В «Древнетюркском словаре» под ред. В. М. Наделяева (и др.) слово Erklig связывается с именем подземного бога в индуизме – Ямой и делается ссылка на буддийскую сутру «Sekiz jukmak» записанной древним уйгурским письмом. Имя Эрклиг-хан (Ärklig), как бога Смерти и справедливого Судии встречается несколько раз в древнеуйгурском письменном памятнике «Алтун ярук» («Золотой блеск») или «Алтун онлук ярук ялтыраклы копта котирилмиш ном илики атлык ном» («Сияющая золотым блеском, над всеми превознесённая царь-книга») содержащем в себе буддийскую догматику и философию, а также две легенды («Легенда о правителе Кю-Тау» и «Легенда о принце и тигрице»). В памятнике «Алтун ярук» имя Эрклиг-хана имеет следующую транслитерацию – ՚rklyk q՚n; транскрипцию – ärklig kan.

Далее мы находим имя Эрлика в рунической книге Ырк-битиг (Ïrq bitig, 8—9 вв н.э.). Название книги переводится как «Книга Предзнаменований» или «Книга Гаданий». Имя Эрлика рунами записано аналогично алтын-кёльской стеле: «rklg». Профессор востоковед и филолог С. Ю. Неклюдов при анализе фольклорно-этнографических текстов народов Сибири и Центральной Азии пришел к обоснованному выводу, что имя владыки нижнего мира «восходит к древнеуйгурскому Эрклиг каган («могучий государь») – эпитету владыки буддийского ада Ямы. Прозвище Номун-хан – монгольская калька титула Ямы – «царь закона», «владыка веры».⁸⁶

Легенды о бекташийа, дервишах Хаджи Бекташа теснейшим образом связаны с центрально-азиатскими камскими (шаманскими) представлениями о подземном боге Эрлик-хане и мифами о Шамбале.

С 16 в. в Турции появляются кызылбаши (красноголовые) – туркменские племена, малоазиатские сектанты. Часто их очаги там, где когда-то были домусульманские святилища (например, Хаджи Бекташе). Кызылбаши – пантеисты, которые верили, что частицы божества разлиты повсюду в природе. По прошествии времени, сгущаясь, эти атомы божества принимают человеческий образ, и тогда на землю приходит новое божество. Предписания мусульманской веры для кызылбашей – необязательны. Они нарушали пост, и пили вино. Нравственную поддержку кызылбаши находили у бекташи, высшего слоя сектантства.⁸⁷

Изначально кызылбаши (тур. Kızılbaş, азерб. Qızılbaş) – объединение тюркских племен устаджлы, шамлу, румлу, афшар, зулькадар, текели, каджар и др. Сразу обращает на себя внимание племя текели (Текелу, Текелю, азерб. Təkəli или Təkəli eli). – ветвь огузского племени Теке, которые в свою очередь переселились из Мангистау (қазақ. – Маңғыстау). В Қазақстане в Коринском ущелье Жунгарского Алатау имеется река Текели. Именно слова «текели-ли» встречаются в работах Г. Ф. Лавкрафта. В своей книге «Хребты безумия» Г. Ф. Лавкрафт, описывая антарктические подземные и подводные обители древних Старцев, несколько раз обращается к изобразительным представлениям, пейзажам, образам о Шамбале Н. К. Рериха. Об Антарктиде ли речь? «Текели-Ли» – трубные звуки из подземного антарктического города. «Текели-Ли» – «никому неведомое слово, полное рокового скрытого смысла». Г. Ф. Лавкрафт указывает и на рассказ Э. По «Повесть о приключениях Артура Гордона Пима», где впервые появляются эти слова, которые повторяют мертвенно-белые птицы. «Мы мчимся прямо в обволакивающую мир белизну, перед нами разверзается бездна, будто приглашая нас в свои объятья». Это путешествие в Полую Землю. «Очень любопытное слово кричали мертвенно белые птицы, – пишет Е. В. Головин, – „Текели-ли“. Это слово есть почти во всех языках. Древнеримский географ Полоний Мелла назвал материк в Южном полушарии Текеле (далее его называли Антихтониус). Таким образом герои По приплыли к тому, что античные, а затем и арабские географы, называли противоземлей, контрземлей».⁸⁸ Согласно индийской космологической концепции северной горе Су-Меру противостоит инфернальная гора Ку-Меру на Южном полюсе. Согласно «Вишну-пуране» на юге находится мир мертвых, Яма-пура – нижний мир, где царствует бог Яма, где стоит стеклянный/ледяной престол Эрлика.

