Его развязали, и он, не меняя позы, ногой сбил шляпу с головы арамея. Окружающие завопили от восторга. В глазах потенциального хозяина появилось уважение.

– Дайте ему копьё, – приказал он.

Копьё принесли моментально. Тяжёлое римское боевое копьё с длинным четырёхгранным наконечником.

– Видишь вон того козла? – спросил вождь, отряхивая шляпу и водружая её на место, – Я всё равно хотел зарезать его сегодня. Убей его.

Малак прикинул вес и баланс копья, а также расстояние. Козёл стоял далековато, шагах в семидесяти. Отступив на три шага, финикиец разбежался и метнул неуклюжий снаряд. Копьё описало широкую дугу и пришпилило козла к пальме, возле которой он стоял. Мгновенная смерть! Все снова завопили, замахали руками, а вождь даже похлопал по плечу в знак одобрения.

– Отлично исполнено, Малх! Я тебя беру!

Он подошёл к берберам и принялся долго и яростно торговаться. Те упирались, размахивали руками. Малак индифферентно сел на песок, привалившись спиной к пальме. Подобрал упавший финик, съел. Прошло более часа, прежде, чем Шломо вернулся к Малаку.

– Эй, Шимон! – крикнул он, – Давай огонь!

Двое притащили переносную жаровню.

– Шломо! Я опасаюсь, вдруг он взбрыкнёт! – обратился к вождю тот, что постарше, седоватый и полный, – Прикажи связать его!

– Не надо, – покачал головой Шломо, – Он будет стоять смирно.

Малак понял, что его собираются заклеймить, тем самым утверждая статус раба, и встал. Что ж, он вытерпит боль, как полагается мужчине!

Раскалённое докрасна клеймо с шипением впечаталось в кожу левого предплечья. Буква «Алеф». Снова стать свободным теперь можно было только выкупившись у хозяина, или получив вольную в виде особой милости. Даже если бы удалось убежать и срезать клеймо, всё равно по шраму определят, что раб. А беглых рабов в этой стране, Римской провинции Иудее, или распинали, или принуждали сражаться в цирке! Хорошо ещё, если с людьми, а то и со львами. Задание Понтора откладывалось на неопределённое время. Придётся много думать, медитировать и молиться, дабы снова стать свободным человеком.

– Ну, вот и всё, – удовлетворённо бормотнул Шимон, – Эй, кто там! Покажите парню, где ему спать и накормите!

Две недели Малак отсыпался и отъедался, ибо делать его ничего не заставляли. Ну, разве что, несколько вёдер воды принести повару – и всё! Кормили сытно, но однообразно. Малак не унывал. Шломо поведал ему, что скоро они отправятся в Иерушалаим. Он был работорговцем и каждый, или почти каждый день покупал по дешевке новых рабов у кочевников. Их набралось уже с полсотни, самых разных племён и народов.

На шестнадцатый день, наконец, караван выступил в путь. Арамеи ехали на верблюдах и конях, немногочисленные женщины и дети – на повозках, запряжённых мулами. Рабы и Малак шли пешком. Небольшое стадо коз гнали шестеро подростков.

Несмотря на верёвку на шее, связывающую его с десятком других рабов, идти не было трудно, ибо никто не подгонял. Кормили хорошо, воды тоже давали вволю. По вечерам разрешали разжигать костры – один на десять человек, ибо ночи были прохладные. Среди рабов было несколько финикийцев, но Малак предпочёл не общаться с ними, и не открыл им свой статус жреца. Пути их разойдутся на невольничьем рынке.

Наконец, за очередной бухтой, завиднелся город. У Шломо там, как выяснилось, имелся дом с пристроенным на задах просторным бараком без окон. Верёвки сняли. В бараке имелось для сна большое количество соломы. Другой мебели не было. Впрочем, в углу была объёмистая кадка, а в другом углу две параши.

– Вот, располагайтесь, – повёл рукой Шимон, – Огонь разводить нельзя. Эй, вы, трое! Оба бегом ко мне!

