Глава 2. Всё к лучшему

Сила мечты помогает преодолеть на своем пути не одну преграду, научиться обращать критические ситуации себе на пользу и сделает тебя тем, кем ты хочешь быть. Все перемены, с которыми ты столкнешься на этом пути, лишь добавят ценности конечной цели!

Следующий переломный момент в моей жизни произошёл во время поступления в университет. Уже за несколько месяцев до выпускного я так для себя решил: буду юристом, и точка. Моей целью стало поступление в Самарский государственный университет. Но всё это казалось очевидным и достижимым, пока была жива мама. С ее поддержкой я даже не сомневался, что я поступлю. А когда получу диплом, то реализую свою мечту. За полгода до поступления я вернулся домой к отцу, в Пестравку. И уже здесь, столкнувшись с реалиями, задумался: как же мне теперь попасть на юридический? Я отчетливо понимал, не поступи я в ВУЗ – меня ждет армия, а она в мои планы совсем не входила.

Я вовсе не считаю, что военная служба должна остаться в прошлом. С большим уважением отношусь к людям в погонах. К тем, для кого служба стала осознанным выбором. К тому же, это был 1994 год. Чеченская война еще не началась, но на Кавказе уже было неспокойно. Позже, спустя пять лет, когда меня разыскивал военкомат, я отчетливо понимал: бросать свою жизнь в подобную мясорубку ради непонятных целей неизвестных мне людей я не хотел. Да и без того российская армия в 90-е была последним местом, где я хотел оказаться. Бессмысленная и беспощадная дедовщина, призванная не учить, а калечить. Такой мы видели ее на страницах газет и с экранов телевизора. Пойти самому и проверить, что все это страшилка СМИ? С моим непокладистым характером, не терпящим приказов, унижения и насилия – до дембеля я мог просто не дожить. К тому же, был уверен, что в дальнейшем смогу сделать больше для блага людей, чем за пару лет службы. У меня была совсем другая цель и отодвигать ее на потом я не хотел.

Поэтому, вернувшись в Пестравку, я первым делом начал выспрашивать у одноклассников: «Кто куда?» Две мои одноклассницы уже больше года посещали школу молодого филолога при педагогическом институте. Выяснилось, что у таких «молодых филологов» есть значительное преимущество перед остальными абитуриентами: право сдать экзамены досрочно. Разумеется, я решил во что бы то ни стало попасть на эти курсы. И в первые же выходные поехал с девчонками в город. В деканате объяснили: всё возможно, даже за оставшуюся половину года. Я с улыбкой выдохнул – вот мой запасной вариант. Но еще на первой половине лекции я отчетливо понял: это совсем не мое! В перерыве ноги сами вынесли меня из аудитории. Я совершенно не представлял себя филологом. Ну хорошо, уйти я ушёл. Что дальше?

Я бесцельно слонялся по корпусу пединститута, глазел по сторонам. У деканата исторического факультета я задержался, бегло просматривая объявления: какие-то даты, экзамены для обучающихся заочно. И вот оно, озарение! В голове всё сложилось. Историю я знал неплохо. Пожалуй, это один из немногих предметов в школе, который мне легко давался. Это было живо, не абстрактно. Наверное, поэтому и по предмету у меня всегда были хорошие оценки – история увлекала меня по-настоящему.

Не раздумывая ни секунды, я зашел в деканат. Там, узнав о моей ситуации, возражать не стали, но выразили опасение: другие абитуриенты учатся уже полтора года, смогу ли их догнать? Я не отступал, клятвенно заверив наверстать весь пройденный материал. Мой искренний напор возымел эффект. В тот же день я оплатил курсы и стал слушателем школы «юного историка». Резонный вопрос: при чем здесь исторический факультет, если я мечтал стать юристом? Решение было чисто стратегическим. Всегда нужно иметь запасной вариант. К тому же, историю нужно сдавать и на юрфак. Вот и подготовлюсь.

