Дверь из толстого полупрозрачного стекла бесшумно открылась и в сауну зашла пара – он и она, оба голые. Высокий, спортивного телосложения, мужчина был явно старше своей спутницы, красивой брюнетки лет тридцати. Ничуть не смущаясь, а собственно чего стесняться, они взобрались повыше и довольно громко заговорили по-английски. А он, помимо того, что был поражен такой вольностью нравов, устыдился своей наготы. Ведь здесь, в отеле, они вполне могут встретиться, например, за завтраком… и как он будет смотреть в лицо этой даме , у которой сейчас вынужден смотреть на ее полную грудь, полные белоснежные бедра и на черные жесткие завитушки волос лобка. Вынужден, потому что оторваться от этого созерцания было выше его сил. Он чувствовал, как голое женское колено слева от его головы, как магнитом притягивает его взгляд, заставляет коситься туда, стараясь делать это скрытно и кратко. « К черту, многовато на сегодня эротических переживаний..» Когда в сауну вошел еще один – старик, он встал и перешел в другую комнату, в турецкую парную. Здесь он оказался в одиночестве и , наверное, был невидим в клубах пара, погруженный в них, как в густой туман. Но женская нагота, неожиданно увиденная и шокировавшая его, не позволяла сразу переключить мысли на что-нибудь иное. Ему вспомнилось другое прекрасное женское тело. В прозекторской. Он пришел на вскрытие какого-то хирургического больного, а на соседнем столе, на сером мраморе, лежала молодая женщина. Вряд ли он еще когда-нибудь видел такие совершенные пропорции, идеальные формы, она была лучше Венеры. Волнистые рыжие волосы… Никаких следов смертного тления , губы полуоткрыты. .. Ее еще не вскрывали, плоть еще не была изуродована. Стендаль был прав в выборе эпиграфа к своей лучшей новелле. « А с ней что?» – спросил он патологоанатома. «Криминальный аборт» «Твою мать…Средневековье! Ведь ей не больше двадцати пяти, наверное» « Двадцать шесть». «Твою мать… Я даже не думал, что такое еще происходит в наше время»

« Ну, ты же не гинеколог, не сталкиваешься с этим, не знаешь их статистики.».

Когда он вышел из парной в коридор, то через открытый вход в комнату отдыха увидел так взволновавшую его женщину и ее мужчину. Они возлежали на топчанах, но уже завернутые в полотенца.

Вечером, направляясь на ужин в «Dominikaner Stube» , Серов наткнулся в галерее первого этажа на ту же компанию, что видел в мюнстере. И сразу узнал молодую даму в белой холщовой накидке. Остановившись перед картиной, группа оживленно обсуждала сюжет фрески. Среди них была и невеста в подвенечном платье; очевидно, они собиралась отметить свадьбу в большом ресторане отеля. Несколько мгновений он опять полюбовался своей избранницей, и хотя это должно было быть ему безразлично, но порадовался, что это не она сейчас выходит замуж.

8

Главный бульвар заполнялся толпой туристов, приехавших ради интереса побывать на Floh Markt из близлежащих городов и даже пограничных стран. Блошиные рынки пользуются большой популярностью. В Шварцвальде самая знаменитая ярмарка проходит во Freudenstadt на ратушной площади, и туда тоже съезжаются толпы народа.

Заставленный самодельными лотками, бульвар стал вдвое уже прежнего. Вдобавок, на газоне были расстелены коврики, старые скатерти, рулоны бумаги, с разложенными на них раритетами. Владельцы этих старых вещей, не были продавцами в принятом смысле слова, их целью была не материальная выгода от продажи, а скорее желание рассказать о происхождении, истории этих предметов, узнать, что эти вещи нравятся еще кому-то, кроме них самих.

Мартин пришел на ярмарку вместе с Ханной. Слившись с толпой, они неспешно передвигались по бульвару, рассматривая старинные диковинки. Судя по всему, Мартин не был любителем антиквариата, и без особого интереса проходил мимо медной утвари, потускневших сервизов, статуэток, бытовых электроприборов сорокалетней давности, картин, книг… Но погода была хорошей, светило солнце и прогуляться по городу, взбудораженному таким небудничным событием, было приятно. Ханна никак не могла выбрать, что бы ей хотелось приобрести из увиденных вещиц, и Серов на свой вкус подарил ей одну из двух фарфоровых куколок, купленных у седовласой полной женщины с удивительно приветливой улыбкой. Куклы величиной с ладонь, одеты в плотные кружева , сплетенные вручную, одна – белая, другая чернокожая африканка. Негритянку он решил оставить для Верочки.

