Не скрою, что в первое время я с трудом понимал, как Сергей справляется с управлением таким сложным и как мне показалось, разнообразно вооруженным, подразделением как мотострелковая рота. Как управлять танковой или автомобильной ротой я представлял по личному опыту. А вот пехота, это же просто разношерстный кошмар, как мне поначалу казалось. Если в танковом подразделении танки, члены экипажей, пушки и пулемёты в общем то составляли небольшое количество наименований, то тут разброс вооружения, калибров, моделей и специфики в разы больше. Да ещё и разновидность боеприпасов к ним. Например, патроны 7, 62 мм от пулемета ПКМ и ПКТ, внешне и по размеру точно такие же, как у снайперской винтовки СВД, но не снайперские и надо брать патроны с другой маркировкой. А офицеры подразделений обязаны в совершенстве знать и владеть всем комплексом вооружения подразделения! Как курсанты мотострелковых военных училищ за четыре года такой комплекс вооружения осваивают, это парадокс Российской армии. Так водить БМП и стрелять из её пушки я толком и не научился. После рычагов танка, штурвал и переключение передач как в Американских автомобилях, на руле, было непривычным. Ужаснуло и состояние оружия солдат. У СВДэшек, что было видно невооруженным глазом, прицелы смотрели совсем не туда, куда смотрели стволы. Автоматы, пулемёты и гранатомёты хоть и чищеные внутри, но внешне облезлые и ржавые, от постоянного нахождения под снегом и дождём. Внешний вид оружия вызывал беспокойство в его работоспособности. Несколько пушек БМП вовсе не функциональны, не крутятся, заклинило приводы или просто не стреляют ввиду неисправностей. Ночные прицелы, приборы ЛПР, РПО «шмели», рации командиров отделений «слухачи», как всем этим пользоваться и уследить за этим огромным комплексом вооружений и технических средств? Примерно месяц я «врубался» в разномастицу вооружений, в которой пехотные офицеры чётко ориентировались как «рыба в воде».

Самое запоминающееся из того « стояния» в полевом лагере полка, это огневые тренировки совместно с минометчиками. Это были шоу, больше боялись не за результат и оценки, а чтобы у минометчиков мина не улетела вертикально вверх естественно с возвратом в исходную точку отправления. Корректировка ими огня, это «особая часть» боевого устава артиллерии, ноу хау офицеров «пиджаков». «Первый, первый, я третий, чутарик назад!», «Первый первый, я второй – Дэцл левее!». Оно и логично, в те девяностые годы посокращали военные артиллерийские училища, да и в целом престиж армии был низок, вот и не хватало в боевых частях профессиональных офицеров. К тому же многие профессионалы, командиры взводов, лейтенанты, погибли уже в начале войны. В нашей роте из профессионалов был ротный Серега, я, прапорщик старшина и техник роты тоже прапор. Все три командира взвода были с гражданки, «пиджаки». В минометных взводах и батареях картина по кадрам была точно такая же, вот эти «кадры» и использовали свою особую систему корректировки огня минометов. Как то, Сергей спросил у командира минометной батареи «Колюня, как то вы по новому и с фантазией корректируете огонь батареи? Интересные у вас еденицы измерения. А сколько чутариков в одном Дэцеле?» Долго смеялись не дожидаясь ответа. А потом он сказал —« Я их единицы измерения Дэцелы и Чутарики уже по тону голоса определяю, так сказать, на уровне прямого чтения мысли, зато боевики никогда не поймут нашу кодировку!». Это он правильно подметил. Но всё же по результатам попаданий, эти Дэцелы и Чутарики уже хорошо понимали друг друга используя свои «пиджаковые» единицы измерения и даже сила Кореолеса им никак не мешала попадать в цель.

Опорный пункт

на поляне ПТУР

Прошёл уже 22 год и не всё сейчас вспомнишь, многие нюансы и интересные моменты забыты.