Возвращаться в родительский дом было психологически сложно. Но теперь у меня была цель! Пожалуй, впервые в жизни. Ее поставил мне не кто-то, а я сам. Улица осталась в прошлом – всё свободное время я посвящал подготовке к экзаменам. Читал, переписывал конспекты, запоминал. Так мне удавалось не замечать каких-то бытовых трудностей. Даже таких банальных, как еда. Отец, как умел, готовил какую-то бурдомагу. А я тогда мог только яичницу пережарить.

Экзамены на исторический факультет прошли в мае. Из возможных пятнадцати баллов у меня было четырнадцать. А еще у меня было направление от школы, которое давало дополнительные два балла. Считай, зачислен. В июне, получив аттестат о среднем образовании, я уехал в Самару. Следующие полтора месяца предстояло посещать подготовительные курсы юридического факультета. С местом в общежитии помогли друзья семьи. Но, признаюсь, впервые надолго попав в такой непривычно большой город, как Самара, я испытал сильный стресс. Ведь до этого я был здесь лишь небольшими наездами. Вообще, нужно отметить, что в тот период я получал много помощи от порой совершенно чужих людей. В то время, как многие «друзья» семьи после смерти мамы просто исчезли.

Охарактеризовать меня в эти полтора месяца можно было одним словом – одержимость. Ничего не замечая вокруг, я с головой ушел в подготовку к экзаменам. Чем питался, как следил за собой – не помню. Пару раз мне даже делали замечания: мол, хожу в грязной засаленной джинсовке. Но мое зрение тогда стало тоннельным – еще никогда в жизни я так не фокусировался на учебе. При этом я отчетливо понимал: просто грызть гранит науки было недостаточно. Нужно максимально увеличить свои шансы на поступление. Я обратился к маминой подруге, председателю суда. Еще на похоронах она отвела меня в сторону и пообещала помочь, если я все же надумаю идти на юридический. Свое обещание она сдержала – мне дали направление от прокуратуры. Не просто бумажка: она давала дополнительные баллы, и получить ее была задача не из легких.

Но в первую очередь я надеялся на свою голову, в которую с почти маниакальным упорством вкладывал знания. Признаюсь, тогда не раз отчитывал себя за прежнее поверхностное отношение к учебе. Приближались экзамены. Я прекрасно понимал: мое слабое место – иностранные языки. В школе учил французский, но знал его откровенно плохо. Самостоятельно улучшать знания в столь короткий срок, еще и без разговорной практики, было самонадеянно. И, как результат, малоэффективно. В итоге мои итоговые оценки были такими: тройка за французский, остальные предметы на «отлично» и «хорошо». Общий балл настолько средний, что было совершенно непонятно: пройду или нет? Оставалась надежда на прокурорское направление. В деканате мне сказали: «Принесите аттестат, если вы поступили, то без него мы не сможем вас зачислить». А мой аттестат в это время лежал в деканате исторического факультета Самарского государственного педагогического института, куда я уже поступил в мае.

Естественно, я побежал туда.

– Такая ситуация, – пытался объяснить я, – не могли бы вы дать мне мой аттестат на пару дней?

– Никаких проблем, – ответили мне, – аттестат отдадим, но вас придется отчислить.

Уже тогда я задумался над тем, что бюрократическая система ориентирована не на человека, а на соблюдение формуляров. И вместо того, чтобы облегчить жизнь, она, наоборот, ее только усложняет. Сложившаяся ситуация меня категорически не устраивала. Что, если отчислят отсюда, а на юридический не примут? Тогда только армия. Или пускаться в бега. Со своей проблемой я в итоге пришел к директору нашей школы. Она предложила выдать мне дубликат, который можно было бы подать на юрфак. Абсолютно счастливый я принёс его в деканат. Где мне с деланным сожалением сообщили, что вчера был последний день приема документов. Все сданные мною экзамены аннулированы.

Это был удар. Весь мой шестимесячный ожесточенный марафон без отдыха оказался бесполезным. Как в бреду, я покидал здание университета. Внутри абсолютная пустота, апатия, с которой я прожил следующие пару дней. Но я не мог позволить себе затяжную и безрезультатную рефлексию. Уже в сентябре я реально убедился в высказывании: «Что ни делается – к лучшему!» Не знаю, как сложилась бы моя жизнь, если бы тогда я все же поступил на юридический.

