2

Анне предстоял долгий перелет до окружного отделения полиции, потом еще пять-шесть часов по шоссе до окрестностей Скримсхолла.

Перед началом командировки Анна взяла у Стэна два дня на подготовку к отъезду под предлогом сбора вещей, наведения порядка в квартире, а также на транспортировку кошки к подруге на время отсутствия ее хозяйки. На самом деле ей не нужно было собирать много вещей, квартира всегда сияла чистотой, а домашнее животное после развода забрал бывший муж Дэвид. Кстати, именно этот факт расстраивал Анну больше всего. Потраченное в браке время и разочарование в муже не так сильно ранили девушку, как расставание с любимой питомицей. Дэвид принес кошку, тогда еще котенка, от своих родителей, и с тех пор она жила с ним и с Анной, которая вырастила малышку и очень к ней привязалась. В первый день рождения своей любимицы Анна, на полученную от поимки очередного наркодилера премию, купила своей любимице потрясающий кошачий домик. Кошка мелодично мурлыкала, всем своим видом выражая хозяйке благодарность и любовь. После развода опустевший домик остался у Анны и напоминал ей о четвероногом друге, заставляя грустить. И хоть у Анны не было никаких срочных дел перед отъездом, она просто хотела морально настроиться на свое путешествие в исполненный дурной славы Скримсхолл. Девушка была весьма эмоциональной натурой, и сама это прекрасно понимала, но в каждой из ряда вон выходящей ситуации она всеми силами старалась не терять самообладания. Анна всегда трезво оценивала каждую нетривиальную задачу, прежде чем приступить к ее решению. Как и подобает истинному следователю.

В ночь перед перелетом Анна решила лечь пораньше. Наученная горьким опытом, девушка знала, что в самолете ей могут помешать спать другие пассажиры, к примеру плачущие младенцы или громко смеющиеся студенты.

Анна задернула шторы, погасила везде свет и забралась под теплое одеяло. За окном сочинял мелодию октябрьский ветер, предвещающий скорые холода. Его завывания были похожи на дикую, первобытную колыбельную. Уставший рассудок не мог сопротивляться грустной мелодии, Анну клонило в сон… Напротив в чужих окнах еще горел свет, кое-где мелькали люди.

Анна ненадолго взяла телефон, чтобы еще раз прочитать про похищения в Скримсхолле. К некоторым статьям прилагались какие-то жуткие фотографии, вселяющие страх даже не сценами убийств и кровью, а своей атмосферой. В глубине некоторых темных фотографий Анна видела едва различимые силуэты, и ее воображение само дорисовывало страшные неясные картины, вызывая еще больший нарративный ужас где-то глубоко в сознании.

Недолго удерживая усталость в клетке собственной любознательности, Анна убрала телефон, повернулась на бок и быстро уснула.

Анна оказалась в лесу, густо опутанном ветвями и тенями, где даже дневной свет с трудом пробивался сквозь плотную листву. Она не знала, как здесь очутилась и что ей нужно делать, поэтому, ведомая отчаянным чувством любопытства, отправилась глубже в лесную чащу. Лес был мрачным, но еще более жутким он стал, когда незаметно наступила ночь.

Тьма окутала лес, и Анна ощутила, как тревога заползает ей под кожу. Сначала она слышала лишь шорохи и треск сухих веток под ногами, но вскоре ее воображение начало играть с ней зловещие шутки.

Или, может, это было не воображение?

За каждым деревом ей мерещились тени – страшные темные силуэты, которые казались живыми и полными желания поскорей схватить и растерзать девушку.

Сердце Анны забилось быстрее, когда она поняла, что эти тени – не просто иллюзии. Они действительно двигались, следили за ней, и их зловещие глаза светились в ночи. Она услышала шепот, ей казалось, что бесплотные голоса пытаются проникнуть ей в голову, обещая сделать что-то невообразимо ужасное.

Анну охватила паника. Она попыталась убежать, но каждый шаг отдавался гулким эхом в ушах, а тени, казалось, становились все ближе. Анна споткнулась о корень, но удержалась на ногах, чувствуя, как адреналин заставляет ее двигаться дальше. Она знала, что остановка означает конец.