Между тем, ему надо было спешить – утром Инга предложила прокатиться с ней в Швейцарию, неподалеку от границы жил ее старый друг, которого она пригласила на обед в отель. Он – филолог, был ее преподавателем в годы ее студенчества в Цюрихе, и с тех пор у них сохранились дружеские отношения. По пути к границе инга рассказала подробнее об этом господине. Его зовут Юлиус, сейчас ему восемьдесят четыре года. Очень интересный, широко образованный человек, дружил с Дюрренматтом, в доме висят подлинники Шагала. Холост и никогда не был женат, младший брат живет в Барселоне, до последнего времени Юлиус ездил к нему, в Испанию, на машине, сам за рулем, через всю Европу. Смешно получилось у нее, когда она сказала:

– Во время войны Юлиус дежурил на границе с пулеметом, направленным на Германию. Кстати, Вы знаете, почему Гитлер так и не напал на Швейцарию?

– Я полагаю из-за статуса банковской столицы мира.

– Нет, не это главное. Вермахт нуждался в оптике, которую поставляла Швейцария, прицелы для орудий, танков, самолетов… и оккупация нейтральной Швейцарии, помимо всего прочего, могла привести к проблемам в области вооружения.

До границы было рукой подать, город разделен на две части: немецкую – Констанц и швейцарскую – Кройцлинген. Остановившись перед погранпунктом, Инга вышла из машины и с паспортами подошла к окошечку контроля. Через несколько минут вернулась с крайне озабоченным видом.

– Как хорошо, что они обратили на это внимание! Вы можете ехать в Швейцарию, да. Но вернуться назад в Германию не можете – Ваша немецкая виза только с однократным въездом в страну. Хороши бы мы были, если бы укатили сейчас через границу… Но Вы не волнуйтесь, сейчас мы поймаем такси и Вас отвезут в отель. Или…подождите меня здесь, я думаю, что через полчаса я вернусь, дом Юлиуса совсем рядом отсюда.

Серов предпочел второй вариант, и остался ждать возвращения Инги, сидя на лавочке возле пропускного пункта. Два рослых офицера-пограничника, вышедшие наружу из помещения, дружелюбно подмигнули ему, сочувствуя его проблеме. Ждать действительно пришлось недолго, в обещанное время ингино «вольво» пересекло государственную границу в обратном направлении. Рядом с Ингой на переднем сидении сидел худощавый, чуть сгорбленный мужчина, с заостренными чертами лица, с большими залысинами на седой голове, в очках с круглой роговой оправой, впрочем, довольно изящной. С первых минут общения этот человек вызывал симпатию, свойственную очень пожилым людям с хорошо сохранившимся интеллектом.

Обед был заказан в отдельном кабинете – Bischofzimmer. на первом этаже гостиницы. , Не слишком просторную комнату почти целиком занимал большой овальный стол, светлые стены украшали старинные гравюры и канделябры. Через стеклянную стену открывался вид на озеро и террасу с белыми зонтами и пальмами в кадушках. На этот раз мутти и Офелия составили им компанию, обе были одеты в белые костюмы и в этом наряде смуглая Офелия напоминала Серову куклу , лежащую сейчас у него в кармане пиджака. На господине Юлиусе был надет синий костюм, сидевший несколько мешковато на худых старческих плечах. особенно это становилось заметно, когда, произнося тост, он горизонтально вздымал согнутую в локте правую руку с бокалом вина. Прищуренные глаза из-под очков смотрели прямо и насмешливо. Вперяясь в раскрытую книгу меню, Юлиус попросил официанта, принимавшего заказ, принести для него побольше хлеба

– Печально, но у себя дома я не имею достаточно хлеба – пожаловался он ему, разыгрывая из себя обездоленного старостью нищего.