Топонимы и гидронимы «текелю» имеются и в Саяно-Алтайском регионе. Текелÿ (Текелу, Текелю, Тикула) – река (а также водопад, лог, гора), правый приток Ак-Кема, левый приток Бухтармы. Водопад расположен на северном склоне массива Уч-Сумер (Белухи). Текелÿ-Кобы – также лог у пос. Узнезя Горного Алтая, там же, где урочище Кара-турук (черное место, черный камень), где хребет Мажиган (Мошкан – «вертеться, крутиться») с горой Кара-таш⁸⁹, где шаманская гора кан-Чолобо (Чолбу⁹⁰), которая представляет одну из дверей на пути шамана, кама к тюркскому богу Ер-Су Алтай.⁹¹

Растрепанные, заросшие волосами, носившие в ухе серьгу – символ безбрачия, бекташи резко отличались от мавлави, кичившихся своей иранской культурой. Простецкие бекташи хорошо знали духовные потребности народа и пришлись ему по сердцу. Поэты бекташи сочиняли псальмы – иляхи, которые распевались кызылбашами Малой Азии. В народе бекташи были окружены большим почетом.

«И не известно еще, кого народ ставит выше: тонкого мистического поэта Джелялэддина Руми или шаманствующего Хаджи Бекташа, который сел верхом на стену и погнал ее кнутом из змей».

Итак, как видим недаром мавлавиты называли Хаджи Бекташа Иблисом и Шайтаном. Из приведенного выше В. А. Гордлевским отрывка из турецких сказаний видно, что Хаджи Бекташ напрямую сравнивается с центрально-азиатским Эрлик-ханом, у которого вместо плети была черная змея: «черную змею употребляющий вместо плети» говорили камы в призываниях. В теленгитском сказе «Кайракан» посол Ерлик-хана – седой старик, с белою бородою, у которого змея вместо плети. От удара этой плети охотник Бай Кашка Буурул стал могучим камом (jаан кам) Кайраканом, Кам-Курмос, родом из теленгит.

В турецких преданиях про суфиев не только Хаджи Бекташ пользуется атрибутом подземного бога Эрлик-хана – плеткой из змей, но также и другие турецкие святые, например, Караджа Ахмед.

Рассказ о том, как Хаджи Бекташ Вели сел на стену и посрамил своего противника очень распространен. В варианте, записанном В. А. Гордлевским в Ускюдаре (Üsküdar) под Стамбулом Хаджи Бекташ препирается с Караджа Ахмедом. Однажды Караджа Ахмед сел на льва,⁹² и, помахивая змеей, как кнутом, поехал к Хаджи Бекташу Вели. Увидев это, ученики Бекташа Вели передали о чуде своему учителю. Бекташ Вели взобрался на стену и верхом на стене двинулся на встречу к гостю [«и погнал ее кнутом из змей» – в другом месте]. Бекташи говорят: «Джансыз дуварлары юрютен веледир» («Он – святой, заставляющий двигаться бездушные, безжизненные стены»). Источник этого чудодействия Бекташи Вели В. А. Гордлевский видит не в божественном даре, а в антибожественном, сравнивая его с названием чёрта – «дуваряран» (duvar yaran) – «рассекающий стену».

Такие места из турецких мифов, где имеется указание на «змеиную плетку Эрлика» у Караджа Ахмеда и у Хаджи Бекташа указывают на истоки этих легенд в центрально-азиатских представлениях об Эрлик-хане, но это указание можно найти, например, также и в самом имени Караджа Ахмеда. Караджа Ахмед Султан, говориться в одном сказании, родом из Хорасана – куда бы он ни шел, за ним следовала «козуля» (куосуля, дикая коза, небольшой олень – «Караджа»), от чего он и получил это прозвище. Дикая коза и олень – символы подземного мира и его царя Эрлик-хана. В тибетской мистерии Цам олень – это спутник Эрлик-хана. Также олень сравнивается этнографом Г.Н.Потаниным с алтайским и монгольским подземным демоном пернатым змеем Мангысом. В образе черной козы в мифологии тюрок появляется таежный демон Алмыс (Алмын, Албын). Этим же словом – Алмыс или Алмус обозначается Дьявол.⁹³ Само же слово «Караджа» также сопоставимо, по всей видимости, с таким словом, как «Караджиме» и, возможно, является его сокращенным вариантом.

Как поясняет Г.Н.Потанин в своих «Очерках…»⁹⁴ слово «Караджиме» – это «медведь» по-урянхайски. По-алтайски это слово значит «темные духи». Часть же «-джиме» сравнивается им с монгольским «teme», что значит Верблюд. Медведь и Верблюд также как и Олень – животные Эрлик-хана.