Тени не отставали. Одной рукой девушка отмахивалась от ветвей, другой – держала уже давно севший фонарик. Вдруг прямо перед ней из тьмы возникла фигура. Это было существо, покрытое мраком, с длинными когтистыми руками и глазами, горящими ненавистью, наполненными злобой и самой смертью.

Анна вскрикнула и попыталась развернуться, но не успела. Тень схватила ее за плечо, и от ужаса ноги подкосились. Девушка упала на землю, чувствуя, как когти вонзаются в ее плоть. Боль была невыносимой, и в последний миг своей жизни Анна увидела, как тьма полностью поглощает ее, услышала смех – холодный и бесчеловечный.

Анна резко проснулась, тело было покрыто холодным потом. Она тяжело дышала, чувствуя, как сердце бьется где-то в горле и эхом отзывается в висках. Это был всего лишь сон, но страх был настолько реальным, что казалось, он остался с ней в этой комнате.

Анна поняла, что лес и его тени – это нечто большее, чем просто страшный сон.

Девушка долго не могла уснуть. Наконец, у нее получилось. К этому времени мелодия ветра прекратилась, и город погрузился в тишину, уснул. Потух свет в квартирах, смолк ритмичный марш проходящих мимо окон людей, словно теперь все передвигались босыми ногами прямо по холодной октябрьской плитке. Лишь с деревьев иногда срывалась и бесшумно падала наземь пожелтевшая листва.

Анна проснулась от звука будильника, хотя, ложась спать, она рассчитывала, что сможет встать раньше, чем услышит этот неприятный звон.

«Приснится же такое! Полночи потом лежишь и успокаиваешь мысли и сердце», – сонным голосом произнесла Анна, зевнула и пошла в душ. Верхнюю одежду и обувь она уже успела упаковать, оставалось взять только косметические принадлежности и какую-нибудь легкую одежду, в которой можно будет ходить по дому. Ложась спать, девушка еще не думала о том, что именно ей стоит взять с собой, но, выйдя из душа, Анна уже точно знала, что положит в чемодан.

За завтраком она пролистала сводку новостей, которые успели выйти к утреннему эфиру на центральных каналах. На удивление, ночь прошла спокойно: было всего четыре ограбления в разных частях города, из которых по трем случаям уже выследили виновных.

«Вот бы в Скримсхолле так работали», – равнодушно подумала Анна.

В рабочей почте тоже не было ничего интересного, за исключением вчерашнего, поздно отправленного сообщения от Стэна.

«Капитан Ральфс, прошу заехать в управление и пройти в мой кабинет до вашего отбытия. Время выберете сами, я весь день буду на месте. Добавлю несколько вводных по предстоящему делу.

С уважением, руководитель убойного отдела,

майор Стэн Роджерс».

Анна допивала апельсиновый сок, когда спустя секунду после прочтения письма на экране телефона высветился входящий звонок от Стэна.

– Алло, – успев проглотить остатки сока, сказала Анна.

– Доброе утро, капитан Ральфс, я вчера поздно отправил вам письмо на рабочую…

– Да, я вот с утра только прочитала, – перебила его Анна, – я вчера рано легла, не заходила в рабочую почту. Я днем буду.

– Понял. Извиняюсь за свою беспечность.

– Да ничего, все нормально, я уже давно проснулась, – сказала Анна, сама не понимая, зачем говорит ему такие подробности.

На пару секунд повисло неловкое молчание.

– Анна, – прервал молчание Стэн, – вам еще что-нибудь от управления для поездки нужно будет? Ну кроме той информации, которую озвучу при встрече?

Анна задумалась.

– Я совсем забыла спросить, будет ли у меня напарник или напарница?

– Ох, я что-то об этом совсем не подумал, – ответил Стэн и ненадолго замолчал. – А он тебе вообще нужен?

– Ну а вы сами как думаете? – не скрывая удивления от его вопроса, ответила Анна. – Незнакомая территория, местный отдел полиции в состоянии «ни с кем я не играю, ни с кем я не вожусь», население преимущественно пенсионного возраста. Мне продолжать этот список?