В начале лета получили мы приказ на занятие позиций и оборудование ротного опорного пункта на красивейшей полянке в горах, километрах в трёх, южнее и выше района обороны полка, так же недалеко от Элистанжи. Оттуда хорошо просматривались позиции артдивизиона полка и была хорошая полевая дорога уходящая в Элистанжи. Это стало необходимым в связи с тем, что с этой «волшебной» поляны, боевики производили стрельбу из ПТУР по нашим позициям. И на тот день пару САУ арт дивизиона полка, были уничтожены именно выстрелами ПТУР с той полянки.

В дальней и верхней части поляны, мы обнаружили, пару полуразрушенных авиабомбами блиндажей боевиков. Оборудованных достаточно хорошо, с крышей из брёвен в три наката. Но упавшие рядом с ними авиабомбы завалили, обрушили их наполовину и сделали непригодными к использованию. В первые дни пешие передвижения по поляне, а теперь уже ротному опорному пункту, усложнялась тем, что на ней лежало много проводов от стреляных ПТУР, которые будучи тонкими и незаметными путались на ноги. Если ночью пойдёшь, то падая и путаясь в лежащей как казалось повсюду проводах, весь изматеришься, перебудишь всех мирно и крепко спящих часовых, перепугаешь всех местных птиц в итоге, придя к часовому, не застанешь его мирно спящим на бруствере своего окопа. Больше всего опасались не открытого нападения боевиков, у меня некоторые солдаты уже по 8 месяцев в Чечне провоевали и были хорошо обстрелянными воинами, а того, что «враги» ночью тихо подкрадутся к спящим часовым и вырежут их, а блиндажи с личным составом просто забросают гранатами. Днём конечно же тоже выставляли караульных наблюдателей, но раза в два меньше чем ночью. Саперная рота полка, уже в первый же день нашего здесь нахождения, обложила нас минными полями по периметру. Я составил схему минных полей, совместно с саперами и под роспись довёл всем солдатам, где, у какого дерева, кочки или пенька установлены ОЗМки и МОНки. ОЗМ самая страшная из мин. Стоит на растяжке. При натягивании проволоки и вылезании чеки мина выпрыгивает из под земли на метр и взрывается в воздухе. Внутри шесть килограмм тротила и рубленых шайб, болтов и проволоки. Просто смертельная смерть эта мина.

Невдалеке от наших позиций, в сторону Элистанжи, в лесу в одно и то-же время вечером, горели огни автомобильных фар. По звуку мотора то был ГАЗ-66. Ротный Серега объяснил, это уже посты наблюдения боевиков и у них там, по ихнему ваххабитскому графику, происходит смена вахабитского караула. Нам, для усиления огневой мощи, был придан автоматический 82 мм миномёт «Василёк» установленный на МТЛБ. Я и лейтенант миномётчик Володя, просили у ротного и комбата разрешение на « пострелять по светлячкам», но они не разрешали т.к. было перемирие и даже боевики назывались не боевиками а народной, блин местной милицией.