Разговор шел на немецком. Кажется, Юлиус не одобрял намерение Инги покинуть Германию. Оба вспоминали какие-то забавные эпизоды из университетской жизни в Цюрихе, для мутти тоже было интересно услышать о похождениях своей дочери в молодости. «Завтра мы с г .Серовым .возвращаемся в Тюрингию.– сказала Инга – Надо закончить дела по продаже недвижимости и подготовить мебель к отправке. Есть еще одна проблема… Я окончательно решила лететь в Нью-Йорк из Цюриха, и нам надо будет продлить Вашу швейцарскую визу, Сергей.

– Вы из России? – спросил его Юлиус – Откуда?

– Из Петербурга.

– Никогда не был в России. Но слышал, конечно, что Петербург один из красивейших городов мира. Достоевский… Я читал его романы. «Карамазовы». «Игрок».

– У меня сложилось мнение, что на Западе из русских писателей только Достоевский вызывает интерес, об остальных наших классиках многие тут даже не слышали. Я уж не говорю о советских прозаиках, хотя многие из них по-настоящему крупные писатели.

– Не огорчайтесь. Это – мировая тенденция. Люди перестали читать, ни своих, ни чужих. Кому сейчас нужны свечи? Разве что в церкви…

Право выбора вина предоставили Инге, и она заказала белое вино местного происхождения – из Бирнау. Вино оказалось превосходным. В своем небогатом воображении Серов мысленно сравнил его с жидким хрусталем. Юлиус сказал, что в Швейцарии тоже умеют делать прекрасные вина, особенно в кантоне Валлис, откуда он сам родом. Валлис славится своими виноградниками, раскинутыми в альпийских долинах и еще … « обилием дураков». « Да,да .Это наша географическая беда. Недостаток йода в пище ведет к врожденному кретинизму. По мне, как уроженцу этих мест, это, наверное, заметно?

Я хочу рассказать вам одну историю про моих земляков…. Однажды два крестьянина, жившие в горах, решили спуститься в долину, чтоб там, в городе, выгодно продать плоды своего сельского труда. Сели на мулов, навьючив их поклажей с медом и овощами и тронулись в путь. На базаре они очень удачно продали свой товар и решили вознаградить себя за труды посещением кабака. До позднего вечера просидели в заведении, наслаждаясь хорошим валлисским вином, не в силах оторваться от кружки. Но приближалась ночь, и надо было возвращаться домой. Ноги плохо слушались их, голова тоже. Кое-как они вскарабкались на мулов, предоставив бедным животным доставить их до дому , что мулы, повинуясь своему инстинкту и выполнили. Каково же было удивление этих мужиков, когда утром каждый из них обнаружил рядом с собой в постели жену своего приятеля! Как могло произойти такое? – Юлиус сделал паузу, в надежде, что кто-нибудь даст правильный ответ, и не дождавшись, ответил сам – Пьяные, они перепутали мулов, когда вышли из кабака, а те пришли каждый в свое стойло».

Больше всех над рассказанным анекдотом потешалась мутти, Офелия, плохо знавшая немецкий, тактично улыбалась, за компанию.

Серов спросил разрешения у присутствующих сделать несколько фото на память и когда вышел курить на террасу, сфотографировал сидящих за столом через стеклянную стену Bischofzimmer. « Как в телевизионном реалити-шоу «За стеклом» – подумал он, глядя на улыбающиеся лица своих друзей, позирующих ему для снимка с поднятыми бокалами в руках.

9

Как всегда, обратная дорога казалась менее утомительной. Даже Варяг, которого Инга все-таки взяла с собой, оставив Вербу с мутти и Офелией, не докучал своим присутствием и мирно дремал на заднем сидении. В пути Инге на мобильник позвонил маклер из Америки и сообщил, что дом полностью подготовлен к их приезду.

В Blankenhein приехали ближе к вечеру. Бросались в глаза безлюдные улицы, что было уже непривычным после запруженных туристами бульваров Кonstanz, да и сама погода – какая-то серая, беспокойная, с пустым предзакатным небом как бы подготавливала встречу с опустевшим домом. Ворота в парк оказались открытыми, хотя Инга была убеждена, что запирала их. Дом встретил сумеречной пустотой, гулким звучанием их собственных голосов и шагов, и откровенной скукой. Понимая, что сегодня уже ничего к лучшему не изменишь, отправились спать.

