Суслонгерский учлаг

Поезд шел медленно. Останавливался на каждый станции и подолгу стоял. В набитых до отказа теплушках новобранцы то и дело слонялись между вагонами. Кто успел занять места на верхних полках, еще мог полежать, ну а кому досталась нижняя полка, то там только сидели по несколько человек. На перрон выходить было строго запрещено, да и двери в тамбуре всегда были закрыты. Вот и оставалось некоторым непоседам разминать свои ноги между вагонами.

Касым был при посадке проворнее многих и занял вторую полку, а его односельчанин с другого берега реки, Николай Давыдов, замешкавшись при входе в вагон успел обосноваться только на первой полке на сидячих местах. Но зато – около столика, где можно было перекусить своими запасами. Галдеж в вагоне стоял приличный. Где-то играли с азартом в карты, где-то пели, потому как при новобранцах был и гармонист со своей гармонью, где-то просто разговаривали. В общем, в каждом пролете общего вагона текла своя жизнь.

В отсеке, где расположились Касым с Николаем, больше было любителей поболтать, и поэтому основное время уходило на разговоры. Отличался на этом поприще новобранец из самого районного центра – Михаил Чернов. Он был небольшого роста, точнее меньше среднего, и крепкого телосложения, лет двадцати пяти. Его вся и все интересовало. Такое ощущение было, что этот человек мог болтать сутками.

– Давай-давай, спускайся к нам, – обратил свое внимание Миша на спускающегося с верхней полки Касыма. – Гуся твоего нужно доедать, не повезешь же ты его до фронта.

Гаяна, когда собирала мужа в дорогу, положила в рюкзак, кроме прочего, вяленого гуся. Касым с Николаем, когда трапезничали, уже опробовали часть мяса, ну а потом убрали, не угостив никого. Сейчас, когда уже перезнакомились между собой, стали выкладывать все на общий стол. Вот и напомнил Миша Касыму, чтобы не забыл вытащить гуся.

– С тобой забудешь, – подколол его Касым. – Лучше сходи вон, кипятка принеси. А то после вяленого гуся пить тебе захочется.

– Слушаюсь, мой господин, – смеясь, ответил Миша и, подхватив со стола пустую стеклянную банку, шустро побежал к титану.

Пока он бегал туда-сюда, стол уже был накрыт.

– Ох, как здорово! – обрадовался Миша, увидев такое изобилие деревенской еды – все продуты здесь были из своего хозяйства. Было чему обрадоваться, ведь у него в рюкзаке, кроме хлеба и шматка сала, ничего, собственно, и не было, так как он жил в районном центре в двухэтажном доме и, соответственно, своего дворового хозяйства не имел. Но вот самогоном он где-то разжился и, когда понял, что собралась серьезная компания для беседы, с удовольствием выставил две поллитровки на стол.

– Убери сейчас же! – со строгим видом сказал Николай. – Поставь под стол, чтобы никто не видел. Сейчас пройдет какой-нибудь офицерик и заберет все. Будешь потом пальцы сосать вместо самогона.

– Да я и хотел это сделать, – парировал в ответ Миша. – Просто выставил на всеобщее обозрение, чтобы все наглядно видели, что это настоящий первач.

– Ладно, давай завязывай, – поторопил его Николай. – Убери бутылки под стол и разливай. А то заждались твоего первача: даже кусок в горло не лезет, одна крепкая жидкость и просится. Если немного задержишься, приведет к масштабной катастрофе.

– Что же такое может случиться? – поинтересовался Михаил.

– Да мы просто напились бы самогона без тебя, – пошутил Николай в ответ. Тут все хором засмеялись.

Горячительный напиток начал исполнять свои прямые обязанности. У компании развязались языки в полный ход. Душевные разговоры и остроумные байки текли из уст одна за другой.

– Слушай, Касым! – поинтересовался Ибрагим, мужичок лет сорока, родом из татарской деревни недалеко от районного центра. – Вроде Николай русский, а ты татарин. Как вы сдружились-то так быстро?

– Да ничего удивительного. Только он не русский, а чуваш. Мы с ним в школе в одном классе учились. Одноклассники. Да и работали в одном колхозе. Вот и приходилось общаться на одном языке, на русском.