Чем занимаются солдаты на новых позициях, в то время, когда нет прямого огневого соприкосновения с противником? Копают окопы, несут караульную службу, едят, спят и опять копают. Так вручную, тяжелым солдатским трудом и возникают замечательные позиции, доты, траншее « в полный рост», стрелковые ячейки, запасные огневые позиции, окопы для БМП, блиндажи. Через недельку после прибытия мотострелковой роты на новый опорный пункт все перемещения внутри «опорника» осуществляются по траншеям вырытым в полный рост и соединяющим почти все огневые точки и позиции БМП роты. Всё это делают солдаты лопатами, топорами, кирками в промежутках между отдыхом и несением боевого дежурства. В зоне вооруженного конфликта простому солдату физически очень нелегко. Сначала солдат копает себе стрелковую ячейку для стрельбы лёжа, потом углубляется для стрельбы с колена, потом для стрельбы стоя. После чего соединяет свою ячейку траншеей с соседом и это делается в масштабе сначала отделения, потом взвода, а потом и всего опорного пункта роты. А ещё надо оборудовать, откопать, запасные огневые позиции. При этом в то же время надо оборудовать «перекрытую щель» на 2 или 4 человека, как правило, около огневой позиции отделения или у БМП, т.к. в конце каждого дня неизбежно наступает ночь, а ночью спать под открытым Кавказским небом, не самое приятное дело. Ночь может случиться дождливая, холодная. В горах разница между дневной и ночной темпереатурой существенная. Днём может жарить более плюс 35, ночью плюс 10. Днём незнаешь где спрятаться от знойной, звенящей жары. Ночью вне блиндажа одеваешь зимний бушлат, в блиндаже закутываешся в ватное одеало чтобы не замерзнуть. Чтобы обсохнуть, просушить обувь и одежду после окончания дежурства на посту под дождём, блиндаж с растопленной «буржукой» просто не имеет альтернативы. Также на солдат ложится нагрузка и по отрывке КНП роты- т.е. нашего с ротным блиндажа, штаба, канцелярии в одном помещении. В общем, все это « изменение ландшафта вручную» происходит в авральном, круглосуточном режиме, почти без отдыха на пределе физических и моральных сил. Никто же наперёд не знает, что там задумал и когда нападёт противник, а к нападению мы должны быть готовы ежесекундно. При этом нет никакой гарантии, что по сооружению замечательного опорного пункта роты, предназначенного для круговой обороны, получится отоспаться и отдохнуть. Просто, напросто может поступить приказ о перемещении на другие позиции и всё строительство, выражаясь военным языком инженерное оборудование позиций на новом месте начнётся с нуля. А если он, солдат, ещё и «молодой»«дух», то это двойная нагрузка и за себя и за того «деда», если я как зам. по воспитательной, взводные или ротный не уследили за «дедами». А в пехоте это очень непросто тем более с офицерами « пиджаками» которых солдаты порой неохотно слушают осознавая, что те офицеры тоже всего лишь такие же призывники проходящие срочную службу хоть и на офицерских должностях.

После того как позиции оборудованы, по полному « профилю» боевого устава, наступает период спокойного, размеренного несения службы и достаточного отдыха.

В связи с постоянными сменами позиций и оборудованием новых щелей и блиндажей особую ценность приобретали такие материалы как шифер, брезент, доски, профнастил. Их приволакивали из разрушенных сараев, ферм и т. п. Хороший кусок шифера или большой лист железа, без дыр и трещин очень высоко ценился и считался « пределом мечтаний» для крыши блиндажа или перекрытой щели, такие непромокаемые «норы» считались, почти что жильём класса «люкс». Если в блиндаже есть настящая буржуйка, а не самодельная отопительная система, то это уже тянет как минимум на четыре «звезды», почти Хилтон.

Период спокойствия и отдыха это конечно мягковато сказано. После окончания инженерного оборудования позиций. В связи с наличием большого количества свободного времени, солдаты даже в лесу вдали от населённых пунктов проявляли смекалку и находчивость. Помню как сержант, зам. командира первого взвода, Васильев, качёк, установил, прямо посреди опорного пункта, по центру нашей живописной поляны турник. И мы, офицеры и многие солдаты не стесняясь с удовольствием занимались на нём.

Единственным источником офицерского культурного досуга, был мой маленький, китайский кассетный магнитофончик. К нему из дома я привёз более 10 касет с записями своих любимых артистов и групп. Естественными для тех лет для меня были Модерн Толкин, В. Цой, Мираж и другая попса, которая и крутилась поочередно по кругу. Книг было очень мало, газеты доходили долго и редко, так что было порою скучновато.

Главным же развлечением, отвлекающим и заставляющим работать голову, что у солдат, что у офицеров конечно же были карты. Нет не карты местности, а игральные карты.

Были и фантазёры в антиспортивную сторону. Как то сидим, обедаем, а по окопу в сторону позиций Васильева идет сержант Александров, тоже чуваш по национальности.

Я говорю ротному :

– « Сергей, чует моё сердце, два чувашина, где то надыбали сахарку, дрожжей, замутили брагу на основе каких нибудь местных почек и целебных трав в РДВешке и видимо сегодня праздник « замутнения разума» в первом взводе вечерком случится».