– Да, тут трудно не согласиться. Постараюсь разобраться с вопросом до нашей сегодняшней встречи.

– Спасибо. До встречи.

– До встречи, Анна.

«Важная информация у него. Конечно. Небось напоследок хочет поглазеть на мой зад. Вдруг больше не увидит его. Вдруг следующей жертвой Скримсхолла буду я», – отключив звонок, проворчала Анна.

Она собрала оставшиеся вещи, навела порядок на кухне и поехала в департамент.

Ей показалось, что для дневного времени машин на улице слишком много, почти на каждом светофоре образовывался затор, а нетерпеливые водители своими клаксонами пытались его разогнать или хотя бы ускорить движение.

«Если бы оно и вправду так работало, то, наверное, мы и вовсе не слышали на дорогах шум колес, ревущих двигателей и крики из машин. Вместо этого звучал бы бесконечный машинный гудок», – подумала Анна, проезжая очередной перекресток.

На пешеходном переходе она пропустила старушку с небольшой собачкой на поводке. Девушка вспомнила, что забыла позвонить Кристине. Пока она набирала номер, а старушка переходила дорогу, за Анной успели встать несколько машин, ближайшая из которых пронзительно засигналила. От резкого звука Анна дернулась и чуть не выронила телефон . Она надавила на педаль газа, но успела показать из окна средний палец.

– Алло, – раздался на том конце провода почти девчачий голос.

– Крис, привет, я насчет ключей от дома. Меня попросили заехать в управление, не знаю, как долго я там пробуду. Но после этого заскочу домой – и сразу к тебе.

– Хорошо, я пока схожу за продуктами. Когда у тебя самолет?

– В десять.

– Поняла. Значит, точно все успеешь. Буду ждать, до встречи.

– До встречи, Крис.

Анна и не заметила, что уже парковалась возле департамента. У кабинета Стэна она столкнулась с его секретарем Джимом.

– Босс сегодня не в духе, капитан Ральфс, – внезапно для Анны произнес Джим. Она и вспомнить не могла, когда последний раз обменялась с этим парнем хоть одним словом.

– Как-то странно, Джим, он с утра звонил, и мне не показалось, что он чем-то озабочен.

– Полагаю, потому что это было с утра. Час назад позвонили из центрального, сказали, что дело потрошителя отойдет региональному отделению, дали понять, что Стэну и без этого есть чем загружать штат.

– А почему он так цеплялся за дело потрошителя? Нас ведь по факту просили лишь составить психологический портрет да проверить пару улик.

– Мне трудно судить, капитан, мысли Стэна мало кому понятны, особенно в последнее время. Возможно, он увидел в деле что-то стоящее для продвижения карьеры.

– Метит в центральное?

– А кто ж из начальников туда не метит? – вопросом на вопрос ответил Джим. В этот момент из кабинета вышел Стэн.

– О, капитан Ральфс, – приветственно сказал он, – я думал, вы чуть позже будете.

– Я могу заехать позже, если нужно.

– Нет-нет, проходите, я на пару минут отойду и сразу же вернусь, расскажу, что узнал.

Стэн пропустил ее в кабинет, а Джим вернулся на свое место.

Анна впервые сидела в офисе Стэна одна. Она разглядывала портреты политиков, хаотично развешанные на стенах. Анна решила, что вырисовывается неплохая композиция, если смотреть на галерею в целом. «Стэн не любит частности, а предпочитает глобальный уровень, считая, что чем больше охват какого-либо действия, тем меньшее значение имеют детали», – подумала девушка. По мнению Анны, в характере Стэна преобладал эгоцентризм, но, несмотря на зацикленность на собственной персоне, здравый смысл был ему вовсе не чужд. Она заметила на столе, размер которого превосходил ее кухню, аккуратно сложенные пачки бумаг. На некоторых было что-то напечатано, на других – написано от руки. Анна не решилась просмотреть их. Зато она отметила, что лежащие на столе предметы выдают человека, который любит писать ручкой, а не печатать на клавиатуре. Насколько это было консервативно, Анна решить не могла, однако подумала, что в этом, безусловно, есть стиль. Вообще, девушка не раз замечала, что Стэн был гораздо более творческой личностью, чем многие его коллеги.