– А что, татары с чувашами в одной деревне прямо живут? Из какой деревни вы вообще?

– Деревня наша называется Янтуган. Если перевести на русский, получится «родная душа».

– Ну, знаю я эту деревню. Как-то зимой за соломой приезжали к вам. У нас тогда стога сгорели, вот и ездили, так собирали. Тогда я вроде чувашей не видел.

– Они у нас живут на другой стороне реки. Там сливаются как раз две речушки: Чепкасы и Ташлык.

– Ты от них, значит, так научился по-русски говорить?

– Можно сказать и так. Общаться между собой как-то надо. К твоему сведению, многие из них татарский тоже неплохо знают. В общем, живем одним миром. Да я вижу, ты русский тоже неплохо знаешь?

– Да у нас тоже так же. В километре от нас была русская деревня, подальше – и чувашская. Так что, хоть и с большим акцентом, но говорим.

Тут все отвлеклись на энергичное и затягивающее выступление Славика. Он был по национальности чуваш и преподавал в школе историю. Хотя ему и давали бронь, но он сам пришел в военкомат без повестки и настоял, чтобы его тоже призвали.

– Сила Советского Союза в том, что он никогда не нападал первым, – говорил Вячеслав, зажав оба кулака, будто готовый уже стукнуть по столу. – Насколько я помню из истории, он всегда защищает свою землю. Не стремится захватывать, а стремится удерживать то, что есть. Может, в этом и сила. Конечно, мы можем только предполагать и додумывать, как появилась Русь, но то, что помнили и писали летописцы, говорит о том, что все же сила в умении защищаться и ждать своего часа. Пример простой. Монголо-татары завоевали всю Русь. Долго властвовали. Но удержатся не смогли. Ответ простой: слишком были уверены в своей власти и непобедимости.

– Это не в обиду татарам сказано, – сделал он акцент на этом предложении, посмотрев на Касыма. – Наверняка в орде и чуваши были, – будто оправдываясь за ранее сказанное, продолжил Славик. – Жизнь не может быть однополосной. Всегда будет меняться. Но удача будет у тех, кто будет у руля видеть своими глазами все происходящее. Если там человек стоящий и достойный, то тогда правда будет на его стороне.

– Как наш товарищ Сталин? – с выпученными глазами, перебив его, спросил Михаил.

– Именно как он, – на одном дыхании ответил ему Вячеслав и продолжил: – Я как историк могу, конечно, вам предположительно рассказать, как все-таки появились Русь и русский народ, – и, сделав паузу, посмотрел на своих слушателей. Все были увлечены его рассказом. Это ему льстило.

Он почувствовал себя сейчас учителем, а вокруг него сидели его ученики.

– Если хотите, конечно.

– Да не томи уже, продолжай, раз начал, – сказал чуть возмущенно Николай.

– Вообще люди появились не все сразу и не в разных местах. Наверняка сначала появились мужчина и женщина. Как они появились, я утверждать и предполагать не стану. Дальше они расплодились. Появились уже свои предводители, которые не хотели работать, а просто заставляли это делать за них других. Притом в большинстве случаев – силой. Чтобы удержать власть, они стали создавать вокруг себя защиту в виде охраны из крепких молодых парней. Естественно, появились и бунтари. Они просто не хотели за них работать. Что оставалось делать? И тогда, забрав свои семьи, уходили на неизученные земли. Уходили опять же сильные и уверенные, а слабые оставались с предводителем и работали на него до конца своих дней. А ушедшие вновь создавали семьи и разрастались. Где много народа, там появляется снова вождь. Ведь кому-то надо управлять. Не бывает без этого. Если этого не будет, то – хаос и бардак. Снова появляются недовольные. И они так же отделяются и уходят вглубь земли. И так происходит веками. Где теплый и умеренный климат, все сужается. Остаются холодные края. Туда уже уходят самые отчаянные. Чтобы в холодных краях прожить, первопроходцам нужны были большой ум и смелость. Вот племя, которое дошло до наших мест, было одним из таких. Как только они расплодились, наверно, и назвали себя русичами, то есть русскими. Появились опять же вожди, и не обошлось без бунтарей. Но только уходить уже было некуда. Землю практически уже заселили все народы, каждый придумывал себе национальность и язык, чтобы объясняться между собой. Поэтому, я считаю, именно отсюда и появилась сила русского народа. Правда, сейчас уже живут здесь все народы и многое перемешалось. Вот это и есть мои небольшие предположения.