Серега как то так удивился моему предсказанию и спросил меня – « Откуда предположение?»

.Я тут же окрикнул Александрова и спросил его:

– «Анатолий у тебя когда день рождения?»

Тут всё и прояснилось, стала ясна причина суеты Толика. Оказалось, что у него сегодня «днюха». Мы с ротным и командирами взводов его тут же поздравили, сделали какой то подарок, из того что было так сказать. В общем, постарались, как могли создать для него праздничную атмосферу. А вечером они, естественно, в тайне и нарушая воинскую дисциплину употребили своё зелье, на чём тут же попались. Конечно же они были нами наказаны, но следующим утром за употребление спиртных напитков на срочной службе да ещё и на боевых позициях. Самыми «сладкими» солдатскими байками тех времен были сплетни о том, что вот вот, уже со следующей недели солдатам боевых подразделений начнут выдавать по 100 грам «наркомовских». Но этого конечно же не случилось.

Так же я практиковал спортивные мероприятия бег с полной выкладкой. Конечно, солдаты спуски бегом и подъёмы в гору также бегом называли между собой «фашизмом» и издевательством замполита, люто меня ругали между собой за мою спортивность и требовательность к физической подготовке. Но я преследовал целью повышение их выносливости и физической силы на случай боевых действий. Мало того я и сам во главе «физкультурников» в такой же экипировке, в полной выкладке, с оружием, впереди роты, бегал увлекая за собой личным примером. А как иначе кроме тренировок можно подготовить молодого человека, солдата «не умирать» от потери сил при быстром перемещении по горам в бою? Я иного способа не знал тогда и сейчас не знаю. Вот тут то нам, после спортивных занятий очень сильно пригодились, воронки от авиа бомб на нашей поляне. Глубиною они были метра полтора, в них собиралась и долго держалась дождевая вода. Мы брали вёдра, раздевались до гола и поливая себя из котелков мылись, хоть и не очень уж чистой, но тёплой водой. Воду то нам привозили только для еды, питья и почистить зубы. До реки Элистанжи спускаться далековато, да и вода в ней ледяная., вот и выкручивались как могли. Как то раз перед очередным «марш-броском» я взял чей то солдатский автомат и почувствовал, что в магазине этого автомата не 30 патронов а не более трёх. Отстегнул я магазин и так оно и оказалось, там было именно три патрона. Я понял, что солдаты перед марш броском пытаются облегчить свою ношу. Разряжают магазины, вынимают бронепластины из бронежилетов. Пришлось проверить и всех остальных. Тому, что многие «облегчились» я уже не удивился. Удивился тому, что я беря их автоматы в руку, по весу автомата легко определял сколько патронов в магазине автомата. Из пяти проверенных автоматов ни разу ни на один патрон не ошибся. Это объяснялось тем, что автомат приходилось всегда и везде носить с собой, даже в столовую и в туалет., вот рука и «набилась».

Как то звездной и ясной ночью в часы дежурства Володи, метрах в ста от наших крайних восточных окопов прогремел сильнейший взрыв. Я выскочил из блиндажа в трусах и сапогах, накинул на бегу разгрузку, приготовился к бою. С просоня иначе ничего и не сделаешь, только так вылетаешь из блиндажа пулей. А заняв позицию включаешь мозг. Тут же, как по тревоге попросыпались, повыбегали и заняли позиции все солдаты и офицеры опорного пункта. Никто ничего не поймёт, никто и не нападает. Но взрыв то был. Подходит ротный и говорит:

– « ОЗМка на минном поле взорвалась, то ли боевики чего то хотели, толи зверь какой ходит, на всякий пожарный посидим по полной боевой до рассвета, разберёмся утром, что там за нарушитель границы, а уж даст бог так днём выспимся.» За те несколько минут, что я был в окопе» в цветастых труселях» комары высосали из меня не меньше стакана крови. При реальном нападении боевиков к утру я мог умереть не от ранений, а от потери высосанной из меня комарами крови.