В Самаре были мои односельчане. Все оставшееся лето мы посвятили увеселениям. В непрерывных гулянках и вечерниках август пролетел незаметно. Для меня всё это было в новинку и совершенно нетипично. Однако перед началом учебы я взял себя в руки. Мне кажется, что любой человек, кто провел студенчество в общежитии, мог бы вспомнить столько историй, что они вылились бы в целую книгу. Пожалуй, самое главное, что я вынес для себя из стен нашей общаги – человеческие отношения. Все мои сегодняшние друзья, все, с кем два десятка лет идём по жизни вместе – почти все они оттуда. Те парни и девчонки, с которыми мы ели из одного котла, спали на одних кроватях и разделили эти счастливые пять лет. Сейчас я уже просто не могу представить, что их могло не быть в моей жизни, успей я подать аттестат вовремя.

Многие мои одногруппники были из Самары. За два года подготовительных курсов они успели перезнакомиться и подружиться. Я пока держался немного особняком. На первом занятии сидел один. Лекция уже шла, когда в аудиторию забежала запыхавшаяся девчонка. Другие места были заняты, и ей ничего не оставалось, как сесть со мной. Так мы просидели следующие два года. Оказалось, нам интересно вместе. И после всех шуточек наша дружба переросла в нечто большее. Это была Елена – моя жена. Сейчас мы воспитываем двух дочерей. И они лучшее подтверждение мысли: «Всё, что ни делается – к лучшему». Думать так – не фатализм. Просто, когда ты можешь видеть плюсы в том, что имеешь сейчас, тебе проще живется.

Как и в школе, к учебе на историческом факультете я относился не слишком серьезно. Но причина была уже в другом. Пока одногруппники круглые сутки проводили в библиотеке, зарывшись в книги, я работал. Тогда было важно заработать самому. Бабушка поддерживала, как могла, давала продукты, немного денег. Большинство моих соседей по общежитию были, как и я, из села. У нас всегда было что поесть: овощи, крупы, мясо. Тогда-то, хочешь-не хочешь, а пришлось научиться готовить. Хотя признаю, как кулинар я не особо преуспел в жизни. На кухне я тогда был, скорее, расторопным подмастерьем: чистил, резал. А вот мой сосед Коля – до сих пор мой лучший друг – был настоящий шеф-мастер. Когда он готовил свое коронное блюдо из мяса, картошки, морковки и лука, никто на этаже не мог равнодушно пройти мимо кухни.

Тогда, в общежитии, я понял, как важно наличие ресурсов, необходимых тебе в данный момент. В общаге ценились колбаса, сгущёнка и конфеты. Поскольку я уже зарабатывал, то мог их себе позволить. В магазинах всё это стоило совсем недорого. Однако мясо, недостатка в котором мы не испытывали в общежитии, за его пределами было невероятно дорогим. Но у нас его мало кто хотел готовить – много возни, а колбасу можно быстро порезать и положить на хлеб. Вот такой парадокс. И хотя, по сути, я тогда ничего не имел за душой, но, получается, всегда мог купить что-то интересное и ценное для других.

В студенчестве я не чурался любой работы: распространял листовки, мыл машины, работал на стройке. Отчетливо помню, как однажды все лето провел на мойке. Уже наступила осень – пора возвращаться к учебе. Я отсиживал по две пары и бежал на работу. Когда не нужно было идти на учебу, мыл машины с утра и до вечера. Это был в своем роде уникальный коммуникационный опыт. К примеру, приезжали бандиты, выкладывали автоматы, биты и пили водку, пока мы мыли их черные BMW. Напившись, могли даже начать размахивать огнестрельным оружием, чем изрядно нас пугали. Иногда нам просто оставляли машины и забирали их только через неделю-две. Мы иногда сами катались на этих машинах, совершенно не понимая, чем это нам грозит. На дворе был уже октябрь, холодало. После выходных, проведенных на автомойке, я едва мог встать на учебу в понедельник: все тело ломило от постоянного холода и сырости на работе. С другой стороны, в моей работе на мойке было столько юношеской романтики!

