лицам фильм для ночного просмотра.

– Да ни к чему все эти просмотры, – пробормотал кинолог. – Кашмир потерял его след в начале Хёрретвай, стало быть, кто-то подобрал там Лукаса на машине.

– И все же записи мы проверим, – кивнул Трокич коллеге.

Полицейские с облегчением вернулись к столу с бутербродами, только Лиза Корнелиус осталась сидеть, рассматривая карту города и фотографию Лукаса.

– И все-таки почему именно его убили?

Трокич собрал бумаги. Его до сих пор преследовал этот жуткий запах, а при мысли о еде начинало мутить. Пожалуй, ужин сегодня отменяется.

– Это, наверное, самый важный вопрос за весь вечер. Завтра поедешь со мной на вскрытие, попробуем со всем этим разобраться.