Утром после завтрака сразу занялись обедом – Инга вызвалась пожарить баранину, а ему предстояло добыть хлеба. Магазины в воскресенье не работали, но хлеб можно было купить на бензозаправочной станции, идти до которой было довольно далеко. Еще в Констанце, гуляя пешком по городу, он стал замечать у себя боли в икроножных мышцах, и сейчас, пройдя метров пятьсот, почувствовал боль в ногах, заставившую его остановиться. «Перемежающаяся хромота? Приехали» Подспудно он всегда боялся появления этих симптомов, зная. какая у него слабая пульсация на артериях стопы и свою генетическую предрасположенность к атеросклерозу. Но он принялся успокаивать себя, что боли могли возникнуть от обуви, перед отъездом в Германию он купил новые летние туфли. «Хотя, кто его знает, может, и сосуды…Первый звоночек. У прадеда-то по папиной линии были ампутированы ноги. Курить надо бросать, а то тебе уже пачки в день не хватает. Врач. тоже мне.» Стараясь больше не обращать внимания на боль, он свернул на безлюдную улицу, полого поднимавшуюся на холм, где находилась бензоколонка.

После обеда Инге предстояло отправить несколько факсов. Ее основной рабочий кабинет располагался в цокольном этаже, и она предложила Серову взглянуть на ее «домашний офис». Кроме кабинета там находились помещения, приспособленные для хозяйственных нужд и большая комната, заставленная старой мебелью. Все предметы: и диван, и два кресла, и платяной шкаф с комодом, и складной стол –«Rauchentisch» были в хорошем состоянии, просто вышли из моды.

– Как Вы собираетесь распорядиться этим? Возьмете с собой в Америку?

– Нет, конечно. Придется все оставить здесь. Реализовать это, как Вы понимаете, невозможно. Хотя мне ужасно жалко расставаться с этими вещами. Особенно с этим дубовым шкафом и комодом, их делал еще мой покойный дядя. Такое у него было хобби – мастерить мебель.

– Вы знаете, мне пришла в голову нелепая мысль – как было бы хорошо, если была бы возможность забрать эту мебель себе, в Монголию.

Инга искренне обрадовалась – Это прекрасная идея! Как бы я хотела, чтоб эта мебель послужила Вам. Прекрасная идея. Вы можете взять и кухню, и холодильник, и пылесос… и офисные стеллажи и столы. Я узнаю, сколько будет стоить транспортировка и , думаю, мы решим эту проблему.

« Значит вопрос о Монголии тобою решен, раз дело заходит так далеко? – спросил он себя. – Да, решен. Будь, что будет»

Ближе к вечеру приехала фура с грузчиками. Берлинская фирма, специализирующаяся на перевозках мебели по всему миру. Трое рабочих и четвертый – бригадир. За два дня они должны упаковать и загрузить все, что находится в доме. Ночевать и обедать будут здесь. При знакомстве поразил бригадир – он был не то что похож, а был точной копией звезды Голливуда Брюса Уиллиса, просто однояйцевый близнец. И так же улыбался, и так же щурился… Поразительное сходство.

Без раскачки дружно принялись за работу. Наблюдать за ними доставляло удовольствие – все продумано, для каждого предмета своя тара – для книг, для посуды, для люстры… Все действия доведены до автоматизма, конвейер.

На следующий день Серову пришлось выполнять обязанности отсутствующей Офелии – сервировать стол, мыть посуду после еды, таскать всякий хлам из подвала… За утренним кофе Инга сообщила ему, что цена перевозки мебели в Монголию – восемь тысяч долларов. Вся мебель не стоит такой суммы. Но есть еще вариант – в Монголию назначен новый посол, и она попробует связаться с ним и попросить его прихватить с собой мебель для известного русского врача-хирурга.

– Кстати, Сергей, Ваш мини-бар в отеле обошелся мне в 130 долларов.

Он почувствовал, как краска стыда заливает ему лицо. «Могла бы и промолчать, фрау… Не так уж и дорого. – подумал он, вспомнив , как горничная, сгибаясь от тяжести , выносила из номера мусорное ведерко с пустыми бутылочками.– Ведь знает прекрасно, что я не могу возместить ей даже такой ущерб. У меня на все про все осталось долларов двести. Но вообще это что-то новенькое в их отношениях. Ну-ну, не будем придавать этому значения. В конце концов, она имела право обратить на это внимание, немка все-таки. Сказала-то беззлобно, в шутку».