Прамонгольский: «teme-ɣen» – «верблюд»; письменный монгол. – «temege (n)»; среднемонг. – «teme’en, temejen, temē, tǝmēn, tǝmǝn, timen»; бурятс. – «temē (n)»; ордосский – «temē (n)»; могол. – «temɔ»; прото-алтайский – «t`ĭbŋe»; прото-тюркск. – «debe»; дрвенетюркск. – «tebe», «teve»; караханид. – «teve (tevej)»; турецк. – «deve»; татарск. и башкирск. – «dü̆jä»; узбекск. – «tuja»; уйгурск. – «tögä»; туркменск. – «düje»; қазақск., балкарск., караимск., кумыкск. и ногайск. – «tüje».

На алтайском ойротском языке: «jеме» – «угроза, брань»; «jемеле-» – «грозить, бранить»; «jи-» – «пожирать»; «оны кöрмöс jиген» – «он умер» или дословно «его съел нечистый дух»; «jимекей» – «обжора»; «jимекчи» – «прожорливый». Ср. с хтоническими персонажами обжорами, вечно голодными из разных мифологических систем.⁹⁵ На древнетюркск. – «jem, jim» – «пища»; «jemir» – «разрушать»; «Jama» – «бог, царь загробного мира»; «jemäk» – кыпчакское племя йемаки (связаны с Йамой, Яма-ханом, Эрлик-ханом).

Во времена гонения на янычар радикальные исламисты были противниками культа святых, Абдул Кадир выступал против Караджа Ахмеда, причислял его к ордену Бекташийа. В западной Анатолии в Манисе в одном из документов (1397 г) имеется указание, что там был «текке Караджа Ахмеда», а жители Манисы считают, что именно во главе тюркского воинства покорившего их город стоял Караджа Ахмед. «Когда у турок случается война, Караджа Ахмед выходит из могилы и помогает» – говориться в тайном турецком сказании. В народном гимне (илахи) поется о том, что Караджа Ахмед – могучий Вели из бейской династии Эшрефоглу. Основатель бейлика Сулейман Эшреф был одним из высокопоставленных сельджукских сановников. Когда Караджа Ахмед прибыл к Хаджи Бекташу на служение, он сказал ему: «Мой Караджа, мой Караджа! В одном месте будет твое жилище (пристанище), но светильник твой пусть горит в сорока местах!» Караджа Ахмед ходил по воде, исцелял больных физически и душевно, летал на бараньей шубе, становился невидимым. В местности Тезгююк у берега реки на ивовом дереве собирал яблоки, за это бей Тезгююка считал его колдуном. После Караджа Ахмед исцелил этими яблоками дочь этого бея. Дервиши Караджа Ахмеда были пастухами и ходили по Анатолии как пастушеские племена.⁹⁶

Параллельные сюжеты сцене поездки Караджа Ахмеда на льве с плеткой из змеи можно обнаружить также в индуизме и буддизме, например, это махасиддх Домбипа. Домбипа был самым просветленным из всех правителей. Домбипа, будучи сыном царя, взял в жены девушку, дочь предводителя бродячих музыкантов [как это похоже на странствующих дервишей или трубадур], которая была чиста, как лотос и стала для него духовной партнершей, с которой он удалился в джунгли практиковать тантру. Достигнув сиддх, он со своей спутницей верхом на тигре вернулся в город. Поэтому часто Домбипа изображается на тигре держащим в руках змею и размахивая ей как кнутом. Опускание Домбипы до низшей касты можно соотнести с отказавшимися от мирских благ пастухами-дервишами Караджа Ахмеда или с центрально-азиатским описанием путешествия шамана, кама во время камлания в инфернальный нижний мир Ямы/Эрлик-хана.

Дервишам бекташи были свойственны гностицизм, с одной стороны и открытое бравирование велениями ислама, с другой.

Бекташи были фанатичны в 14 – 16 вв.. Они руководили военными силами турецкого государства. Они благословили янычар, головной убор которых – высокая шапка с падающей на спину верхушкой – напоминает рукав дервишского одеяния. Представитель ордена Бекташи пребывал в казармах янычарского корпуса в 99-ой орта (роте). На янычарских знаменах изображались символы бекташи: раздвоенный меч (зульфикар) Али, рука Фатимы.

Янычары, «дети» Хаджи Бекташи отращивали себе громадные усы – «усы-меч».

Бекташи причисляют к себе султанов, которые вели завоевательную политику: Мехмеда II, Селима I Явузу, Сюлеймана Кануни.