Мне очень понравилась бизнес-модель автомойки. Я увидел, сколько денег там можно заработать, поэтому у меня была такая тесная ассоциация с успехом. Тогда же решил для себя: когда стану успешным, куплю мойку и создам в ней все условия для сотрудников. Пять лет назад мне предложили купить одно здание. Цена вопроса: около ста миллионов. Знаете, почему я пошел на эту сделку? Лишь потому, что частью здания была автомойка, в которой сразу были установлены душевые, оборудованы комнаты отдыха и прочие условия для рабочих. Всё то, о чем я так мечтал в студенчестве. Поставил туда управляющего и больше этой мойкой не занимался. В скором времени мой центральный офис переедет в это здание, и какое уникальное пространство для работы я задумал там сделать, расскажу вам чуть позже. Если у тебя в жизни есть мечта, которую ты сам прожил, то ее обязательно нужно реализовать. Через реализацию задуманного можно найти новые возможности для развития.

Зная не понаслышке, как бывает тяжело на самых простых работах, я всегда с уважением отношусь к людям, которых принято называть «обслуживающим персоналом». Я не могу предвидеть будущее. Сегодня этот студент подносит тебе кофе, а через пару лет он может стать деловым партнером, открывшим свою сеть бистро. И каким он запомнит меня? Надменным и чопорным? Не слишком ли много для того, кто когда-то сам стоял мокрый под дождем у станции метро с охапкой газет?! Знаете, я благодарен той неквалифицированной студенческой работе. Но тогда, помню, было стыдно. Стоишь часами на одном месте, раздаешь эти газеты. Хотя кто меня узнает, кто осудит? Редкий человек не живет стереотипами, навязанными родителями, обществом и культурой. Особенно в молодом возрасте. Раздаешь газеты – нищеброд. Моешь машины – неудачник. Мало кто в этом возрасте думает: «Погоди! Так я же зарабатываю деньги, ничего еще толком не умея. Да ведь это ж круто!» Я так и думал, но к тому удовлетворению, что я зарабатываю деньги, добавлялась еще и реакция людей. Они шарахались, когда кто-то настойчиво старался всучить им газету бесплатно. Тогда абсолютно дикой была сама идея чего-то бесплатного и не связанного с обманом.

А еще я работал на стройке. Помню, как однажды нам не заплатили. Просто не стали выдавать деньги за сделанную работу. Десяток таких же, как я, парней остались с носом. Тогда же ко мне пришло понимание: нужно всегда честно платить за честный труд. Более того, я никогда никого не должен подвести по срокам. Теперь, что бы ни приключилось в моей жизни, с моим бизнесом и банковскими счетами, у меня всегда есть секретный чемоданчик. В нем – зарплата всех моих сотрудников. На крайний случай.

Однако не все студенческие подработки были тяжелыми. Однажды нам с другом Колей предложили поехать в Сочи – работать вожатыми в лагере. Предстояло две смены. Мы почти не спали: море, солнце, лето. Днем – следим за детьми, ночью – купаемся и общаемся с другими вожатыми. Беззаботное время пролетело незаметно, пришла пора паковать чемоданы. И тут к нам пришел директор лагеря и выпалил напрямую:

– Слушайте, а оставайтесь еще на две смены?

– Я не смогу, – сразу ответил Николай.

– А я остаюсь, – недолго думая, ответил я.

Мне попросту некуда было возвращаться. Отец из Пестравки переехал в Чапаевск, ехать к бабушке – не вариант. Коля ушел собирать вещи. Перед самым отъездом я пришел попрощаться до осени. Помню, мы тогда обнялись и расплакались. Такая вот была дружба. Чего плакали – непонятно. Ведь довольно скоро снова увидимся в общаге. И мы до сих пор нет-нет, да вспомним этот случай. Все над нами смеются, но я до сих пор помню щемящую боль от расставания с другом.