– Ну ты силен, историк! – высказался Николай после того, как Вячеслав замолчал.

– Нет, так не пойдет, – заговорил Михаил, тоже восхищенный рассказом историка. – Надо это дело тостом закрепить. Иначе все, что он рассказал, забудем.

– Чем будешь закреплять-то? Все уже выпили, – вздохнул Ибрагим.

– Не боись, что-нибудь придумаем. Я тут пока туда-сюда бегал с утра, на всякий случай узнавал, где можно достать, – ответил ему Миша и сорвался с места в поисках самогона.

В ожидании Миши все разошлись на перекур. Кто-то ушел в тамбур курить, кто-то побрел за кипятком, кто-то направился в поисках знакомых по вагону, а Касым снова забрался на свою полку.

На улице уже смеркалось, а поезд все еще стоял. На перроне без конца бегали люди, наверное, это были провожающие очередных новобранцев, которых подсаживали чуть ли не на каждой станции. Как им сообщили перед посадкой, они должны были доехать до Казани, а оттуда до станции Суслонгер. Именно там и располагался учебный лагерь для новобранцев. Там должны и форму выдать, и поставить на довольствие. И также обучать военным премудростям и научить обращаться с оружием. Вероятно, это будет проходить в ускоренном виде. По слухам, которые расползались по вагонам поезда, немец идет на Москву.

Вернулся с поисков и Миша. За пазухой он прятал несколько бутылок самогона и довольно улыбался.

– Ну что я сказал! – продолжал он радоваться.

– Сказал, что знаешь, где и как достать, – подбодрил его Николай.

– А то как же! – продолжал Миша хвастаться.

– Открой уж секрет, может, и нам придется сходить? – спросил со средней полки Касым.

– А секрет простой. Идешь до того вагона, где сажают новобранцев, открываешь любое окно и зовешь кого-нибудь из провожающих. Даешь ему деньги, и он у местных торгующих старушек купит тебе и самогон, и сигарет.

– А если обманет и убежит с деньгами? – вопросительно посмотрев на Мишу, спросил Вячеслав.

– Ну зачем ему бежать? – возмутился Миша. – Ты же ему денег даешь, чтобы он и себе купил, а не просто так. Они же тоже провожать своих хотят достойно. То есть веселиться по полной. А если даже убежит кто-то с деньгами, да черт с ним. Зачем мне в армии деньги? Мы же переходим на казенные харчи.

– Ну если так, разливай дальше, – скомандовал Ибрагим. – Не томи душу.

Веселье продолжилось. Шутки, серьезные разговоры звучали из уст новобранцев, находящихся в этом пространстве вагона, пока в десять часов вечера не прозвучала команда «отбой», с отключением света по всему составу. Кто-то еще какое-то время продолжал шушукаться и в темноте, но это продолжалось недолго. К утру должны были прибыть на место дислокации, и поэтому было необходимо выспаться.

В шесть утра прозвучала команда «подъем». Однако в это время Касым уже лежал с открытыми глазами и рассматривал из окна Суслонгерскую станцию. Через минуты прозвучала еще одна команда – «Приготовиться к выходу из вагона». Стали собираться. После вчерашнего веселья соседи не особо-то были разговорчивыми. Даже Миша Чернов был молчалив, как ни странно.

На улице выстроили каждый вагон новобранцев в шеренги и, скомандовав «Направо!», повели в глубь марийских лесов.

Шли часа два, с одним привалом на личные нужды. Хотя и были такие, кому было невтерпеж дождаться остановки, они бежали к сбоку идущим офицерам и просились в кустики.

Учебный лагерь был организован на бывшем стрельбище Рабоче-крестьянской Красной армии, вкратце РККА. Сюда должны были стекаться новобранцы практически со всего Советского Союза. Но для этого предстояла большая работа. Нужно было огородить территорию колючей проволокой, поставить сторожевые вышки, оборудовать жилье. Под жильем значились землянки для солдат и бараки для комсостава. Ну в общем, требовалось создать полноценный учебный лагерь с проживанием в любое время года.