Взяв четырёх рабов, он вскоре вернулся с восемью вёдрами воды, потом ещё с восемью. Кадку наполнили до краёв.

– До вечера помойтесь хорошенько, – приказал Шимон и ушёл.

Вместо мочалки пришлось тереть тело пучками соломы, но это было лучше, чем ничего. Утром пришёл цирюльник и сбрил всем все волосы: и бороды, и на головах, и на лобках. Одежду забрали два стражника, они же выдали куски чистой ткани – набедренные повязки. Такие, вот, простые средства от паразитов. От глистов три дня давали сильно наперченную пищу, от которой огнём горело во рту, а во время оправки – и в заднице. Малак слегка удивился, ибо перец был очень дорог. Но он понимал хозяина: здоровые и сильные рабы принесут больше прибыли.

А Шломо тем временем встретился в таверне Кривого Люция с Исааком, управляющим первосвященника Каиафы.

– Какое вино ты предпочитаешь сегодня, уважаемый Исаак?

Исаак был пожилым (ему перевалило за сорок) вольноотпущенником, а потому привычки выпендриваться не завёл.

– Красное с виноградников Галилеи отлично подойдёт, достопочтенный Шломо.

Рабыня принесла кувшин и два глиняных стакана. На закуску – финики, козий сыр и лепёшки.

– Прекрасная нынче погода, – открыл разговор Шломо, отправляя в рот финик.

Исаак посмотрел на безоблачное небо и усмехнулся:

– Слишком много солнца. Небольшой дождик не помешал бы: овечкам нужна зелёная травка.

– На кой тебе дождик? – притворно удивился Шломо, – Ведь, ты же затеял ремонтировать крышу во дворце! Она же в дождь протечёт!

Исаак смущённо потупился. Хозяин и в самом деле велел привести крышу в порядок, но это было всего два дня назад, и работы ещё не начались.

«Откуда он узнал? Впрочем, какая разница!»

Шломо, понизив голос, значительно поднял палец:

– Что такое дырявая крыша, уважаемый Исаак? Ну, кроме неприятных протечек?

– Что? – туповато переспросил тот.

– Да то! Угроза безопасности! Воры, а то и кто похуже, могут проникнуть во дворец и напакостить! Его Преосвященство Каиафа будет сильно недоволен.

Не давая управляющему опомниться, Шломо развил наступление:

– А, значит, охрану дворца необходимо усилить.

– Да, неплохо бы. У меня неделю назад умерло два стражника… от поноса.

– Вот! А у меня есть замечательный раб! Он не просто стражником, а даже телохранителем будет прекрасным. Владеет и мечом, и копьём, и даже… Он убил двоих упитанных берберов двумя ударами кулака! А с моей головы сбил шляпу. Ногой! Затем копьём убил козла на восьмидесяти шагах! И может двигаться быстро, как гепард!

Исаак впечатлился. Да, такой боец в хозяйстве не помешал бы! Телохранителей у первосвященника было восемь… И ни один из них не владел приёмами рукопашного боя!

– Кто такой?

– Финикиец.

– Посмотреть бы надо, а?

– Ой, ну конечно! Как говорится: свой глазок – смотрок!

И они, допив вино, отправились смотреть на чудо-бойца.

Дома Шимон получил от хозяина указание привести Малака в беседку.

– Вот! – гордо показал на кандидата в стражники Шломо.

Исаак внимательно осмотрел товар. Рост – чуть выше среднего. Жилистый, гибкий. Смуглый… нет, не смуглый, а сильно загорелый. На голове и бороде пробивается рыжеватая щетина.

– Знаешь ли латынь?

– Да.

– Как твоё имя?

– Малак бен Амон.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать пять.

– Какому богу или богам ты поклоняешься?

Вопрос был важный. Культ Баала и Астарты был запрещён римлянами, и признаться в этом значило… ну, короче, могли возникнуть неприятности.

«О, Баал! Прости меня за сокрытие моей преданности к тебе!» – вознёс короткую молитву Малак, а вслух ответил:

– Я огнепоклонник.