Дом на глазах превращался в склад коробок, пластиковых свертков, ящиков перетянутых желтым скотчем с логотипом берлинской фирмы. Спали уже на полу. Поутру пришел еще один громадный фургон, но когда приступили к погрузке, у Серова возникли большие сомнения, что его вещи поместятся. Уже под завязку заполнили первую фуру, и во второй свободного пространства почти не оставалось. Он уже распрощался с мечтой заполучить мебель для будущей монгольской квартиры, но Брюс Уиллис сумел погрузить все, за что и был отдельно вознагражден Ингой.

Вечером пришел покупатель усадьбы – ничем не примечательный, коренастый мужик лет пятидесяти. По профессии – мясник .Своя свиная ферма в деревне, свой магазин .Попили чаю на террасе, используя оставшуюся садовую мебель. Узнав, что за столом сидит врач, гость обратился за профессиональным советом. У жены выявили синдром Гарднера – множественный полипоз толстой кишки. Что делать? «Видете ли – это предраковое заболевание. – объяснил Серов. – Возможно озлакочествление. Вообще, рекомендуется тотальное удаление ободочной кишки. Во всяком случае необходим эндоскопический контроль два раза в год» Почувствовав, что Ингу надо оставить наедине с покупателем, он извинился и попрощался с ними. Поднявшись на второй этаж, не стал торопиться укладываться спать и прошел в комнату мутти, двери в которую были распахнуты. Комната была совершенно пуста, лишь на полу лежал телефонный аппарат, еще не отключенный. Он сел на пол, снял трубку, и услыша зуммер, набрал свой домашний номер в России. Дома трубку взяла Вера.

– Привет! Это – папа из Германии. Как у вас дела?

Последовала некоторая пауза, после чего он услышал растерянный веркин голос-

– Я одна с Басей. Мама с Сашкой ушли в магазин.

Он мгновенно представил Верку, как ей пришлось взобраться на стул, чтоб дотянуться до телефона… Оставили одну дома, с собакой… Какой грустный у нее голос. Верка одна… он один в этой заброшенной сумеречной комнате на полу…Господи, как же он соскучился по ним. Он чуть не всхлипнул от навалившейся вдруг на него жалости и тоски.

– Скажи маме, что я через неделю буду в Америке.

– Они сказали, что скоро придут.

– Хорошо. Ну, пока.

– Пока.

Чего он так разволновался? Не первый раз Верку оставляли дома одну, не надолго, конечно. Он вспомнил ,как первый и единственный раз забирал Верку из детского сада. Обычно ее забирала или Наташа, или Сашка. Тогда он тоже почувствовал какую-то беспричинную жалость при виде, как она сидит в углу детской комнаты с выцветшими обоями, с разбросанными повсюду игрушками, отдельно от ватаги других детей, и играет с куклами одна. Конечно, это ее одиночество в тот момент скорее всего было случайным, и не было никаких оснований полагать , что она не может найти общий язык с другими детьми, но он увидел в этом что-то закономерное, что-то общее с его собственным неприятием коллективизма и тоже с раннего детства. И нет в этом никакой гордыни. Просто они так устроены. Наоборот, попадая в коллектив, он всегда старался идти в ногу, быть таким же, как все, и очень боялся , что не сумеет быть на равных с другими. Верка не ожидала, что за ней придет папа и очень обрадовалась, увидев его. Быстро и прилежно собрала свой рюкзачок, подвела к своему шкафчику с одеждой, и словно желая продемонстрировать полученные в детском саду навыки, сама переобулась и надела комбинезон. Попрощались с воспитательницей и, взявшись за руки, вышли на улицу и пошли к машине, весьма довольные друг другом, просто тем, что они отец и дочь.

10

«Итак они едут в Дрезден. Оказалось, что именно там находится ближайшее консульство Швейцарии. Вот это повезло, так повезло. Через час он окажется в городе, в котором проводил все институтские каникулы, приезжая на лето к отцу. Это была вторая командировка отца в ГСВГ, первая в пятьдесят втором году. Тогда они жили в Гримме, отец командовал отдельным инженерным батальоном. Кстати, Гримма не так уж далеко от Дрездена, надо будет упросить Ингу заехать туда на обратном пути. Инга хочет вечером быть в Гере, встретиться с новой Pflegerin… вот и хорошо, это по дороге.