«Стой!», – скомандовали впереди. Это означало, что дошли до места прохождения учений.

Началось формирование взводов. Касым вместе с Николаем Давыдовым и Михаилом Черновым попал в третий взвод третьей роты. Остальные из их блока вагона попали в первый и второй взвод той же роты. Взводным был молодой лейтенант Смелов лет двадцати трех. Он сразу назначил себе из числа новобранцев «замкомвзвода» в звании старшего сержанта, который отслужил в РККА.

Также стали формировать отделения и назначать туда командиров из числа тех, кто имел звание сержанта или ефрейтора во время прохождения службы в РККА. На просьбу Касыма оставить его в одном отделении с Николаем взводный не возразил. К ним же попросился и Михаил, в чем ему тоже не было отказано. После распределения взвод построили и повели на завтрак. Вместо столовой пока была полевая кухня. Раздали всем посуду – это значило котелок, фляга, ложка и кружка, а кому если чего-то не хватило на первое время, посоветовали попросить у тех, кому досталось. После завтрака снова построили и повели получать обмундирование. Получив все организованно и по списку, в том числе и плащ-палатку (так как первое время предстояло спать в ней и в шалашах, которые нужно было оборудовать на скорую руку, а также в палатках, которых при всем желании, опять же на первое время, не хватало), направились к озеру Серебряное, недалеко от учлага – для помывки и переодевания.

Перед тем как зайти в воду, взводный крикнул:

– Все прошли медкомиссию при наборе в военкомате?

Тут отличился ответом Михаил:

– Так точно, товарищ лейтенант. За то время, которое отводилось на комиссию, это было невозможно не сделать. Да-да, – продолжил он, глядя на удивленное лицо взводного, – заходим, подходим к военврачу, он смотрит на тебя и говорит: «Руки есть, вижу, ноги – тоже, раз прямо подошел к столу, значит и видишь хорошо. Годен». Вот и вся комиссия. Минуты две-три, с его писанинами.

– Бывает, – согласился с ним взводный и скомандовал: – Гражданскую одежду складывайте в кучу. Нужные вещи вытаскивайте из карманов.

– А что с одеждой-то будут делать? – поинтересовался Миша.

– Когда все переоденутся, сожгут разом, – ответил ему взводный и продолжил: – Все, заходим в воду. На все про все у вас тридцать минут. Замкомвзвода, выдайте мыло для помывки, – отдал он приказ новоиспеченному командиру. Старший сержант тут же кинулся исполнять свои обязанности.

Вода в озере была не теплой, но искупаться и помыться позволяла. После водных процедур все облачились в военную форму. Снова поступила команда строиться.

– Все отслужили в рядах Красной армии? – задал общий вопрос взводный лейтенант Смелов. – Кто не служил – два шага вперед.

В строю после этой команды никто не шелохнулся.

– Раз все отслужили, легче будет проходить учебку, – продолжил Смелов. – Сейчас все отправляемся сооружать землянки. Рабочий инвентарь получим у старшины роты. Он уже ждет нас у полевой кухни. Вопросы есть?

– Есть один! – выкрикнул из строя Миша Чернов. – Стрелять-то будем? А то я, когда служил, винтовку толком в руках-то не держал.

– Будем, – ответил ему лейтенант. – Как обустроимся, будем и стрелять, и изучать тактику боя, и все остальное, что положено, – и, выпрямившись по-строевому, скомандовал: – Напра-во! В направлении полевой кухни шагом марш!

Взвод, выполнив команду, двинулся в сторону, куда указал Смелов.

– Ты где проходил срочную службу-то? – спросил Касым, шагая рядом с Мишей.

– На Дальнем Востоке, – ответил ему Миша, стараясь шагать в ногу с остальными. – А ты где?

– Да я ближе тебя служил. Два года под Оренбургом. Как тебя так далеко занесло-то?

– Да меня и не спрашивали. Назвали фамилию, и все – айда, поехал. Так же вон, как нас везли сюда: загнали в вагон и замуровали двери, чтобы мы не бегали на перрон и, не дай бог, еще не сбежали.

– А что, и такое могло случиться?

– Ты насчет сбежать?

– Ну да.