Исаак удовлетворённо кивнул.

– Покажи зубы.

Зубы оказались здоровыми.

– Шломо, пусть ему дадут палку, и поставь против него троих своих стражников. Тоже с палками.

– Не много ли будет? – с сомнением почесал в затылке хозяин испытуемого.

Исаак пожал плечами:

– Если он так хорош, как ты его рекламировал, то справится, и я куплю его.

Шломо велел привести трёх стражников и шепнул Малаку:

– Постарайся не убить и не покалечить моих людей.

Малак кивнул, показывая, что понял.

Ему дали палку длиной в полтора локтя. Такими же были вооружены противники. Все трое были в кожаных доспехах, крагах и поножах. Малаку же предстояло сражаться голым.

Все вышли на середину посыпанного песком двора. Слуги и члены семьи, предвкушая бесплатное развлечение, высыпали из дома и возбуждённо галдели.

– Начинайте! – махнул рукой Шломо.

Стражники только и успели, что принять боевую стойку. Затем на них налетел вихрь. Бац, бац, бац – и все трое оказались на земле. У одного был сломан нос, у другого на лбу на глазах вырастала огромная шишка. Третьему повезло больше, чем его товарищам: он получил удар торцом палки в солнечное сплетение, вырубивший его, несмотря на кожаный нагрудник.

Шломо скосился на стоящую около беседки клепсидру*. Схватка заняла всего четыре капли!

*клепсидра – водяные часы с градуированными колбами. Одна капля соответствовала пяти секундам. Довольно точный измеритель времени.

– Быстро, да? – повернулся он к Исааку.

Вид у того был ошарашенный.

– Да… уж…

Встряхнувшись, Исаак приступил к делу:

– Какая же твоя цена будет, достопочтенный Шломо?

Тот приосанился:

– Ну… как отдать! Товар, можно сказать, уникальный. За него и сто динариев* мало. Только для тебя, Исаак: девяносто.

За эти деньги можно было купить семь, а то и восемь сильных рабов, или четыре красивых девственницы, или трёх быков.

*динарий – серебряная монета, 4.6 г серебра

– Неужели ты не боишься гнева Яхве? Он же обязательно накажет тебя за такую необузданную жадность! – закатив глаза в притворном ужасе, завопил Исаак, – Двадцать!

– Не надо, не надо! – отстранился Шломо.

– Чего не надо?! – растерялся Исаак.

– Брызгать слюной не надо! А твоя шутка о двадцати динариях мне не понравилась. И, вообще, с деньгами не шутят! Почему бы тебе не предложить более серьёзную цену?

– Тридцать пять!

– Ой, я сочувствую, что тебя душит жаба, а потому сбавлю: восемьдесят восемь!

Они торговались до темноты. Тем временем стражники очухались. Малак с помощью двух палочек ловко вправил сломанный нос. Затем наступило время вечерней трапезы, и он ушёл в барак.

Наконец Шломо предложил:

– Я напишу тебе расписку на шестьдесят три динария, а ты мне дашь пятьдесят три. И мне, и тебе будет хорошо!

Исаак подумал и согласился.

Уже в темноте Иосиф привёл Малака во дворец первосвященника, где представил его начальнику стражи.

– Вот, Тит Марцелл, новый стражник. Сильный, ловкий и быстрый, как гепард. Звать его Малк. Он финикиец.

Тит Марцелл был римлянином, бывшим старшим декурионом восьмого легиона. В легионе он прослужил шестнадцать лет, а потому знал толк в бойцах. Одного беглого взгляда хватило чтобы понять, что финикиец сто́ящий. На его зов пришёл заспанный кузнец и, зевая, надел Малаку на шею железный ошейник.

– Клеймо – клеймом, а ошейник – для солидности, – пошутил Тит, и сам же улыбнулся своей шутке, – Следуй за мной, Малх. Утром приступишь к службе.

Малак не возражал: Малх – так Малх.

В казарме он со вздохом облегчения вытянулся на ложе, холщовом матрасе, набитом свежим сеном.

Так началась его новая жизнь.