Утром взводный «Акула», он же Андрей, и пара солдат выдвинулись на разведку. Сходили и вернулись грустные, но не встревоженные. Андрей и говорит мне :

– «Там Михайло Потапыч на мине подорвался, видимо позвоночник перебило, сидит, ноет, даже ползти не может».

Вот я и опешил, думаю, откуда Андрей нашёл тут местных жителей да ещё с Русскими именами? Оказалось он говорит про медведя.

Пошли к ротному за советом, подумали и решили «добить» «Потапыча» чтобы не мучился.

Добили из ПКМ (пулемёт калашникова модернезированный) и приволокли в расположение. Кто то из бойцов Сибиряков сказал, что мясо медведя очень вкусное и помогает от многих болезней. Не запретишь же солдатам, питающимся абы как, хоть так разнообразить своё меню. Когда они его освежевали, т.е. сняли шкуру, я подошёл. Я до этого не видел освежеванного медведя и был удивлён тому, как он похож на человека, словно только кожу сняли, только мышцы раз в десять толще человеческих. Я не стал, несмог есть жаренное медвежье мясо, побрезговал.

Так вот день ото дня проходили и текли. Как то устроили мы послеобеденный тихий час с ротным, только прилегли и «бабах», сильнейший взрыв невдалеке. Крыша штабного блиндажа от взрывной волны чуть не обрушилась к нам на головы. Выбегаем из блиндажа, понимаем, что в районе кухни, что то случилось, Прибежали, а там наш солдат повар, ломится шатаясь контуженный из леса, а вокруг его ног обмотана проволока от ОЗМ. Оказалось это не самое страшное. За ним шёл второй солдат повар и тоже, явно контуженный, но у него из горла из сонной артерии, кровь брызгала фотаном мощной пульсирующей струёй на пару метров. Мы его подхватили, ротный Сергей пытался зажать пальцами и ладонью фонтан крови, бьющий из сонной артерии, но это мало помогало. Прибежал Миша Осетров, сан. инструктор роты, начал перевязывать, наложил жгут «хитрым способом». Но всё уже было предрешено свыше. Парень на глазах погибал, бледнел, посерел, изо рта пошла пена, но мы ничего не могли сделать. Я сразу же по рации, сообщил в штаб и вызвал медиков. В общем, не довезли парня даже до полевого лагеря полка, не спасли. Второй, что с ним был, не ранен, лишь слегка контужен. Потом он рассказал, как пошли они в лес за дровами для кухни, чтобы приготовить ужин. Про то, что там недалеко мины, недавно установленные саперами, забыли. Вот так вот и случались, боевые, но не боевые, потери среди солдат и даже офицеров.

В то лето погода была коварная и неприятная. То пару недель несусветная жара, то ливневые дожди на тот же период. В одну из таких дождливых ночей, Серега среди ночи выкрикивает команду « Покинуть блиндаж!!!». Я и вскочил не успев даже откинуть одеяло, а точнее с ним на ногах, автомат в руках. И тут плавно и не спеша съезжает к нам в блиндаж крыша, а именно бревна крыши нашего блиндажа. Ночь, дождь, траншея, мы в трусах и с автоматами с одеялами на ногах, по колено в грязи, сверху ливень – картина Репина да и только. Серёга и говорит-

– « Всё замполит мы теперь бомжи» – сказал Серёга и держа в руках сапоги и форму пошёл досыпать в десантное отделение БМП отделения управления. Я тоже нашёл себе временный ночлег в одной их БМП роты.

После нашего достаточно длительного « служения» на той симпатичной горной поляне, нас перекинули для обеспечения демонстрации флага и контроля населенного пункта Беной, того же Веденского района. Там простояли в пустующих домах оставленных местными жителями, спали на кроватях как люди. Осуществляли функции «блок-поста», проверяли пассажиров проезжающих автобусов на наличие оружия. В общем можно сказать пару недель пожили, послужили в более менее приличных, комфортных условиях.

Рейдовый отряд