– По дороге не было. Хотя и тряслись в душном вагоне дней восемь. Тоже не каждому по душе такая атмосфера. Деревенские-то ладно, они ребята выносливые, а вот среди городских нытики бывали. По приезде один из таких вот и сбежал через два дня. Говорили, его прессанули старослужащие, вот он и дал деру. Правда, спохватились быстро, так что не успел далеко убежать. На вокзале с поезда сняли. Хотел обратно домой уехать, без денег притом. Тайком в вагон пытался залезть – вот там и задержали.

– И что с ним стало? – поинтересовался Касым.

– Да черт его знает. Увезли куда-то от нас. Больше о нем никто и не слышал. Может, посадили, может, в другую часть перевели.

– Стой! – перебила их разговор команда взводного. – Первое отделение идет в глубь леса для сбора материала под шалаши. Им взять с собой пилы и топоры. Второе, третье и четвертое отделения остаются здесь, в расположении, чтобы выкопать ямы под землянку. Им получить лопаты и ломы.

– Можно еще топоры получить? – крикнул из строя Николай. – Попадутся корни – чем рубить будем?

– Ясно, – согласился с ним лейтенант. – Получите и топоры. Все – разойдись для получения инвентаря! Свои вещи складывайте в одно место, чтобы потом не искать. Старшина роты покажет, где рыть землянки. Командиры отделения, командуйте! – закончил Смелов и, оставив вместо себя замкомвзвода, ушел в направлении штаба, оборудованного из тентовой палатки.

Командир третьего отделения с черными густыми усами, ефрейтор Мусаев Харис, в возрасте где-то лет тридцати, рьяно взялся выполнять свои обязанности. Получив указание у старшины, где копать землянку, он повел свое отделение одним из первых на место будущих работ. По его активности было видно, что этот человек – любитель выслуживаться перед начальством. Будет метаться изо всех сил, чтобы его отделение одним из первых выкопало землянку. Не дождавшись даже, пока его бойцы приготовятся приступить к работе, начал копать землю, показывая на личном примере, как это делается.

Землянка должна была уместить не меньше взвода бойцов. Земля здесь была не твердая и копалось не трудно, но вот бесконечные корни от деревьев замедляли процесс. Приходилось часто орудовать топором, чем и занимался Касым. Остальные усердно копали. К обеду задача была выполнена. Первая землянка выкопана. Всему отделению во главе с Мусаевым была объявлена благодарность от замкомвзвода. В награду они одним из первых пошли на кухню получать свою порцию обеда.

Кормили их, естественно, в обстановке военного положения. Как говорится, щи да каша – пища наша. Перловка, овсянка, пшено – вот основная еда. На обед – суп гороховый или щи из капусты. Было мясо в порциях или нет, Касым не знал. Может, кому-то и попадалось. Часто смеялись по этому поводу, говоря: «Ну никак мы не встретимся с мясом, кто-нибудь хоть видел его сегодня?»

Вместо чая – вода слабо-коричневого цвета, но наверняка какая-то порция заварки туда попадала. Вот и весь рацион. С голоду не помрешь, но и не зажиреешь.

К вечеру все намеченное количество землянок было выкопано. Кто не успел выполнить свою норму работ, трудился допоздна, пока не сделает.

Взводу Касыма для сна досталась тентовая палатка. Кому не хватило палаток – распределили в шалашах. Но их тоже в первый день не особо много успели построить. Какая-то часть новобранцев разлеглась под звездным небом, укрывшись плащ-палатками.

Ночью, несмотря на усталость, Касым не смог сразу уснуть, как его товарищи рядом. Глаза только закроет – перед ним появлялись жена, дети. Как они там, что с ними происходит? – все хотелось узнать. Вроде прошло с расставания-то несколько дней, а он уже скучал по ним. Сегодня хоть успел в свободное время письмо накатать. Сообщил, где будет проходить «учебку». «Может, ответит Гаяна быстро. Узнаю хоть, как она, все еще переживает, наверно. В письме написал, чтобы не слишком огорчалась. А то и дети беспокоиться начнут. Тем более еще дочь грудью кормится. С материным молоком все ее настроение переходит и к ней. Будет по ночам плакать потом. А Гаяне надо выспаться. Есть же еще остальные – трое мальчиков. За ними тоже глаз да глаз».