Еще на громадном столе Анне бросилась в глаза небольшая фотография в резной рамке. На ней была изображена семья. Молодая семья. Вот Стэн стоит посередине и держит за руки мальчика и девочку в школьной форме. Рядом с ним – довольно миловидная женщина, чуть моложе, очевидно, его жена.

«Я никогда не замечала у него кольца, да и про семью никогда ни от кого не слышала», – думала Анна, разглядывая фото.

– Это мы провожали малышей в первый класс, – сказал внезапно появившийся Стэн, – почти двадцать лет прошло с тех пор.

Анне стало немножко совестно оттого, что она как будто зашла на чужую территорию. Девушка даже не заметила, как по лицу Стэна скользнула едва уловимая грусть.

– Простите, сэр, просто человеческое любопытство. От него никуда не деться.

– Если мне не изменяет память, то кружок любопытных восьмой по Данте, – иронично произнес Стэн.

Но Анна решила его удивить.

– Да, и называется он Малеболже. Но только у Данте там другое любопытство. Там наказывались те, кто злоупотреблял своим знанием и пытался узнать что-то запрещенное или вмешивался в чужие дела. Там наказание несли обманщики, прорицатели, маги и, возможно, кто-то еще.

Анна все это произносила с нескрываемой радостью. Она, наконец, смогла поставить Стэна на место и ткнуть его носом в лужу. Роджерс был ошарашен.

– Должен признать, мисс Ральфс, эрудиция у вас на должном, я бы даже сказал, высоком уровне, – сказал немало озадаченный Стэн. Анна поставила фото на место и села в кресло напротив. – Мои жена и дети, – прервал молчание Стэн, глядя на фото, – погибли от взрыва газа в доме. Тогда произошел взрыв на всей линии газопровода, и пока не сработала система защиты, успел взорваться целый квартал, в том числе и наш дом. Это было ночью. Они спали. Даже ничего не почувствовали. Не мучились. От этого факта мне как-то легче. Я тогда был в Женеве на международном слете правоохранителей.

Теперь ошарашенной была Анна.

– Сожалею о вашей утрате, – искренне сказала девушка. – Но… может быть, вернемся к насущным делам?

– Да, вы правы, – Роджерс уже пришел в себя. – Итак, суть того, зачем я вас вызвал. Пару дней назад один лесник из Скримсхолла после сильного дождя отправился в лес собирать грибы. Но вместо грибов он нашел небольшой красный шарф, явно принадлежавший ребенку или подростку. Как законопослушный гражданин, возвращаясь домой, он занес шарф в участок и рассказал, как его обнаружил, после чего ушел восвояси. Тамошним полицейским, неплохо знакомым с делами прошлых лет, пришла в голову идея проверить описания одежды похищенных детей. И, о чудо, как только они открыли пыльную папку с самым первым делом, хотя могли залезть в компьютер и найти то же самое, поскольку все дела там оцифрованы, они обнаружили, что Лили Кэрролл, так звали первую похищенную, ушла из дома именно в красном шарфе из того же самого материала. Вот, кстати, фото найденного, – он повернул экран своего монитора к Анне, и та увидела довольно яркий красный шарф, выглядевший так, словно его нашли не в лесу, а сняли с полки.

– Вам не кажется, что этот шарф может быть чьим угодно? Он ведь и выглядит так, как будто пару дней назад там оказался.

– Я тоже так подумал. Все же если бы шарф пролежал в лесу более десяти лет, то, во-первых, был бы похож на что-то среднее между грязью и листьями, а во-вторых, его бы обнаружили еще при самом первом расследовании, поскольку лежал он всего в километре от усадьбы семьи Лили.

– Надеюсь, никто из участка не додумался навестить ее родителей?

– Ни в коем случае. Нет доказательств, во всяком случае пока, что этот шарф как-то связан с Лили. Впрочем, его уже отправили судмедэкспертам, так что скоро узнаем.

– Но вы все же чем-то обеспокоены?