Буассар в «Жизнеописаниях султанов» (16 в.) упоминает Azem baba, термин «баба» – эпитет, который использовали бекташи для величания кого-нибудь из столпов бекташи.

В текке бекташи около Кыршехира хвастались, что у них был большой котел «на двадцать четыре быка», который бекташам подарил Тимур. «Котел, хранившийся в текке, несомненно, какой-то старый тюркский символ изобилия, бывший у янычаров своеобразным символом».

Среди мусульман сохранялись неприязненные отношения к бекташи: «Да это ужасные люди, они не молятся!». Для них бекташи были «мишенью для насмешек». В 20-е гг. в Стамбуле были изданы анекдоты о бекташи. В них видится вовсе не насмешка, а гностическое неприятие Духом вещной тленной материи, тюрьмы демиурга (майи):

«Раз бедному бекташи сказали: «Ты бы вымыл свою рубашку: пора уж!» – «Да она опять загрязниться» – заметил бектши. «Опять вымоешь» – уговаривал его собеседник. А дервиш свое: «Опять загрязниться». – «Ну что ж, а ты вымой и опять будет чистой». – «Послушай, – рассердился бекташи, – разве я явился на свет для того только, чтобы мыть рубашку».

«Разговаривая с бекташи о порче нравов, один человек сказал: «Если так будет продолжаться, мир перевернется – все пойдет вверх дном». – «Ну что ж, – возразил бекташи, – может быть дно и окажется лучше».

Мир – вверх дном. Дно – это мир Эрлик-хана/Ямы. Согласно «Вишну-пуране» мир мертвых, где царствует бог Яма – Яма-пура – нижний мир, где находится инфернальная гора Ку-Меру противостоящая горе Су-Меру.

«Как-то раз верблюд ворвался в мечеть, дверь которой была открыта, и, цепляясь головой за лампады, раскидал их по полу и разбил. Сторож мечети увидел и начал нещадно бить верблюда. Мимо проходил бекташи и спросил, за что он бьет верблюда. «Да за то, что верблюд забрался в мечеть» – ответил сторож. «Не бей его, – заметил бекташи, – он сдуру зашел в мечеть. Смотри. Видел ли ты когда. Чтобы я был в мечети».⁹⁷

Здесь бекташи приравнивается к Верблюду. Верблюд также животное Эрлик-хана. В его царстве живут два верблюда. Он – создатель верблюда. По алтайским, монгольским и бурятским легендам Верблюд-Эрлик – низвергнутый сын Неба, «темен» прикованный к скале в подземном царстве «на четыре кола». Верблюд – излюбленный персонаж наскального искусства на территории Қазақстана: в горах Улытау, Каратау, Хантау. В петроглифах эпохи бронзы и раннего железного века верблюд – центральный персонаж многих картин. Он изображается огромных размеров на фоне непропорционально мелких изображений других действующих лиц. Довольно большое количество изображений верблюдов эпохи раннего средневековья встречается в Минусинской котловине. Верблюд – также Дракон / Змей (уйгуры, урянхайские рода тувинцев, донские калмыки, башкиры рода аи). В Крыму были изображения Верблюда, который держит в руках Змею – Эрлик-хан держащий Змею вместо плети.

И если даже бекташ иногда представал перед публикой (забывшей свои центрально-азиатские тенгрианские корни) в виде шута, то под маской этого шута всегда был грозный и справедливый бог, хранитель закона Эрлик-хан, Эрлик-бий, Яма-хан.

В картах Таро аркан Дурак, следуя толкованию «Книги Тота (Таро Египтян)» Алистера Кроули – странствующий Рыцарь, трубадур, шут, будущий король. Трубадуры, как указывает Идрис Шах в работе «Вероучение Любви» представляют собой ответвление одного из суфийских направлений. И в другом своем исследовании: «Материалы, целиком заимствованные из суфизма, характерные для него идеи, методы, рассказы, притчи и даже поэзия суфиев – все это мы можем найти у трубадуров…».⁹⁸ В Хорасане, где проживало значительное число тюрок, откуда родом Ходжи Бекташ Вели и Караджа Ахмед, и который посещал Хаджи Ахмед Ясави, был суфийский орден Чиштийа. Бродячие дервиши Чиштийа заходили в города и вдохновенными мелодиями и ритмами, с помощью флейты и барабана, собирали вокруг себя людей, чтобы рассказать им историю или легенду, обладавшую посвящающим значением. Идрис Шах говорит, что следы суфийского ордена Чиштийа можно обнаружить в Европе в виде испанского «шисту» с почти идентичной одеждой и инструментами – род странствующего шута. Отсюда, от суфиев, возможно и происхождение европейского слова «jeater» – «шут».